Это цитата сообщения торрио Оригинальное сообщение

Погружение в октябрь.

Мироздание сложно. Сложнее него лишь наше восприятие мироздания.
L'ete indien – лишь поверхностный, глянцевый слой октября. Блестящий и праздничный, как фотография со дня рождения. Но есть и более глубокие уровни.

Что такое октябрь?
Это полуоблетевшая аллея парка Сокольники под пасмурным небом, грозящим просыпаться мелким моросящим дождём.
Это радиотрансляция Клавдии Шульженко из рупоров, крашеных белой краской: «Ты помнишь наши встречи и вечер голубой. Взволнованные речи, Любимый мой родной…» или Владимира Бунчикова: «Летят перелётные птицы в осенней дали голубой. Летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой…».
Это серое драповое пальто с модным рукавом «реглан», в левом кармане которого газета «Вечерняя Москва», свёрнутая в трубку, пачка папирос «Казбек» и деревянный коробок спичек «Гигант», а в правом – бутылка красного портвейна зелёного стекла и зелёная «авоська».
Это синий берет из фетра с клетчатой подкладкой, с коротеньким стебельком на макушке и коричневый вязаный шарф с зелёными ромбами по краю, обёрнутый вокруг шеи.
Это шахматисты на лавочках, глубоко обдумывающие позицию на доске, словно маршал Победы Константин Константинович Рокоссовский над картой 1-го Белорусского фронта в 1943 году.
Это шелестящие по мокрому асфальту кремовые автомашины новой серии "ГАЗ-М20-В" и лаково-чёрные "ГАЗ-12-ЗИМ".
Это варёная картошка в темно-зелёной снаружи и серой внутри эмалированной кастрюле на кухне коммунальной квартиры.
Это селёдка, завернутая в серую бумагу, которую чистят над помойным ведром, отгоняя ногой соседскую кошку, назойливую, как её хозяйка в пестрой косынке, а потом на блюдце с синей каймой и гроздью сирени на донышке, покрывают кольцами розоватого репчатого лука.
Это свет шестидесятисвечовой лампочки в матерчатом абажуре розовой ткани с витой бахромой, создающей уют в комнате с окнами во двор после ранних сумерек.
Это висящий над никелированной кроватью узкий настенный ковер с видом на турецкую бухту, где стоят шлюпки, а на переднем плане смуглые турчанки несут на плече вычурные кувшины. А над письменным столом, на стене напротив – на кнопках репродукция Шишкина из журнала «Огонёк».
Это её капроновые чулки, закрепляющиеся на поясе кнопками. И когда она снимает их, целомудренно попросив тебя отвернуться, ты подсматриваешь за ней краем глаза через зеркало трехстворчатого платяного шкафа.
Это розовое двуспальное стёганое одеяло в хрустящем пододеяльнике и такие же накрахмаленные наволочки с кружевами, на которых так сладко засыпать вдвоём…

Это jamais vu. Воспоминание о том, чего с тобой никогда не было. Но такое яркое, что выступают слёзы от осознания утраты.