В колонках играет - Mariah Carey- Without you
Настроение сейчас - Romance..:)

Bargain
***
Я была опять в своем кожаном пальто. На нем остались пятнышки крови, но если бы я ее смыла, оно бы промокло, а тогда мне трудно было бы согреться. Свитер, один из моих любимых, был разорван от плеча до линии лифчика - слишком холодно без пальто. Элизабет мне должна будет за свитер. Ладно, когда получу обратно свои пистолеты, мы с ней об этом потолкуем - быть может.
К закрытой двери вели три широкие ступени, и охранял их вампир.
На двери висел большой плакат: «Ношение крестов, распятий и прочих освященных предметов в помещении клуба строго запрещено». Я распахнула дверь и вошла, и мой крестик надежно висел у меня на шее. Если он им сегодня нужен, пусть возьмут его из моей мертвой руки.
Была ночь воскресенья, и в зале было битком. Что, никому завтра на работу не надо? Шум окатил нас почти как реальная волна. Густой рокот множества народу в небольшом помещении, куда приходят с намерением, как следует оттянуться. Свет был включен ярко, на полную. На маленькой сцене никого не было. Мы попали в перерыв между номерами.
В дверях нас встретила блондинка.
- Есть у вас с собой освященные предметы, которые вы желаете декларировать? - спросила она с профессиональной улыбкой. Гардеробщица святынь.
- Нет, - улыбнулась я в ответ.
Она не стала задавать вопросов - просто улыбнулась еще раз.
- Элизабет здесь?
- Да, она в задней комнате со Спайком, но посторонним туда нельзя.
К ней подошел еще один вампир, наверное охранник.
- Тогда приведи сюда главного, и спросим у него. Мне надоело толочься у двери.
- Баффи, как мило с твоей стороны почтить нас своим присутствием! - Элизабет чуть не мурлыкала, предвкушая предстоящее.
- Меня не хотят впускать.
Она повернулась к красавцу вампиру, и он отступил на шаг.
- Мы ее ждем. Спайк очень хочет ее видеть.
- Пойдем, Баффи, нас ждет Спайк. - И она поплыла вперед, развевая складки светлого плаща. Я пошла за Элизабет.
Кабинет Спайка выглядел, как кость домино изнутри. Голые белые стены, белый ковер, черный лакированный стол, черный кожаный диван и перед столом - два черных кресла с прямой спинкой. Стол и кресла были в восточном стиле, декорированные лаковым орнаментом с журавлями и восточными женщинами в развевающихся платьях. Этот стол мне всегда очень нравился, хотя вслух я этого не признавала никогда.
В углу стояла лаковая ширма - раньше я ее никогда не видела. Она была приличного размера и скрывала угол полностью. Поперек всей ширмы оранжевыми и красными кольцами вился дракон с огромными глазами навыкате. Ширма в комнате хорошо смотрелась. Сама комната не была уютной, зато была стильной. Как и сам Спайк.
Он сидел на кожаной кушетке, одетый полностью в черное. Высокий жесткий воротник рубашки обрамлял его лицо. На горле воротник был заколот рубиновой булавкой размером с большой палец. Спереди рубашка была расстегнута до ремня, открывая треугольник бледной, очень бледной кожи. И только булавка не давала рубашке раскрыться полностью.
Манжеты были такие же широкие и жесткие, как воротник, и скрывали руки почти полностью. Когда он поднял руку, стало заметно, что с одной стороны манжеты открыты, так что руками он все же пользоваться может. Завершали наряд черные джинсы и ботинки из черного бархата.
Булавку я раньше видела, но рубашка явно была новой.
- Стильно, - сказала я.
- Тебе нравится? - улыбнулся он и расправил манжеты, будто они в этом нуждались.
- Приятная перемена после белого, - ответила я.
Полночно-синие глаза всматривались в меня.
- Твое теперешнее патрулирование проходит с осложнениями?
Он увидел мои раны.
