Вот комната с распахнутым окном, у которого стоит старинный письменный стол. С улицы течёт легкий летний душноватый ветер, развевает тюль, перебирает страницы рукописного дневника, оживляет перья на небрежно брошенном на изогнутую спинку стула боа. Золотистые пыльные ленты лучей вносят немного света в затенённую комнату.

Входит девушка, лет 20, подходит к окну. Если смотреть изнутри комнаты, то видно, как свет легко и нежно пронзает её длинное платье, гладит по стройному и ещё совсем юному телу, как золотятся на Солнце каштановые кудри её волос. Ветер погладил её по лицу, прошелестел полами её платья и затих где-то в тёмном углу комнаты. Она смотрела, как лето несётся по земле уже по инерции, догорая и затухая, и как природа начала замирать в нетерпеливом ожидании красочной осени. В этом году дождей совсем не будет осенью, осень обещает быть солнечной и до последнего момента тёплой. Даже первый снег покажется не таким холодным и зимним, как обычно. Она ещё не знала этого, но чувствовала, и этот самый первый снег через тройку месяцев она будет ловить с ощущением дежа-вю.

Она садится у окна, кладёт руки на стол, касается тонкими пальцами растрепленных страниц дневника. Когда ей исполнилось 14 лет, её дед подарил ей эту необыкновенную книжицу: твёрдая обложка обтянута тёмной телячьей кожей и прошита светлыми грубоватыми льняными нитками по краям, на передней её стороне 3 гранёных камня: круглый хрусталь в центре и под ним 2 продолговатых изумруда, как лепестки под цветком; поперёк корешка, сверху и снизу, вытиснены 6 золотистых тонких полосок; страницы сделаны из старого пергамента, края их были неровные и слегка пожелтевшие, что придавало особое ощущение старины; первая же страница перфорирована замысловатым узором небывалых цветов и растений, а под ним 3 пустые строки; чтобы ен потерять последнюю запись, к внутренней стороне корешка пришита косичка из конского волоса, завязанная на конце узелком.

Девушка закрывает глаза и слегка улыбается. Она вспоминает тот смех, который дарил ей капельки счастливой жизни, те руки, что так нежно ухаживали за ней, тот голос, который убаюкивал её ночью и будил рано утром. Она вспоминает всё, что принадлежало этому человеку и что теперь она никогда не услышит, не увидит и не почувствует. Теперь всё это может лишь нашептать ветер, и всё это она сможет увидеть только на фотографиях или в добрых снах.

Она открывает дневник на заложенной странице, открывает чернильницу. Повернув голову к окну, она ловит вечерние ласки ветра. Взгляд гаснет вместе с красками яркого августовского дня. Она глубоко вздыхает, отворачивается, берёт перьевую ручку, макает кончик её в чернильницу и неповторимым, сильно наклоненным почерком с завитушками пишет на новой странице дневника:

Сегодня умерла моя мама.

Затем, немного погодя, она открывает первую страницу, и аккуратно выводит на трёх строчках:

Моё
последнее
лето