Без заголовка
14-10-2006 03:00
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
* * *
Чтение сегодня не клеилось. Прочитав две-три строчки, я отвлекалась и думала о своём. Я вернула книгу скрипуче-шуршачему существу, к которому очень подходило слово «архивариус», и вышла из библиотеки. Мысли перебивали друг друга, в свои покои не хотелось. И я решила найти Фелис.
Первый же встречный демон на вопрос о Фелис отреагировал, как алтарник на меня, разве что не перекрестился. Зато потом повезло чуть больше: мне рассказали путь. Я последовала советам и… заплутала. Пришлось снова спрашивать. И снова…. Так, с четвёртой попытки я нашла её комнаты. Двери открылись сами, не успела я задуматься, как просигналить о своём приходе. Похоже, у них тут всё механизировано.
Фелис была одета не как при первой встрече: некое длинное тёмное ниспадающее одеяние. Она мне обрадовалась:
– Алаис! Смотрю, ты уже освоилась? Ну рассказывай!
Я растерялась от напора:
– Что рассказывать-то?
– Как тебе удалось увлечь Архонта! При его… интересах это достижение.
– Да ничего я не увлекла, – отмахнулась я. – Просто на приёме подыграла. Не драться же, в самом деле.
– А кто на тебя напал?
– Напал? – я и думать забыла о демонах, помня лишь о влетевшем в мою спальню тигре-Аримане. – Ах, эти… Я и не знаю. Кто-то, – я помнила этого «варана» с самого первого раза, когда я сопровождала Архонта.
– Как всё случилось? – Фелис просто излучала кошачье любопытство. И я рассказала. У демоницы разгорелись глаза:
– Ох, если бы меня так кто спас…
– Да ну тебя. Я перепугалась – я ж не знала, кто примчался бить демонь… ой. Прости, – спохватилась я: Фелис ведь тоже демон. – Ну, нападавших. Я решила: всё, тигр за мной явился…
– Ну я ж говорю – увлекла ты его. Просто так никто не кидается на помощь. Это у него человеческое, – странно задумчиво заметила она.
Что-то меня насторожило в её тоне. Но я промолчала. А Фелис продолжала с любопытством сплетницы:
– А ты перед ним дефилировала в чём мама родила?.. Я бы не решилась.
– Мне ничего больше не оставалось, кроме как дефилировать. Полотенце-то сорвали.
– А ты ещё и красилась так! – поддразнила Фелис.
– Я забыла…
– Забыла, что голая? – Кошка расхохоталась. Я тоже улыбнулась: нет, ну правда смешно.
– А покажи, что ты придумала с макияжем, – попросила Фелис, отсмеявшись. Я повернула лицо к свету, но ей было мало, – шапочку сними.
Я поколебалась, но сняла.
– Да, экзотика… Я ж говорила тебе – не всё так ужасно.
– Да ну, – смутилась я, надевая шапочку.
– Нет, правда, – настаивала Фелис, и я решила сменить тему:
– Фелис, я совсем упустила из виду моих товарищей. А надо бы хоть узнать, что с ними.
– Ну так сходи по Дорогам, – с недоумением ответила Фелис. – Тебе Архонт разрешил вроде.
– В таком виде? – я тряхнула монетками на лифчике.
– Выбора всё равно нет, – с ноткой беззаботности сказала она.
Я снова вспомнила реакцию алтарника:
– Народ-то пугать…
– Ты уже пугала. Мелкое демоньё, шастает и хулиганит… А сама-то!..
– Ну да при такой-то реакции напугать хотелось.
– При такой реакции и мне захотелось бы напугать, – призналась Фелис. – А по Дорогам, если надо, сходи.
Кажущийся бесконечным коридор вывел меня в палату, где спал Паша. Я нашла его одежду, в кармане – блокнот. Может, и не следовало, но я написала:
«Пашка, это Лариса. Не стоит меня искать, это безнадёжно. Желаю вам – тебе, Маринке и Юрику – всего самого лучшего. Ты обязательно поправишься. Удачи».
Я свернула письмо так, как складывают переданные через дежурную сестру записки. И снова вышла на Дороги.
В Маринкиной квартире пахло знакомым одеколоном. Я так и думала. Что ж, запрета нет, а они с Юриком давно испытывают друг к другу более чем тёплые чувства. Пусть… Ни он, ни она, к счастью, не «выжглись». А прочее не проверишь.