- Нет, - ответила я и поглядела на Элизабет. Она смотрела на Спайка.
- Скажи ему, - произнесла она.
Я так поняла, что она не имела в виду обвинить ее в попытке меня убить. Настало время для некоторой откровенности и даже драматических эффектов. И я верила, что Спайк нас не разочарует.
- Что ты хочешь сказать, дорогая?
Я поглядела на Элизабет, но она смотрела только на него. На ее лице читался голод, будто она долго-долго этого ждала. А я глядела в его полночно-синие глаза и понимала, что могу - без меток вампира могу - смотреть в его глаза.
- Спайк тоже это заметил и раскрыл глаза чуть шире:
-Ты сегодня полна сюрпризов, дорогая.
- Ты еще главных сюрпризов не видел.
- Настоятельно тебя прошу, не скрывай их. Я очень люблю сюрпризы.
Что именно этот сюрприз ему понравится, у меня были большие сомнения. Набрав побольше воздуху, я быстро, как принимают горькое лекарство произнесла:
- Ангел сделал мне предложение, и я дала согласие.
Я могла добавить: «но теперь я не уверена», но не стала. Слишком я сама запуталась, чтобы выдавать что-то, кроме голых фактов. Если он попытается меня убить, может быть, тогда я добавлю подробности. А пока что… подождем.
Спайк сидел, как сидел. Не шевельнулся. Щелкнул обогреватель, и я вздрогнула. Над кушеткой заработал вентилятор, воздух стал играть волосами Спайка, тканью его рубашки, но я будто бы смотрела на манекен. Кроме волос и ткани, остальное было будто камень.
Молчание тянулось, заполняло комнату. Обогреватель отключился, и стало тихо, что я слышала шум крови у себя в ушах. Такая тишина, как перед мигом творения. Можно было понять, что сейчас произойдет что-то очень серьезное, только совершенно неизвестно, что именно. Тишина обступала меня, и я не собиралась быть той, кто ее нарушит, потому что понятия не имела, что будет дальше. Это бесконечное спокойствие пугало больше, чем самый дикий гнев. Не зная, что делать, я не стала делать ничего - образ действий, о котором мне редко приходилось жалеть.
Первой не выдержала Элизабет:
- Ты слышал, что она сказала, Спайк? Она выходит замуж за другого. Она любит другого.
Он моргнул - длинное, грациозное движение ресниц.
- Спроси ее, Элизабет, любит ли она меня.
Элизабет встала передо мной, заслонив Спайка.
- Какая разница? Она выходит за другого.
- Спроси ее. - Это был приказ.
Элизабет резко обернулась ко мне. Под кожей выступили кости, губы истончились в злобной гримасе.
- Ты его не любишь.
Это, строго говоря, не был вопрос, и я не стала отвечать. Тогда раздался голос Спайка, полный лени и какого-то темного смысла, который я не поняла.
- Ты любишь меня, дорогая?
Глядя в искаженное яростью лицо Элизабет, я ответила:
- Если я тебе скажу «нет», ты же не поверишь?
- Ты не можешь просто сказать «да»?
- Да, каким-то темным, извращенным уголком души я тебя люблю. Ты доволен?
Он улыбнулся:
- Как же ты можешь выходить за него, если любишь меня?
- Его я тоже люблю, Спайк.
- Точно так же?
- Нет, - ответила я.
- В чем же отличие твоей любви ко мне и к нему?
Все более и более хитрые вопросы.
- Как мне объяснить тебе то, чего сама не понимаю?
- Попытайся.
-Ты - это как великая шекспировская трагедия. Если бы Ромео и Джульетта не совершили самоубийства, через год они бы друг друга возненавидели. Страсть - это форма любви, но не настоящая. Она не длится долго.
- А каковы твои чувства к Ангелу?
- Его я не просто люблю, он мне приятен. Я радуюсь его обществу. Я… - Терпеть не могу объяснять собственные чувства. - Черт побери, Спайк, не могу я этого выразить словами. Я могу себе представить жизнь с Ангелом, а с тобой - нет.
