Сначала ты загадал мне написать о событии, точнее глубокой эмоции. Столь глубокой, что я никогда не поведала бы тебе её в «обычном разговоре».
Признаю, что не могу этого выполнить. При определенных условиях я могу рассказать практически все. А то, что не входит в это «практически»… я не хочу рассказывать. Я хотела написать: «никогда не расскажу», но это бессмысленно, рано или поздно все случается, особенно если ты пытаешься заклеймить его этой печатью. «Никогда».
Затем было «события, которым ты гордишься, и которое вызывает наибольшее сожаление».
Опять промах. Я не считаю, что сделала, что-либо столь выдающееся… вызывающее гордость. Для меня гордость чаще, намного чаще соседствует со словом «уязвленная».
И я давно уже не о чем не жалею. Хотя нет, не так. Я чувствую некий стыд, неловкость, но уже вполне осознаю, что сожалеть глупо. Это, как ты хорошо определил в тот раз, «ментальная ловушка».
Последним было «что было бы если…».
У тебя просто талант задавать вещи, которые заставляют меня смотреть в растерянности на чистый лист.

И поэтому я решила вывесить наиболее личное. Записи «для себя». Они немного скажем так "стары", но в них отражается моё видение того времени. Я думаю что так даже интереснее. Ведь в сущности они вмешают в себя все три темы.
У меня не хватает смелости и искренности писать правду, как она есть. Я всегда облекаю её в некие пышные слова, звучные формы, стушевываю пристальным описанием, расчленяю на эмоции… Пишу все эти рассказы, зарисовки. В сущности, они рождаются потому, что я не могу сказать и определить истину. Даже для себя самой.

Очередные зарисовки:

Ты знаешь, это очень трепетное и нежное чувство вновь ожило во мне. Так странно, почему то все человечество, книги, фильмы, музыка, что мне бесконечно должно нравиться все в тебе, вплоть до «ямочки на щеке, когда ты улыбаешься». Однако у меня это не так. Или может у меня просто не было ещё такой привязанности? Ты знаешь, иногда меня наоборот безмерно раздражает, просто до мерзости, до отвращения, некоторые твои привычки, некоторые черты или особенности. Но, не смотря на такие минуты, когда ты становишься мне противнее всего на свете и недоумеваю, зачем я рядом с тобой, ты подымаешь глаза, смотришь на меня. И улыбаешься. И в этот момент я глубоко раскаиваюсь, не понимая, как я могла так думать про тебя. Ведь ты самый, самый лучший, кого мне довелось встретить.

Я думаю, что некоторые люди похожи на камни. С виду – неприметный, неотесанный <вырезано>. Однако сломит его, занесет пургой страстей, надломает жизнь. И на сломе заиграет неведомыми цветами прекраснейшая из радуг, завораживая и притягивая своей подлинной красотой.

Больше всего на свете я люблю в мужчинах, тех, что дороги мне особенно, их глаза. Даже не сами глаза, а то выражение, которое появляется и разливается в них когда человек от души, по правде улыбается. Милые морщинки, разбегающиеся от внешних уголков, чуть прищуренные глаза, в которых пляшут неведомые ранее искры. И хочется целовать этот божественный висок, туда, где зарождается улыбка, где зарождается счастье.

Я чувствую, что тоже становлюсь не безразлична тебе, что тебя по-своему влечет ко мне. И мне лестно. Иногда я чувствую себя собакой на сене, у которой рядом, прямо под боком спит теплое, живое существо, <вырезано>, однако тебе нужно оно, это холодное, колючее и так остро пахнущее и пикантное сено. Он пьянит, оно недоступно. И <вырезано> с одобрения моего милого существа загребаю под себя все больше и больше этого сена. Ещё немного и оно опьянит меня, я зароюсь в нем, утону, забуду обо всем. А знаешь, самое интересное то, что я, в сущности, никому не вру. <вырезано> И это тоже правда, но никому не приходит в голову разделит мои слова. <вырезано> Надеюсь и в тоже время желаю, что бы ты никогда не узнал этого <вырезано> Однако я <вырезано> по-своему, люблю.