В комнате кто-то зашевелился, и я скользнула на Дороги.
А в своих комнатах обнаружила Аримана. Впервые с того момента, когда он примчался спасать меня. Он повернулся ко мне – да, и настроение у него похожее.
– Появись ты немного попозже – не знаю, что бы я делал, – тихо сказал он, и я ощутила, до какой степени Архонт сдерживается. – Понимаю – пошла проведать товарищей, но хотя бы предупредить можно было?
– Мои товарищи – это моё дело, – собрав ершистость, ответила я.
– А твоё исчезновение – моё дело. Ты вольна в передвижениях, можешь даже совсем уйти, но скажи, что уходишь, если решишь уйти!
Зелёные глаза метали великолепные молнии. Я невольно залюбовалась. Ариман отвернулся и сказал:
– Если хочешь, можешь уйти. Тебя здесь ничто не держит. И никто. – Прозвучавшая в его голосе безнадёжность моментально погасила вспыхнувшую было во мне искорку радости.
– Что-то случилось? – спросила я, подходя поближе.
– Суета и трепыханье, – прозвучало в ответ. Он не сказал: «Какая разница, ты же уходишь». Да я и не уходила… Так мало меня держит там, среди людей. Друзья? Самыми близкими были Пашка, Юрик и Марина, но их я уже проведала, а по большому счёту, им я не нужна. Если Пашка что ко мне и испытывал, то скрывал. Работа? Ох, да найдёт шеф другую тягловую силу. Родители? Едва я занялась «геологией», они оборвали со мной все отношения, заявив, что я продала душу дьяволу… Но только сейчас их слова начали обретать истинный смысл: я уже в Аду, и дьявол рядом со мной. Я положила руку на его вздрогнувшую спину и попросила:
– Расскажи. Сядь и расскажи.
Ариман молчал. Я обошла его, чтобы увидеть лицо. Он глядел вниз, и только на звон монеток его взгляд чуть-чуть поднялся.
– Что тут рассказывать, даже ты даже в таких мелочах не подчиняешься… – его голос бы всё так же напряжён.
– Ты хочешь, чтобы рабыня тебя ублажала, – насмешливо начала я, решив поддразнить, встряхнуть его мрачное настроение. И… оказалась в объятиях Аримана, сильных и властных, увидела, какой огонь горел в его прежде опущенных глазах.
– Хочу. Ты не представляешь, как сильно хочу. – Одной рукой он прижал меня к себе, другая отыскала застёжку тут же соскользнувшей с меня юбки. Поцелуй погасил мои мысли. Я ощущала биение его сердца и руки, удерживающие меня, но сопротивляться им уже не хотелось. Ариман поднял меня, шагнул – и тут же опустил. На свою кровать. И я обнаружила, что тоже часто дышу, лёжа на шёлковых простынях, наблюдая за Ариманом, с поистине дьявольской улыбкой сбрасывающим плащ и вышитую рубашку. В меня словно влилось пламя его страсти, в ответ зажигая всё моё естество в ожидании, что же будет дальше. Пусть так, мой чёрно-белый господин… Чем это станет для меня – не важно. Я знаю, что тебе это нужно. Я не позволю им убить тебя ненавистью, Архонт, питающийся любовью. Ничего, что «они» - это и Небо, и твои здешние враги. Пусть так, неправильный дьявол… Пусть гаснет в покоях свет, сердца бьются чаще от прикосновений, и мы оба забываем себя…
* * *
С этого вечера во мне прочно поселилась тревога. Я не смогу защитить Архонта ото всего. Вспомнить хотя бы историю с розами. Но я хотя бы смогу исцелить его… и придать сил. По словам Ариман, я должна уставать, даря ему силы, но я не уставала. Ариман был бережен со мной. Хоть он и не первый мужчина в моей жизни (нафиг-нафиг Арсения – ошибка, о которой и вспоминать не хочется, а прочие романчики… оба… и не претендовали на серьёзность), но впервые со мной обращались с таким уважением. Скажете: уважительность в постели – чушь? О, нет...
А то утро получило интересное продолжение. Во-первых, я прекрасно поняла, почему за окнами архонтской спальни – сад: проснувшись, увидеть небо – это совсем не то же самое, что увидеть стены. Пусть изящно украшенные, но всего лишь каменные стены. Во-вторых, пусть я не сразу сообразила, где я (как обычно при первом пробуждении на новом месте), но тут же вспомнила, кто рядом со мной. И этот мужчина уже не спал, он смотрел и слегка улыбался.