- Вы назначили дату?
- Нет, - ответила я.
Он склонил голову набок, внимательно меня изучая.
- Все это правда, но в ней есть щепотка лжи. Что ты придержала про себя, дорогая?
- Я тебе сказала правду, - огрызнулась я.
- Но не всю правду.
Не хотелось мне ему говорить - слишком он обрадуется. И это как-то нечестно по отношению к Ангелу.
- Я не вполне уверена, что выйду за Ангела.
- Почему?
В его лице что-то мелькнуло, очень похожее на надежду. Я не могла допустить, чтобы он попусту надеялся.
- Я видела, как он становится страшноватым. Я ощутила его… мощь.
- И?
- И теперь я не уверена.
- Значит, он для тебя тоже недостаточно человек. - Спайк запрокинул голову, смеясь. Радостный поток звука, обволакивающий меня, как шоколад. Тяжелый, сладкий и назойливый.
- Она любит другого! - вмешалась Элизабет. - Какая разница, что она в нем сомневается? Она отвергла тебя, Спайк, разве этого мало?
- Это ты сделала такое с ее лицом?
Элизабет заходила тугими кругами, как тигр в клетке.
- Она не любит тебя так, как я люблю. - Вампирша упала перед ним на колени, хватая за ноги, заглядывая в лицо. - Спайк, я люблю тебя. Я тебя всегда любила. Убей ее, или пусть выходит замуж за другого. Она не заслуживает твоего обожания!
Спайк будто не слышал.
-Ты сильно пострадала, дорогая?
- Ничего страшного.
Элизабет вцепилась в джинсы Спайка:
- Молю тебя, молю тебя, Спайк!
Мне она не нравилась, но это страдание, безнадежная боль в голосе - это страшно было слышать. Она пыталась меня убить, но я не могла подавить к ней жалость.
- Оставь нас, Элизабет.
- Нет! - вцепилась она в него судорожно.
- Я воспретил тебе причинять ей вред. Ты ослушалась. Мне следовало бы убить тебя.
Она так и осталась на коленях, глядя на него снизу вверх. Выражения ее лица я не видела, и слава Богу. Терпеть не могу собачьего обожания.
- Умоляю, Спайк, пожалуйста! Я же это сделала только ради тебя! Она же тебя не любит!
Вдруг ее шея оказалась в руке Спайка. Его движения я не видела. Это было волшебство. Не знаю, что позволяло мне глядеть в его глаза, но это не помогало против его ментальных фокусов. А может быть, он действительно настолько быстр? Нет, такого не бывает.
Она пыталась что-то сказать. Спайк сомкнул пальцы, и слова вышли тихими придушенными звуками. Спайк встал, вздернув Элизабет на ноги. Она ухватилась руками за его запястье, чтобы не повиснуть на шее. Он поднимал ее, пока ее ноги не заболтались в воздухе. Я знала, что она могла бы сопротивляться. Я чуяла силу в этих тонких и хрупких с виду руках. Но она не боролась, если не считать рук на его запястье. Она позволит ему себя убить? А он это сделает? А я буду стоять и смотреть?
Он стоял, элегантный и стильный в своей великолепной черной рубашке, и держал Элизабет на вытянутой руке. Потом подошел к столу, все еще держа ее и без труда сохраняя равновесие. Я смотрела, как худощавая фигура идет по ковру, и знала, что кем бы и как бы он ни притворялся, он не человек. Не человек.
Он поставил Элизабет возле стола, ослабил руку на ее горле, но не отпустил.
- Послушай меня, прошу тебя, Спайк! Кто она такая, чтобы Мастер города вымаливал ее благосклонность?
Он держал ее за горло, уже не сжимая. Свободной рукой он отодвинул ширму, и она отъехала, открыв гроб, стоящий на задрапированном пьедестале. Дерево, почти черное, сверкало зеркальной полировкой.
