Однажды я украл у бабушки с дедушкой сердце. Ну не настоящее конечно, это был вроде как кулончик. Из какого-то материала, типа алюминия или сплава его с чем-то. В общем, такое серебристое, блестящее, чуть больше пятикопеечной монеты. не теперешней, а той - образца 60-70-х. Фактура была не гладкой, а такой с пупырышками, крепилось оно к цепочке за обычное круглое ушко. В общем сердечко, как сердечко.
Я копался в выдвижных ящиках как-то, рассматривая сатрые значки, карандаши, заколки, бигуди, ластики, непонятные ручки, у которых не было стержня, а вместо него было остренькое что-то с закруглением на конце - перьевые. были и обычные перьевые ручки, просто деревянная палочка, с прикрепленной к ней пером, самым простым, острым. были там и мои любимые химические карандаши, такие половина красный половина синий. Если нарисовать им что-нибудь на бумаге. потом послюнявить кожу руки и приложить, подержав, то рисунок переведется и будет на коже. Забавно жутко. Мне бабушка таких две штуки подарила когда-то. Была еще одна вещь, которая мне жутко нравилась. Жучок. такой крупный, с черной пластиковой спинкой, на которой яркими точками были приклеены блестящие граненые стекляшки, лапки и брюшко с английской булавкой были покрашены золотистой краской. А вместо глазок были красные стеклянные камушки. Жучок выглядел жутко дорогой брошкой, прямо-таки дух захватывало. Я боялся попросить его себе.
В общем, часто копался в старых ящиках у бабушки. В отличие от моих двоюродных братьев, которые впоследствии украли у них все ордена и медали и продали, меня не интересовали деньги, мне просто нравилось само это сердечко. Оно уютно лежало в ладони, переливалось, было относительно тяжелым, приятным на ощупь. Как украшение мне было оно не нужно, но ценность его была именно в компактном размере и весе.
Недавно пошел в первый класс, мне хотелось чем-то удивить одноклассников, поскольку точно знал, что ни у кого такой вещи не было.
Каждый раз, уезжая, когда бабушка и дедушка хлопотали и собирали нам сумку с гостинцами, я в тайне желал, что вот бабушка подойдет и даст мне это сердечко, но в сумку шли как правило всякие скучные банки, с вареньем, компотом, огурцами или помидорами.
Я конечно любил есть, лопал в гостях за двоих, но ребенку хотелось не только хлеба но и зрелищ. У обычных бабушек 70-80-х годов было не шибко весело, если кто помнит. Неизменные ковры висели в комнате, кухонки были обычными, на полочках старые, но чистенькие чашечки и чайники с тарелками, мебель полированная, старая, но крепкая, стучащие часики, фужеры и рюмки за стеклом в комоде, всякий хрусталь, типовой, кто какой смог достать. Стол в комнате, покрытый скатертью, палас на полу, под кроватью или под комодом баночки-закатки, на балконе тоже всякая снедь. Игрушек нет. Я до сих пор помню тяжелые темно-вишневые шторы у них в комнате, тяжелые, как ковер, даже сдвинуть мне было их не под силу порой, все думал, что они оборвутся и рухнут на меня в один прекрасный миг, накроют тяжестью, да так и не выберусь. темноту они давали практически полную, они были велюровые, да еще с подкладкой. В большой комнате, в первой половине дня всегда было немного темно и прохладно, окна выходили на сад, между домами. Кирпичные серые пятиэтажки в том районе как построили в начале 50-х по архитектурному плану, так и между домами засадили деревьями и кустами, те и росли десятилетиями, растительность бушевала и праздновала свободу, никто тогда в помине не стриг, не брил и не выгрызал листву граблями до самой земли. Почва была столь плодородной, что даже некоторые жильцы, с первых этажей, устраивали своего рода мини-огородики. Там и огурцы с морковкой, всякая вкусная травка, даже помидоры видел. Никто не воровал, не топтал. несмотря на то, что район был немного окраиной с тупичком вдоль по улице. Машин тогда было две-три всего по дворам, ну и конечно местная достопримечательность - припаркованная вдоль обочины черная "Эмка" (ГАЗ-М1) Красивая такая, чистенькая, хоть и старая. Каждый раз, как я с родителями приезжал в гости, всегда шел и с трепетом рассматривал эту машину.
