Солнце играло на веселых волнах Сены. Джоконда улыбалась Святому Себастьяну подозрительно синего цвета. На противоположной стороне набережной Руанский Собор отбрасывал одновременно утреннюю и вечернюю тень, а таитянки на картинах Гогена вообще не имели тени.

Совершалось убийство, а прохожие шли мимо, только изредка косясь на рыдающую статую с потекшим макияжем, глядевшую в грязную воду и жалевшую о том, что не может утопиться - статуи всегда кому-то принадлежат, а кому понравится, если одна из его лучших Галатей возьмет и булькнет в Сену под пощечинами слов, градом сыпавшихся на бедную мраморную голову.

А солнце то пряталось в сероватые тучки над Площадью Восстания, то с новой силой бросалось на город, и все посмеивалась над нами Джоконда, смеялись и таитянки, которым неведома была ни ревность, ни обида - любовь всегда была в изобилии на тропических островах.

Серая статуя умирала. Подошла к самому краешку берега. Отступила, вновь села на холодную скамью. Умерла. Потом поднялась с земли и все простила. Взяла его под руку и пошла дальше.