Элизабет с расширенными глазами заговорила лихорадочно:
- Спайк, Спайк, прости меня! Я же не убила ее, я могла убить, но не убила, спроси ее, спроси! Спроси!
Ничего, кроме панического страха, не осталось в этом голосе.
- Баффи?
Это единственное слово скользнуло по моей коже, до краев полное гнева. Я очень порадовалась, что он гневается не на меня.
- Она могла убить меня в первой же атаке.
- Почему, как вы думаете, она этого не сделала?
- Я считаю, что она отвлеклась, пытаясь растянуть процесс. Сильнее им насладиться.
- Нет-нет, я только грозилась! Я хотела отпугнуть ее! Я знала, что ты не хочешь, чтобы я ее убила! Я знала, иначе она уже была бы мертва!
- Ты никогда не умела врать, Элизабет.
Спайк одной рукой приподнял крышку гроба, второй подтащив к нему вампиршу.
Она вырвалась, на ее горле остались кровавые следы от ногтей Спайка. Она спряталась за креслом, выставив его между собой и Спайком, будто это могло помочь. По шее ее стекали капли крови.
- Не заставляй меня применить силу, Элизабет.
- Я не полезу в этот ящик по доброй воле. Нет.
- Ты хочешь, чтобы Баффи увидела тебя во всей красе?
Я-то думала, что уже видела.
- Я не полезу. - Голос ее был твердым. Неуверенным, но упрямым: она собралась сопротивляться всерьез.
Спайк стоял совершенно неподвижно. Потом поднял руку - томным жестом, другого слова не подберу. Почти как в танце.
Элизабет качнулась, схватившись за кресло для поддержки. Лицо у нее съежилось, но это не было истечение силы, которое я у нее раньше видела. Не тот вечный труп, который может вырвать тебе горло и танцевать в крови. Она увядала. Не старела - умирала.
Рот ее открылся, она вскрикнула.
- Боже мой, что это с ней?
Элизабет стояла, держась птичьими тонкими лапами за спинку кресла, и была похожа на мумифицированный труп. Яркая помада на лице выделялась мрачной полосой, и даже пшеничные волосы сделались тонкими и ломкими, как солома.
Спайк подошел к ней, такой же грациозный, такой же прекрасный, такой же чудовищный.
- Я дал тебе вечную жизнь, и я могу ее отнять. Не забывай этого никогда.
Она издала горлом жалкое хнычущее мяуканье, протягивая к нему умоляющую костистую руку.
- В ящик, - велел он, и это слово прозвучало темно и зловеще. Он мог бы сказать «в Ад».
Он выбил из нее волю к сопротивлению - или, быть может, «похитил» будет более точным словом. Ничего подобного я в жизни не видела. Новый вид вампирской силы, о котором в фольклоре даже шепота нет, черт его побери.
Элизабет, вся дрожа, шагнула в сторону гроба. Два трудных, шаркающих шага - и она выпустила опору в виде спинки кресла. Она упала, и две истонченные до костей руки подхватили ее вес, чего, казалось, не может быть. Отличный способ сломать руку, но Элизабет, казалось, о сломанных костях не думала. Я ее не осуждаю.
Она опустилась на колени, склонив голову, будто не имея сил подняться. Спайк стоял, не двигаясь, и смотрел на нее. Он не пытался ей помочь. Будь это кто-то другой, а не Элизабет, я бы, наверное, попыталась бы.
Наверное, я двинулась к ней, потому что Спайк вытянул руку, предупреждая мое движение.
- Если она сейчас покормится от человека, вся ее сила вернется. Она очень испугана, и я бы на твоем месте не стал сейчас ее искушать, дорогая.
Я осталась на месте. Помогать ей я не собиралась, но смотреть на это мне не нравилось.
- Ползи, - велел Спайк.
Она поползла.
Все, с меня хватит.
- Спайк, ты настоял на своем. Если ты хочешь сунуть ее в гроб, возьми и положи ее туда.