- Доброе утро, моя прекрасная рабыня.
После всего вчерашнего мне полагалось чувствовать себя разбитой. Но нет. Ариман снова потянулся ко мне, а я не протестовала.
Возвращаться в свои комнаты мне всё же пришлось. Я нацепила на лицо самую нахальную, какую сумела, улыбку, делая вид, что разгуливать без юбки (оставшейся в моей гостиной на полу) для меня обычное дело. Мара была там, и она тоже слегка улыбалась. То ли насмешливо, то ли просто многозначительно. Я сделала не менее загадочное лицо, выбирая одежду на сегодня, пока Мара просто-таки сгорала от любопытства. Но я помучила её ещё немного – пока не вышла из ванной. Мара ждала, встряхивая баллончик с бритвенной пеной. Садясь перед ней на пуфик, я заметила, что он стоит не так, как обычно. Что не так – непонятно. Я больше обратила внимание на странное напряжение, исходившее от девушки. Пока она укрывала мне плечи и возилась с пеной, я старалась понять, в чём же дело. Но Мара сама разрешила это. Наклонившись ко мне, она предложила:
- Может, заклясть?
- Что заклясть? – не поняла я, стараясь не двигаться.
- Чтобы волосы не отрастали, - пояснила Мара.
- Надоело тебе постоянно ко мне таскаться…
- Таскаться всё равно придётся, - вздохнула Мара. – А при таком покровителе, - девушка кивнула в сторону портьеры, - снять будет легко, если захочешь. Так заклясть?
Предложение было несколько неожиданным, я так и сказала. Мара ещё раз вздохнула и заработала бритвой. Я уловила движение напротив – и наконец до моего слегка затуманенного произошедшими переменами сознания дошло, что было не так. Мара усадила напротив зеркала. Первым делом я ощутила краткую радость, что меня сейчас не видит Ариман. Потом Мара немного передвинулась, и стало видно её лицо. Девушка была не просто встревожена, она была напугана. Но голос сделала любопытствующий:
– Он ведь в тебя влюбился, да?
Мои щёки покраснели, когда я вспомнила ночь. Но я ответила строго:
– Рабыне не следует рассчитывать на любовь господина.
– Не всегда, - убеждённо ответила Мара и наклонилась, будто для того, чтобы было удобнее, и снова спросила:
– Так всё-таки, заклясть?
Я в зеркало увидела, как девушка глазами указывает в сторону той же портьеры. И, не всё понимая, но догадываясь, согласилась. Мара слегка надавила пальцем возле татуировки, и я почувствовала сработавшее заклинание. Но оно не имело ничего общего с парикмахерскими делами. Пока она заканчивала, я слышала голос Мары, звучавший, казалось, прямо у меня в голове: «Алаис, я не могу произнести это вслух, даже близость Архонтских покоев не гарантирует, что не подслушают. Если ты это слышишь – значит, я сумела тебя уговорить… Алаис, я случайно узнала, что в Аду назревает бунт. Ты ближе всех к Ариману, ты сможешь предупредить. Мне он вряд ли поверит, но поверит тебе. Тем более, если вы уже делите ложе. Алаис, как же я завидую… Но и это мелочь. Не поверишь, наверное – я узнала про бунт от Фелис. Хоть она и кажется ненадёжной, но она симпатизирует Ариману. А я так просто завишу от него. Имена мне Фелис не сказала, но через меня – и тебя – просит об аудиенции. Тайной. Прошу, поверь мне. И передай это всё ему».
Голос замолчал, и заклинание рассеялось, едва я услышала всё. Мара раскладывала мою сегодняшнюю одежду на кровати – а на деле ожидала ответа. Говорить вслух было нельзя, поэтому я только опустила ресницы: поняла, мол.
Я отпустила Мару и пошла в покои Аримана… не постучавшись, но окликнув:
– Мой господин!
Ариман появился тут же. Я улыбалась, и он сразу успокоился. «Ариман, что-то случилось».
Он посерьёзнел.
«Что именно?» - и обнял меня.
«Мара передала мне кое-что. А ей сказала Фелис». – Я обняла Аримана в ответ, глядя ему в лицо.
