Он родился в лесу ночью туманной,
Под вой замерзших волков.
Ветер дул тогда ураганный,
Свалил десяток столетних дубов.

Он выжил случайностью странной,
Его не тронул крепкий ряд звериных зубов.
Большой душой, широкой и безгранной,
В ту ночь одарил его северный Бог.

Он вырос в небогатой стране,
Дом его был пуст и убог,
Не искал он правды в вине,
Порвать в руках подкову мог.

На двадцать первой весне,
Он отправился в путь далекий.
На том помятом корабле,
Его пусть представлялся нелегким.

Не боялся дороги невзгод,
Нрав имел очень суровый,
Пусть не имел он денег мешок,
Зато топор имел здоровый.

Приплыв под покровом тумана,
Кинулись викинги в бой.
Не ждал врага так рано,
Неприступной крепости гарнизон.

Ломая крепкие доски щитов,
Проливая вражью кровь,
Кромсая доспехи вновь и вновь,
Он понял к чему с рожденья готов.

Когда день сменила ночь,
На небе появилась луна,
Побрел он на поле брани вновь,
Не появлялось желания сна.

С утра возобновился бой,
Не менее кровавый выдался день,
Но наш викинг был уже другой.
От него отстала жалости тень.

Он был самым первым
В ратных делах,
Мечом своим верным
Внушал врагам страх.

Вальгалла всегда
Ждала на битвы полях.
Но сильно она
Ошибалась в ролях.

Кромсая доспехи врагов,
Поле усыпая грудой тел,
Он вдруг осознал,
Что не война его удел.

Он понял тогда,
Что, меча его взмахом,
Не добиться ничего,
Кроме соленой воды с прахом.

Вложив в ножны свой меч,
Продав помятые доспехи,
Отправился искать любовь,
Под соратников злобные смехи.

Прошел десяток лет,
Утекли того времени реки,
А его все дома нет,
Он в поисках счастья на свете.

Прошло двадцать лет,
Он вернулся в свой край.
Вернулся один,
Не нашел души рай.

Глубокий шрам на брови,
В сердце десятки рубцов,
От несчастной любви,
Умереть он готов.

И лежа на предсмертном одре,
Допивая вина последний бокал,
Он понял, что не для любви
Его сердце Один ковал.

Продолжал берсерк,
Со смертью неравный бой.
Для него в тот четверг
Был последний прибой.

Пал наш храбрец,
Не расчитал своих сил.
И вальгаллы дворец,
Его не принял на пир.