Он посмотрел на меня, и в лице его было что-то вроде удивленного интереса.
- Ты ее жалеешь, дорогая. Она собиралась тебя убить, и ты это знаешь.
- Я бы ее застрелила, не задумываясь, но это... - Я не находила слова. Это не было просто унижение. Он сдирал с нее ее собственную личность. Я мотнула головой. - Это пытка. Если это для меня, я уже насмотрелась. Если ты это делаешь для себя, то просто прекрати.
- Это делается для нее, дорогая. Она забыла, кто ее хозяин. Месяц-другой в гробу освежит ее память.
Элизабет доползла до пьедестала, вцепилась руками в драпировку, но встать не смогла.
- Я думаю, ты уже достаточно ей освежил память.
- Ты так сурова, дорогая, так прагматична, но что-то вдруг, бывает, вызывает у тебя жалость. И твоя жалость так же сильна, как твоя ненависть.
- Но удовольствия мне от нее гораздо меньше, - сказала я.
Он улыбнулся и приподнял крышку гроба. Внутри, конечно же, был белый шелк. Спайк нагнулся и поднял Элизабет. Когда он переносил ее через край гроба, свисавший край плаща задел за дерево, и что-то звякнуло у нее в кармане, твердое и тяжелое.
Так мне не хотелось просить, что я чуть не промолчала. Чуть не.
- У нее в кармане мой пистолет. Он мне нужен.
Спайк положил ее на шелковую обивку, потом обшарил карманы. Держа в руке браунинг, он стал опускать крышку. Навстречу взметнулись скелетные руки, пытаясь удержать неотвратимый спуск.
Глядя на эти бьющие по воздуху пальцы, я чуть на все не плюнула.
- Должен быть еще один пистолет и нож.
Спайк вопросительно округлил глаза, но кивнул. Он протянул мне браунинг, и я подошла его взять. При этом я оказалась так близко, что видела глаза Элизабет. Они были бледные, затуманенные, как в глубокой старости, но ужас они еще могли выразить.
И они бешено вращались, глядя на меня. В них был немой призыв, и сказать «отчаянный» значило бы сильно смягчить выражение. Она глядела на меня, не на Спайка, будто зная, что я единственная здесь, кому на нее не плевать. Если Спайка ее судьба волновала, то по его лицу этого сказать нельзя было.
Браунинг я ткнула под мышку - приятно было получить его обратно. Спайк протянул мне «файрстар».
- Не могу найти нож. Если хочешь поискать сама, не стесняйся.
Я поглядела на сухую сморщенную кожу, на безгубое лицо. Шея кожистая, как у курицы. Я покачала головой:
- Не настолько я его хочу получить обратно.
Он засмеялся, и даже теперь я ощутила этот звук всей кожей, как бархат. Жизнерадостный социопат.
Спайк закрыл крышку, и Гретхен страшно завыла и застонала, будто пытаясь вскрикнуть, но не имея на это сил. Тонкие руки заколотили изнутри.
Спайк закрыл защелки и наклонился над закрытым гробом.
- Спи, - шепнул он.
И почти сразу звуки стали тише. Он еще раз повторил это слово, и стало тихо.
- Как ты это сделал?
- Успокоил ее?
Я мотнула головой:
- Нет, все это.
- Я ее Мастер.
- У каждого Мастера свой арсенал способностей?
- Арсенал - очень точное слово. Так на чем мы остановились, дорогая? Ах да! На том, что я мог бы убить Ангела.

- Ты меня слышишь, дорогая? Я мог бы убить твоего Ангела.
Спайк поставил ширму на место, и гроб с его страшным содержимым скрылся с глаз.
- Тебе не хочется этого делать.
- О нет, дорогая, очень даже хочется. Я бы с удовольствием вырвал у него сердце и стал смотреть, как он умирает.
Спайк прошел мимо меня, и черная рубашка развевалась, открывая его живот при каждом шаге.