«Что сказала?» - Ариман нахмурился.
«Назревает мятеж. Не знаю, можно ли верить Фелис…».
«В этом вопросе – можно. Она хоть и сплетница, но лгать не станет. И не разболтает, если всё так серьёзно». – Уверил меня Ариман, не переставая поглаживать пальцами по шее.
«Тогда – вот ещё: она просила о тайной аудиенции».
«Хорошо. Передашь, что я её жду сегодня ближе к вечеру?»
«Конечно».
Всё время этого Ариман не переставал обнимать меня. Да, он умеет совмещать приятное с полезным…
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
Во время приёмов и прочего подобного я всё так же сидела на полу, намордника и в помине не было, но я молчала. Всё-таки рабыня. И никогда ни в чём не участвовала, кроме случаев, когда велел Архонт. Меня боялись. Я – светлая, я – противник, но убивать меня опасно. Ко мне благоволит Архонт, пока я – его фаворитка. Что будет когда (если?) закончится это «пока», лучше не думать.
О приёме рассказывать нечего. Кроме того, что Ариман в открытую усадил меня к себе на подлокотник трона. Просто картина Ада… пусть девица одна, но зато рука Владыки вольно лежит на её бедре, а из-под распахнувшейся юбки видна незагорелая нога. Вся! Как он сказал, белокожая?.. И я дарю Архонту лукавые улыбки, подыгрывая, позволяю обнимать себя всё откровеннее... Пока моя крыша не находит полагающееся ей место и я не понимаю, что Ариман меня попросту защищает, наплевав на все возможные опасности. «За то, что я – дьявол. Я сбиваю с пути истинного невинную душу…». И эти объятия. И то, как он, ещё не оправившийся от роз, влетел в мою спальню… И что же? я стану и дальше ему не доверять?
За время приёма из моей комнаты исчезли останки «варана» и обломки двери, а на её месте висела тяжёлая портьера. Ариман ушёл в свою спальню с видом на лимонные сады, я – в свою, без окон. Никаких опасений я уже не испытывала. Утром Мара ничего не спросила – да она вообще немногословна – но при появлении в, так сказать, общественных местах на меня смотрели по-особому. Мне это было не особо важно. Я больше думала о самом Аримане, чем о произведённом им эффекте. Чтобы всё то, что он делает, было ради меня… Не может быть.
О приёме рассказывать нечего. Кроме того, что Ариман в открытую усадил меня к себе на подлокотник трона. Просто картина Ада… пусть девица одна, но зато рука Владыки вольно лежит на её бедре, а из-под распахнувшейся юбки видна незагорелая нога. Вся! Как он сказал, белокожая?.. И я дарю Архонту лукавые улыбки, подыгрывая, позволяю обнимать себя всё откровеннее... Пока моя крыша не находит полагающееся ей место и я не понимаю, что Ариман меня попросту защищает, наплевав на все возможные опасности. «За то, что я – дьявол. Я сбиваю с пути истинного невинную душу…». И эти объятия. И то, как он, ещё не оправившийся от роз, влетел в мою спальню… И что же? я стану и дальше ему не доверять?
За время приёма из моей комнаты исчезли останки «варана» и обломки двери, а на её месте висела тяжёлая портьера. Ариман ушёл в свою спальню с видом на лимонные сады, я – в свою, без окон. Никаких опасений я уже не испытывала. Утром Мара ничего не спросила – да она вообще немногословна – но при появлении в, так сказать, общественных местах на меня смотрели по-особому. Мне это было не особо важно. Я больше думала о самом Аримане, чем о произведённом им эффекте. Чтобы всё то, что он делает, было ради меня… Не может быть.
* * *
Чтение сегодня не клеилось. Прочитав две-три строчки, я отвлекалась и думала о своём. Я вернула книгу скрипуче-шуршачему существу, к которому очень подходило слово «архивариус», и вышла из библиотеки. Мысли перебивали друг друга, в свои покои не хотелось. И я решила найти Фелис.
Первый же встречный демон на вопрос о Фелис отреагировал, как алтарник на меня, разве что не перекрестился. Зато потом повезло чуть больше: мне рассказали путь. Я последовала советам и… заплутала. Пришлось снова спрашивать. И снова…. Так, с четвёртой попытки я нашла её комнаты. Двери открылись сами, не успела я задуматься, как просигналить о своём приходе. Похоже, у них тут всё механизировано.
