Она пойдет к своему врагу, очарует его, соблазнит, а после… убьет. И спасет свой народ. Но прежде… Она была наслышана о силе и красоте Олоферна. Хотелось ли ей признаться себе в том, что двигало ей помимо патриотических чувств? Задумалась ли она хоть на миг об этом? Нет, зачем охлаждать подобными мыслями жар в груди в  предчувствии полета?!

     Плывущей легкой походкой, мягко играя бедрами, с высоко поднятой головой, миновав в темноте пустынное поле, она приблизилась к стану неприятеля. С высокомерной усмешкой глядя на воинов, преградивших ей дорогу, заявила, что идет к  военачальнику и не позволит себе оскорбить ни его, ни себя разговорами с его подчиненными. Пораженные столько же ее красотой, сколько дерзостью и уверенностью в себе, солдаты проводили женщину к шатру полководца.

     Встретив удивленный и гневный взгляд Олоферна, Юдифь чуть было не растерялась, но самообладание тотчас вернулось к ней. Гордо и надменно звучали ее слова, словно звонкие удары копья по щиту: «Удали своих воинов, великий военачальник, победитель земель! Мне хочется верить, что тебе, непобедимому, не внушает страх слабая женщина, которая хочет открыть тайны и секреты обороны города.» Олоферн внимательно смотрел на нее, вскинув брови. Нежданная гостья продолжала: «Я наслышана о могуществе Навуходоносора. И его полководца… Олоферна. Я восхищаюсь истинной силой». Выдержав повисшую паузу, красавица мягко добавила: «Я должна еще что-то добавить к сказанному? Мне казалось, что настоящие мужчины предпочитают ясность и краткость».

     На самом деле, коварная женщина понимала, чем было вызвано молчание Олоферна. Да, мужественный воин сумел овладеть собой в первую минуту, увидев перед собой женщину, воплощающую самую страстную мечту любого мужчины. Но, услышав ее казавшиеся вполне искренними слова, ощутил радость, с которой позволил себе отдаться во власть ее нежных чар. «Наверное, моя слава и могущество Навуходоносора способны толкнуть эту вефулиянку на предательство своего города. К тому же, хороша она сказочно. Одной победой будет больше. И это будет такая приятная победа», - пронеслось в голове у Олоферна.

    Яркий молодой месяц переливался перламутром, отражаясь в ночной глади озера. Крупные горошины звезд словно затянули все небо серебряной сетью со светящимися узелками. Теплый западный ветер мягко трепал шелковистые волосы Юдифи, когда та, легко покачивая бедрами, скользящей походкой, будто играя изгибами совершенного тела, шла по берегу, маня за собой Олоферна. Он следовал за ней чуть позади, пристально глядя на свою нежданную спутницу, ведомый ею, словно завороженный. Великий полководец, беспощадный покоритель земель, привыкший силой овладевать пленницами, целый день был во власти своей таинственной гостьи, лишь ноздрями жадно вдыхая ароматы ее масел, ни разу не коснувшись даже складки ее одежды. Как околдованный, пристально ловил он взглядом взмахи ее длинных изогнутых ресниц, как будто чувствуя их бархат на своем возбужденном теле, следил за тонкой игрой ее мимики, мысленно ласкал ее белые плечи и тонкую шею. Все его существо замирало от незнакомого трепета и обжигающего восторга, когда она слегка щурила свои огромные каштановые глаза, сверкая при этом молниями светящихся лезвий.

     Ему, привыкшему к абсолютному послушанию, так нравились и горделивый поворот ее головы, и очаровательно капризная гримаса ее до исступления желанных губ. Он с наслаждением открывал для себя – как это, оказывается, прекрасно – покориться женщине, упивался властью над ним ее нежных чар. Воин, давно воплотивший в себе бесспорный образец силы и мужества, лишенный осознанного или подсознательного желания самоутверждения путем унижения женщины, мог себе позволить высшее блаженство – боготворить ее, служить ей, не сдерживать перед ней своих чувств. И это было счастьем, какого Олоферн никогда не знал.

     Остановившись возле большого камня, Юдифь сняла украшения и спокойно и неторопливо начала раздеваться.

