Это был очень чёткий сон, я даже не была уверена, что сплю.
За окном – собачий лай, шум, крики. Я выглядываю. Квартира (совершенно мне незнакомая) оказалась на первом этаже, и я увидела, как на травяном, с редкими деревьями, пятачке под окнами мечутся шесть здоровенных собак. Именно мечутся: туда-сюда – снова туда, вправо-влево, непонятно, что там творится. Собаки все очень крупные, разных пород, гладкие и лохматые, тяжёлые и лёгких очертаний, но все – светлых мастей, лишь одна оказалась шоколадного цвета. Тут позади меня раздаётся голос, мужской, с издевательской ноткой:
- Чего смотришь? Кошку они загоняют.
Я оборачиваюсь – и вижу странно знакомого человека, хотя уверена, что в жизни его не видела. Довольно высокий, слегка округлый, но не толстый, в очках, светловолосый, рядом с ним – такого же песочного оттенка, что его волосы – афганская борзая. А он комментирует довольным тоном:
- О, загнали. Давай, давай её оттуда!
Я оглядываюсь к окну – и вижу (как я их раньше не увидела?!) хозяев бегающих псов: трое мужиков, этаких братков, один даже в спортивной шапочке и мешковатой кожанке. И этот, в кожанке, поразительно быстро метнулся на обрубок, высотой метра три, оставленный озеленителями от какого-то дерева. Сначала мне показалось, что произошло что-то небывалое и на дерево взлетел пёс, потом разглядела, что всё же человек. И метнулся он, чтобы спихнуть с плоской вершины обрубка бело-рыжую кошечку в голубовато-сиреневом комбинезончике. Меня даже не насмешило, что кошка – в одёжке, как собака. На белой с рыжими пятнышками мордочке – изумление и недоумение, жёлтые глаза смотрят напряжённо, но никакой злобы. Я оборачиваюсь к непрошеному гостю, собираясь спросить, что это он тут делает и потребовать отозвать собак от явно хозяйской кошки, но не успеваю. Он комментирует:
- Всё. Догнали… порвали. Ну как, хочешь разделить её судьбу?
- Пошёл. Вон, - чеканю я.
- Не, я, конечно, пойду, только вот… Бета, гости! - командует он собаке, и афганка располагается у двери. Тут – сама не знаю как – у меня из горла вырывается звериный рык, и Бета поджимает бахромчатый хвост, пятясь за хозяина.
- Вон, - повторяю я. За окном уже тихо. Я закрываю двери в квартиру и в комнату, ложусь… В дверь раздаётся стук. Я совершаю несвойственные мне действия: из подвернувшейся под руку бутылки бью «розочку», в другую беру нож.
Говорю:
- Входите.
Тот же тип:
- Нет, не я, - видя меня во всеоружии, говорит он. – И положи лучше игрушки. – Это о моём «вооружении». – Бета хочет переночевать.
Я снова рычу, и снова Бета скулит, прячась за хозяйские ноги.
- Спроси её, хочет ли, - очень тихо говорю я. – Если, конечно, твоя Бета для тебя более, чем оружие.
А после оказалось, что я, как была, в ночной рубашке, мечусь на улице, с ножом и «розочкой» в руках, среди шести здоровых псов, и мои руки – в их крови…