Фелис была одета не как при первой встрече: некое длинное тёмное ниспадающее одеяние. Она мне обрадовалась:
– Алаис! Смотрю, ты уже освоилась? Ну рассказывай!
Я растерялась от напора:
– Что рассказывать-то?
– Как тебе удалось увлечь Архонта! При его… интересах это достижение.
– Да ничего я не увлекла, – отмахнулась я. – Просто на приёме подыграла. Не драться же, в самом деле.
– А кто на тебя напал?
– Напал? – я и думать забыла о демонах, помня лишь о влетевшем в мою спальню тигре-Аримане. – Ах, эти… Я и не знаю. Кто-то, – я помнила этого «варана» с самого первого раза, когда я сопровождала Архонта.
– Как всё случилось? – Фелис просто излучала кошачье любопытство. И я рассказала. У демоницы разгорелись глаза:
– Ох, если бы меня так кто спас…
– Да ну тебя. Я перепугалась – я ж не знала, кто примчался бить демонь… ой. Прости, – спохватилась я: Фелис ведь тоже демон. – Ну, нападавших. Я решила: всё, тигр за мной явился…
– Ну я ж говорю – увлекла ты его. Просто так никто не кидается на помощь. Это у него человеческое, – странно задумчиво заметила она.
Что-то меня насторожило в её тоне. Но я промолчала. А Фелис продолжала с любопытством сплетницы:
– А ты перед ним дефилировала в чём мама родила?.. Я бы не решилась.
– Мне ничего больше не оставалось, кроме как дефилировать. Полотенце-то сорвали.
– А ты ещё и красилась так! – поддразнила Фелис.
– Я забыла…
– Забыла, что голая? – Кошка расхохоталась. Я тоже улыбнулась: нет, ну правда смешно.
– А покажи, что ты придумала с макияжем, – попросила Фелис, отсмеявшись. Я повернула лицо к свету, но ей было мало, – шапочку сними.
Я поколебалась, но сняла.
– Да, экзотика… Я ж говорила тебе – не всё так ужасно.
– Да ну, – смутилась я, надевая шапочку.
– Нет, правда, – настаивала Фелис, и я решила сменить тему:
– Фелис, я совсем упустила из виду моих товарищей. А надо бы хоть узнать, что с ними.
– Ну так сходи по Дорогам, – с недоумением ответила Фелис. – Тебе Архонт разрешил вроде.
– В таком виде? – я тряхнула монетками на лифчике.
– Выбора всё равно нет, – с ноткой беззаботности сказала она.
Я снова вспомнила реакцию алтарника:
– Народ-то пугать…
– Ты уже пугала. Мелкое демоньё, шастает и хулиганит… А сама-то!..
– Ну да при такой-то реакции напугать хотелось.
– При такой реакции и мне захотелось бы напугать, – призналась Фелис. – А по Дорогам, если надо, сходи.
Кажущийся бесконечным коридор вывел меня в палату, где спал Паша. Я нашла его одежду, в кармане – блокнот. Может, и не следовало, но я написала:
«Пашка, это Лариса. Не стоит меня искать, это безнадёжно. Желаю вам – тебе, Маринке и Юрику – всего самого лучшего. Ты обязательно поправишься. Удачи».
Я свернула письмо так, как складывают переданные через дежурную сестру записки. И снова вышла на Дороги.
В Маринкиной квартире пахло знакомым одеколоном. Я так и думала. Что ж, запрета нет, а они с Юриком давно испытывают друг к другу более чем тёплые чувства. Пусть… Ни он, ни она, к счастью, не «выжглись». А прочее не проверишь.
В комнате кто-то зашевелился, и я скользнула на Дороги.
А в своих комнатах обнаружила Аримана. Впервые с того момента, когда он примчался спасать меня. Он повернулся ко мне – да, и настроение у него похожее.
– Появись ты немного попозже – не знаю, что бы я делал, – тихо сказал он, и я ощутила, до какой степени Архонт сдерживается. – Понимаю – пошла проведать товарищей, но хотя бы предупредить можно было?
– Мои товарищи – это моё дело, – собрав ершистость, ответила я.
– А твоё исчезновение – моё дело. Ты вольна в передвижениях, можешь даже совсем уйти, но скажи, что уходишь, если решишь уйти!
