Лошадь шла тихо и медленно
Теплой ночью по остаткам съеденного саранчой поля
Ее взгляд был надменным и печальным
Она напоминала о той части прошлого,
Которой не хочется, чтобы вообще было,
И трех сигаретах в кармане.
Ее мучила жажда.
Все остальное затерялось в догадках.
И все остальное саранча тоже успела съесть на завтрак
Так руки согревает огонь, если тихо сидеть
Одному, улыбаясь, и смотреть
Как капает медленными горячими каплями
На ладони теплое небо
В котором видно только одну звезду.
Далекая.
Это самолет. Он верит.
И хочет быть маленькой лодкой.
В нем не летят те, кто должен и хочет
Они только должны и хотят
Слух режет звенящая в ушах тишина
Лошадь идет дальше
И каждый шаг, каждый удар копыт. Их нет.
Их, как и это сине-черное небо и этот самолет,
Тоже съели на обед насекомые.
Она для кого-то красива
Как безграничная красота убийцы, который убивает себя
Или может как незаметная, обжигающая скорость,
Которая стирает все вокруг, даже старость.
В самолете есть только один человек
Его фамилия Чапаев
Он зачерпнул воды и напоил лошадь,
Когда самолет разбился
Лошади ничего не хотелось кроме воды.
Этой долгой и очень важной ночью
Разумеется крайней.
Саранча съела лошадь
Саранча съела Чапаева
Саранча съела небо
Саранча съела саранчу
Осталось только забыть.
Пришли двое и закрыли жалюзи.
Спросили о самочувствии.
Дали таблетку
Тени на стене стали одной тенью
Но пока луну видно, лошадь вернется.
Пока тебе страшно, я буду с тобой, говорила тень
Сине-черной влажной холодной крайней ночью на этом теплом поле,
И саранча никогда не съест его, тебя, все.
Холодной ночью вода вкуснее.
И даже кажется горькой.

24(25) Дек 07
0:17