 - Сегодня был жаркий день. Наконец-то мы дождались вечерней прохлады. А вода в озере теплая, словно только что сцеженное из вымени молоко. Я хочу искупаться. Ты пойдешь со мной? – просто спросила она Олоферна.

Тот молча закивал головой, очарованно глядя на ее все более и более обнажаемое тело. Наконец, раздевшись полностью, она заколола на затылке свои густые вьющиеся волосы и, как ни в чем не бывало, оглянулась на Олоферна, который стоял перед ней как вкопанный, не в силах отвести сияющих нескрываемым восторгом глаз:

-         А что, великие полководцы всегда предпочитают купаться одетыми? Или только тогда, когда теряются в присутствии слабой женщины?

Не ощутив ни малейшей обиды на ее насмешливый тон, Олоферн начал было разоблачаться, и вдруг… рванулся навстречу своей спутнице, потеряв контроль над собой, но не схватил ее в объятия, а лишь опустился на колени, едва касаясь кончиками дрожащих пальцев плавных изгибов ее бедер.

-         Можно мне посмотреть на тебя? Прикоснуться? Только на один миг! – невольно вырвалось из его уст, и было это таким внезапным откровением, что потрясло Юдифь. Безжалостный покоритель городов, ни разу в своей сознательной жизни не проявивший слабости, стоял перед ней на коленях и умолял об одном единственном прикосновении. Мужчина, которому не нужно доказывать ни себе, ни другим свою силу, может всецело отдаться своим эмоциям, идти на поводу у своих чувств, может быть непосредственным ребенком, наивным юнцом, не скрывающим своего восторга и радости. Таким мужчиной был Олоферн.

Что-то невольно сжалось и болезненно дрогнуло в груди коварной женщины, которая пришла, чтобы убить его. Мягко высвободившись из его красивых мускулистых рук, она игриво и многозначительно проговорила:

-         Может быть, без одежды тебе это будет приятнее? – и пошла в воду.

   Освободившись от одежды, он неслышно подошел к Юдифи сзади и легко подхватил ее на руки. Просто у него возникло внезапное желание подержать в своих сильных руках это невесомое, изящное, прекрасное существо. Юдифь  мгновенно и искренно откликнулась на это желание всем своим существом, нежно обвив хрупкими руками загорелую шею Олоферна. Их первый поцелуй был робким и нежным. Непостижимое очарование сковало оцепенением все их члены, приглушило страсть  и желание, наполнив их сердца одним лишь восторгом этой минуты.

-         Неужели так бывает? – прошептал Олоферн, заходя в воду по грудь и бережно держа на руках свою драгоценную ношу.

-         Значит, бывает, - горячо и тихо ответила самая желанная для него женщина.     

   Черное, сверкающее крупной россыпью звезд небо отражалось в озере. Месяц был нынче красив как никогда. Его блики ложились на лица мужчины и женщины, придавая облику и того и другой нечто фантастическое. Казалось, сегодня весь мир заколдован какой-то таинственной силой, напоен неведомым волшебным эликсиром, заставившим этих двух людей забыть все – и то, как и зачем они встретились, и то, что неподалеку от них целый город собирает последние силы, чтобы противостоять смерти, и то, что захватнические войны пролили реки крови и слез. Не было в эту ночь для них ни войн, ни горя, ни стонов раненых, ни воинственных возгласов победивших, а было только сладкое сумасшествие притяжения друг к другу, дрожи прикосновений, предвкушения таинства. Предвкушения, которое они продлевали, любуясь друг другом, вглядываясь друг в друга, желая постигнуть глубь, а не насытиться наспех плодами поверхности, которые не оставят в памяти и следа.

     Обнявшись, прижавшись друг к другу обнаженными телами, влюбленные медленно кружились в воде, разговаривая чуть слышно, словно боялись спугнуть очарование. Олоферн говорил искренне и страстно, срывающимся шепотом:

-         Если бы я знал, что ты где-то есть на свете, я бы мечтал о тебе одной с раннего детства, искал бы тебя повсюду.

В голосе Юдифи звучала неподдельная радость:

-         Впереди у нас вся ночь, ты это понимаешь, целая ночь!..