Зелёные глаза метали великолепные молнии. Я невольно залюбовалась. Ариман отвернулся и сказал:
– Если хочешь, можешь уйти. Тебя здесь ничто не держит. И никто. – Прозвучавшая в его голосе безнадёжность моментально погасила вспыхнувшую было во мне искорку радости.
– Что-то случилось? – спросила я, подходя поближе.
– Суета и трепыханье, – прозвучало в ответ. Он не сказал: «Какая разница, ты же уходишь». Да я и не уходила… Так мало меня держит там, среди людей. Друзья? Самыми близкими были Пашка, Юрик и Марина, но их я уже проведала, а по большому счёту, им я не нужна. Если Пашка что ко мне и испытывал, то скрывал. Работа? Ох, да найдёт шеф другую тягловую силу. Родители? Едва я занялась «геологией», они оборвали со мной все отношения, заявив, что я продала душу дьяволу… Но только сейчас их слова начали обретать истинный смысл: я уже в Аду, и дьявол рядом со мной. Я положила руку на его вздрогнувшую спину и попросила:
– Расскажи. Сядь и расскажи.
Ариман молчал. Я обошла его, чтобы увидеть лицо. Он глядел вниз, и только на звон монеток его взгляд чуть-чуть поднялся.
– Что тут рассказывать, даже ты даже в таких мелочах не подчиняешься… – его голос бы всё так же напряжён.
– Ты хочешь, чтобы рабыня тебя ублажала, – насмешливо начала я, решив поддразнить, встряхнуть его мрачное настроение. И… оказалась в объятиях Аримана, сильных и властных, увидела, какой огонь горел в его прежде опущенных глазах.
– Хочу. Ты не представляешь, как сильно хочу. – Одной рукой он прижал меня к себе, другая отыскала застёжку тут же соскользнувшей с меня юбки. Поцелуй погасил мои мысли. Я ощущала биение его сердца и руки, удерживающие меня, но сопротивляться им уже не хотелось. Ариман поднял меня, шагнул – и тут же опустил. На свою кровать. И я обнаружила, что тоже часто дышу, лёжа на шёлковых простынях, наблюдая за Ариманом, с поистине дьявольской улыбкой сбрасывающим плащ и вышитую рубашку. В меня словно влилось пламя его страсти, в ответ зажигая всё моё естество в ожидании, что же будет дальше. Пусть так, мой чёрно-белый господин… Чем это станет для меня – не важно. Я знаю, что тебе это нужно. Я не позволю им убить тебя ненавистью, Архонт, питающийся любовью. Ничего, что «они» - это и Небо, и твои здешние враги. Пусть так, неправильный дьявол… Пусть гаснет в покоях свет, сердца бьются чаще от прикосновений, и мы оба забываем себя…
* * *
С этого вечера во мне прочно поселилась тревога. Я не смогу защитить Архонта ото всего. Вспомнить хотя бы историю с розами. Но я хотя бы смогу исцелить его… и придать сил. По словам Ариман, я должна уставать, даря ему силы, но я не уставала. Ариман был бережен со мной. Хоть он и не первый мужчина в моей жизни (нафиг-нафиг Арсения – ошибка, о которой и вспоминать не хочется, а прочие романчики… оба… и не претендовали на серьёзность), но впервые со мной обращались с таким уважением. Скажете: уважительность в постели – чушь? О, нет...
А то утро получило интересное продолжение. Во-первых, я прекрасно поняла, почему за окнами архонтской спальни – сад: проснувшись, увидеть небо – это совсем не то же самое, что увидеть стены. Пусть изящно украшенные, но всего лишь каменные стены. Во-вторых, пусть я не сразу сообразила, где я (как обычно при первом пробуждении на новом месте), но тут же вспомнила, кто рядом со мной. И этот мужчина уже не спал, он смотрел и слегка улыбался.
- Доброе утро, моя прекрасная рабыня.
После всего вчерашнего мне полагалось чувствовать себя разбитой. Но нет. Ариман снова потянулся ко мне, а я не протестовала.
