Кмент

Валяясь в масляной мгле, на сальных простынях, ты чувствуешь как падают на живот твой теплые кругляшки монет, как жидкое золото. Как упав, прилипают к вспотевшему телу и ложаться десяткой пентаклей выпавшей из ладони Черного рыцаря спустившегося с гор, принесшего с собой запахи чебреца и полыни, душистого вьюнка. Все тает в твоих глазах, как ладан в кадильнице и сестра-сиделка представляется женщиной увенчанной рогами Силы, янтарное сияние внизу ее живота. Древесная структура акации похожа на мышечную ткань - гибкая, стянутая в тугие косички. Ты мое Дитя Кмент, Дитя Ветра - всепонимающее, принимающее в себя плевки, чужую кровь и семя. Но у тебя самого нет души - ты вертикаль и ветер, улыбка за которой пропасть, покорность за которой смерть. Я создал тебя для того чтобы так как бамбук пророс во мне, разорвал и осквернил все мои ложные святыни, которые я не в силых отринуть.

Различимые за марлевой ширмой контуры сиделки, щупающей свои покрутые синяками ляжки. Кмент приподнимается на локтях, отрываясь от койки; ее жесткие пухлые губы что-то бормочут, ее глаза бессмысленно блуждают по грязному полу. Когда он накинул на нее тяжелую влажную марлю, она улыбвалась дико и призывно, нечеловечей улыбкой. Она тиха, Кмент ложится на нее, закутанную в марлю-саван под которой пищат придавленные мухи. Он втягивае, пьет ее дыхание; козье молоко и горькие травы, запахи тления и бессловесности. Под ним, она форма без выражения, форма немая и плотоядная. Он застыл прижав ее к полу, едкий пот резал глаза. Набухающий виноград ее телес он сдавливает и топчет. Понимание темное и глубокое связывает двоих в узел и Его, Кмента, руками она душит себя. Плененные мухи пищат под марлей. Тишина.