Фонарей вдоль улицы не было, точнее фонарных столбов. Но освещение тех мест запомнил наверно до конца своих дней. Поскольку улочки тогда проектировались по-особому, домики были невысокие, одинаковые, освещение было прямо на проводах. Между домами были протянуты провода три или четыре магистралью на равном расстоянии, на их пересечениях, в центре пересечения висели плафоны городского освещения. В них были мощные большие лампы. При сильном ветре, когда мы осенним вечером шли к конечной остановке троллейбусов, эти плафоны немного качались. И так эти лампы висели вдоль всей улицы, я задирал голову и смотрел на провода, как на паутину, в которой был пойман свет.
Поскольку мы ходили всегда одной и той же дорогой, то для меня, мелкого человечка, все, что находилось ЗА домами, ЗА пределами видимого - было неизведанным, тайной, непроходимой местностью. Когда мама по пути заходила в магазин, галантерею ли или продукты, я сидел на кривенькой металлической ограде, держался за железную округлость, куда входила труба парапета, и думал обо всех этих далеких дорожках и неизведанных путях, покрывался мурашками от этих мыслей, и поеживался даже в жаркую летнюю погоду.
Иногда мне хотелось ехать к бабушке, иногда нет, у детей всегда находится куча разных дел, а тут надо ехать. Что поделать. В дороге размышлял, что наверно перепадет что-то вкусненькое, может бабушка даст копеечек десять или даже пятнадцать. Потом они с мамой будут разговаривать на кухне о непонятных вещах, а я пойду в прохладную комнату и буду копаться в ящиках, увижу жучка, потом любимое сердечко. Телевизор у них был старый, черно-белый, так что мультики смотреть было не интересно, да и книжек с картинками или сказок у них не было. Хотя можно порисовать, этого всегда было вдосталь, карандашей и ручек всегда куча, бумаги тоже, даже бумага в клеточку, как для математики в школе. Когда мне надоедало, выходил на балкон, поднимался на цыпочки и положив подбородок на перила смотрел на сад и на соседний дом, он был очень близко, к такому не привык, у нас рядом с домом тога ничего не было, а тут прямо рядом. Смотрел на окна, которые только начинало заливать утреннее солнце, сквозь кроны деревьев, представлял кто там живет, что они делают. Вокруг стояла плотная тишина, пели птицы, шумела листва, хорошо было тогда в том районе.
Однажды все-таки решился на преступление, мы возвращались всей семьей от бабушки с дедушкой, я крутился в коридоре, мама была в очень веселом расположении духа, они о чем-то весело шутили и смеялись, подумал, что мама не будет сердиться если возьму себе это сердечко. за несколько минут до выхода на улицу, открыл выдвижной ящик старого шкафа с остренькими ручками, взял сердечко и положил в кармашек штанов.
По пути домой меня терзали сомнения, как показать его родителям, в те года я не умел долго хранить что-то втайне от них, да и тем более, что мне негде было его прятать, мама рано или поздно все находила. Думал, может рвануть куда-то вперед и "найти" его на асфальте, потом в троллейбусе хотел "отыскать" под сидением, наконец на станции метро решился. Когда были на платформе, то зажав в кулачке сердечко, рванул к стоящим плотненько металлическим тяжелым загородкам, которыми раньше огораживались ремонтные зоны или просто проход, пошарился там руками и радостно побежал к родителям.
В общем описывать все минуты позора не буду. Как оказалось это было украшение, которое мама еще в детстве носила, хоть ценности оно особой не имело, просто так, безделушка, она его прекрасно знала и помнила.
Меня не ругали, просто объяснили что если хотел что-то взять. надо было просто попросить, потом извинился перед бабушкой и все рассказал. Мне отдали это сердечко.
Спустя много лет, когда учился уже в университете, я сходил с ума по певице Сандре, откопал адрес её фан-клуба, в журнале Bravo, купил конверт для международных писем, используя словарь англо-русский корявищно и жутчайше написал ей письмо, с невероятными ошибками, но от всего сердца.
Ну и...распилил это сердечко на две части. Одну себе, другую запихнул в уголок конверта с письмом. И после отправки купил календарик, стал зачеркивать дни, ждать ответа.
Хвастался перед однокурсниками, что мол скоро ответ получу. Ходил, грудь колесом, важный такой.
Ответ так и не пришел по сей день.
А музыку я сейчас слушаю совершенно другую.