- Я тебе сказала, я не уверена, что выйду за него замуж. Я даже не знаю, будем ли мы еще встречаться. Разве этого не достаточно?
- Нет, дорогая. Ты его любишь. Я чую его запах на твоей коже. Ты его целовала сегодня. При всех твоих сомнениях ты держишь его близко к себе.
- Если ты его тронешь, я тебя убью, вот и все. - Мой голос прозвучал очень буднично и по-деловому.
- Ты попытаешься меня убить, но это не очень просто сделать.
Он снова сел на кушетку, рубашка распахнулась, обнажив почти весь его торс. Единственным дефектом безупречной кожи был крестообразный шрам.
Я осталась стоять. Все равно он не предлагал мне садиться.
- Может быть, мы убьем друг друга. Музыку выбираешь ты, Спайк, но если начнется этот танец, он не прекратиться, пока один из нас не будет мертв.
- Мне не разрешается трогать Ангела. А ему разрешается трогать меня?
Хороший вопрос.
- Я не думала, что он это будет делать.
- Вы встречались с ним почти месяц, и я почти ничего не говорил. До того, как ты за него выйдешь, я хочу получить такой же период.
- В каком смысле «такой же период»? - вытаращилась я, не поняв.
- Чтобы ты встречалась со мной, Баффи, дала бы мне возможность за тобой ухаживать.
- За мной? Ухаживать?
- Да.
Я уставилась на него как баран на новые ворота, не зная, что сказать.
- Знаешь, я несколько месяцев избегала встреч с тобой, и не собираюсь это прекращать.
- Тогда я выберу музыку, и начнется танец. Даже если я погибну, и ты погибнешь, Ангел погибнет первым, это я могу тебе обещать твердо. Думая, что встречаться со мной некоторое время - судьба не столь прискорбная.
Да, в этом был резон, но…
- Я никогда не уступаю угрозам.
- Тогда я обращаюсь к твоему чувству честной игры, дорогая. Ты позволила Ангелу завоевать твое сердце. Если бы ты сначала встречалась со мной, может быть, тебе сейчас было бы так же дорого мое сердце? Если бы ты не сопротивлялась так нашему взаимному влечению, взглянула бы ты на Ангела второй раз?
Я не могла ответить «да», сохраняя при этом честность. Потому что сама не знала. Спайка я отвергла, поскольку он не человек. Он - монстр, а я с монстрами не встречаюсь. Но вчера я краем глаза видела, каким может быть Ангел. Я ощутила силу вполне под стать силе Спайка, от которой мурашки идут по коже. Мне стало трудно отличать людей от монстров - я даже о себе начала задумываться.
- У меня нет легкого отношения к сексу. С Ангелом я тоже не спала.
- Разве я пытаюсь шантажом принудить тебя к секcу, дорогая? Я хочу получить равные шансы.
- Если я соглашусь, то что?
- То я заеду за тобой в пятницу вечером.
- И мы куда-нибудь поедем?
Он кивнул.
- Может быть, даже попробуем узнать, как тебе удается безнаказанно смотреть мне в глаза.
- Нет уж, давай лучше это будет настолько нормальное свидание, насколько возможно.
- Как скажешь.
Я глядела на него, он на меня. Он заедет за мной и пятницу вечером. У нас свидание. Интересно, что скажет на это Ангел?
- Я не могу вечно встречаться с вами обоими.
- Дай мне месяц, что и Ангелу. Если я тебя у него не отвоюю, я ретируюсь с поля боя.
- Оставишь меня в покое и не тронешь Ангела?
Он кивнул.
- Ты даешь слово?
- Слово чести.
Я согласилась. Предложение было лучше, чем я рассчитывала. Нельзя, конечно, знать, что стоит его слово чести, но оно дает нам время. Время придумать еще что-нибудь. Что - я не знала, но что-то ведь должно быть? Что-то кроме флирта с Мастером города.
_________________
Fairy tale