Возвращаться в свои комнаты мне всё же пришлось. Я нацепила на лицо самую нахальную, какую сумела, улыбку, делая вид, что разгуливать без юбки (оставшейся в моей гостиной на полу) для меня обычное дело. Мара была там, и она тоже слегка улыбалась. То ли насмешливо, то ли просто многозначительно. Я сделала не менее загадочное лицо, выбирая одежду на сегодня, пока Мара просто-таки сгорала от любопытства. Но я помучила её ещё немного – пока не вышла из ванной. Мара ждала, встряхивая баллончик с бритвенной пеной. Садясь перед ней на пуфик, я заметила, что он стоит не так, как обычно. Что не так – непонятно. Я больше обратила внимание на странное напряжение, исходившее от девушки. Пока она укрывала мне плечи и возилась с пеной, я старалась понять, в чём же дело. Но Мара сама разрешила это. Наклонившись ко мне, она предложила:
- Может, заклясть?
- Что заклясть? – не поняла я, стараясь не двигаться.
- Чтобы волосы не отрастали, - пояснила Мара.
- Надоело тебе постоянно ко мне таскаться…
- Таскаться всё равно придётся, - вздохнула Мара. – А при таком покровителе, - девушка кивнула в сторону портьеры, - снять будет легко, если захочешь. Так заклясть?
Предложение было несколько неожиданным, я так и сказала. Мара ещё раз вздохнула и заработала бритвой. Я уловила движение напротив – и наконец до моего слегка затуманенного произошедшими переменами сознания дошло, что было не так. Мара усадила напротив зеркала. Первым делом я ощутила краткую радость, что меня сейчас не видит Ариман. Потом Мара немного передвинулась, и стало видно её лицо. Девушка была не просто встревожена, она была напугана. Но голос сделала любопытствующий:
– Он ведь в тебя влюбился, да?
Мои щёки покраснели, когда я вспомнила ночь. Но я ответила строго:
– Рабыне не следует рассчитывать на любовь господина.
– Не всегда, - убеждённо ответила Мара и наклонилась, будто для того, чтобы было удобнее, и снова спросила:
– Так всё-таки, заклясть?
Я в зеркало увидела, как девушка глазами указывает в сторону той же портьеры. И, не всё понимая, но догадываясь, согласилась. Мара слегка надавила пальцем возле татуировки, и я почувствовала сработавшее заклинание. Но оно не имело ничего общего с парикмахерскими делами. Пока она заканчивала, я слышала голос Мары, звучавший, казалось, прямо у меня в голове: «Алаис, я не могу произнести это вслух, даже близость Архонтских покоев не гарантирует, что не подслушают. Если ты это слышишь – значит, я сумела тебя уговорить… Алаис, я случайно узнала, что в Аду назревает бунт. Ты ближе всех к Ариману, ты сможешь предупредить. Мне он вряд ли поверит, но поверит тебе. Тем более, если вы уже делите ложе. Алаис, как же я завидую… Но и это мелочь. Не поверишь, наверное – я узнала про бунт от Фелис. Хоть она и кажется ненадёжной, но она симпатизирует Ариману. А я так просто завишу от него. Имена мне Фелис не сказала, но через меня – и тебя – просит об аудиенции. Тайной. Прошу, поверь мне. И передай это всё ему».
Голос замолчал, и заклинание рассеялось, едва я услышала всё. Мара раскладывала мою сегодняшнюю одежду на кровати – а на деле ожидала ответа. Говорить вслух было нельзя, поэтому я только опустила ресницы: поняла, мол.
Я отпустила Мару и пошла в покои Аримана… не постучавшись, но окликнув:
– Мой господин!
Ариман появился тут же. Я улыбалась, и он сразу успокоился. «Ариман, что-то случилось».
Он посерьёзнел.
«Что именно?» - и обнял меня.
«Мара передала мне кое-что. А ей сказала Фелис». – Я обняла Аримана в ответ, глядя ему в лицо.
«Что сказала?» - Ариман нахмурился.
«Назревает мятеж. Не знаю, можно ли верить Фелис…».
«В этом вопросе – можно. Она хоть и сплетница, но лгать не станет. И не разболтает, если всё так серьёзно». – Уверил меня Ариман, не переставая поглаживать пальцами по шее.
«Тогда – вот ещё: она просила о тайной аудиенции».
«Хорошо. Передашь, что я её жду сегодня ближе к вечеру?»
«Конечно».
Всё время этого Ариман не переставал обнимать меня. Да, он умеет совмещать приятное с полезным…
Отредактировано Алаис при содействии Летописца 10.11.06
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Без заголовка | Время_Вперед - Летописи Времён |
Лента друзей Время_Вперед
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»