Ехала я вечером из спортзала на своём мопеде. Тупо ехала прямо по главной дороге. И тут, с тротуара, бодро и резко съезжает машина.
БУМ!
На самом деле, деталей я уже не помню. Было ли само столкновение? Или нас отделяла пара сантиметров, а упала я от резкого манёвра? Я не знаю. Нет, серьёзно, товарищи китайские гаишники. В те доли секунды, когда понимаешь, что, сейчас, возможно, умрёшь, последнее что делаешь, это запоминаешь как всё было. Ну и, конечно, лёжа на асфальте, пристально вглядываешься в номера удаляющейся машины. Да-да, всегда так делаю.
Полежала я на дороге под мопедом. Отдохнула так хорошенько. В общем-то, я наслышана была, что в Китае, что в Китае можно сдохнуть прямо на улице, и никто к тебе не подойдёт. Но теперь я увидела, как это происходит. Итак, лежу я под мопедом. Жду, пока мозг перестанет биться в ужасе. Пытаюсь понять, я ещё жива, или уже нет. А вокруг люди-люди. Кто-то смеётся. И всем настолько глубочайше похуй, что если бы в этот момент рядом со мной лежала красная кнопка от ядерной боеголовки, я бы с удовольствием её нажала. На раздумывая. Потому что в этот момент, вместе с мопедом, разбилась моя вера в человечество.
Когда в голове прояснилось, а так же пришло понимание, что лежать я буду здесь ровно до тех пор, пока не встану, я начала пытаться вылезти из-под мопеда. Тяжёлый, сучёк. У меня под ним застряла нога, щиколотка изогнулась под немыслимым углом. И точки упора нет. Если бы кто-то приподнял мопед... ах да. Всем похуй.
Кое-как вытащила ногу. В глазах темно-темно. Присела на мопед ещё отдохнуть. Зачем-то разулась. Просто отдыхать нужно разувшись. Когда я впервые в жизни сильно напилась, говорят, я тоже, перед тем как уснуть на бордюре, сняла кроссовки. Наверное, это что-то очень древнее.
Пошевелила ногами и руками. Поняла, что, вроде, ничего не сломала. Просто разодрала всё, что можно, включая лицо. Мысль о том, что я всех ненавижу, и пусть они все сдохнут, но не я, очень-таки придавала сил. Я не хочу умирать. Я хочу, чтобы умерли все вы.
Пока обдумывала, что делать дальше, могу ли я идти, может ли мопед ехать, подъехали гаишники. С их стороны было так мило приблизиться ко мне уже после того, как я сама вылезла из-мопеда. Начали задавать вопросы. В тот момент, я ещё ничего не соображала. Но инстинкт самосохранения подсказал мне, что сейчас я ещё и кучу проблем получу. Так что я назвала другой универ, другой факультет, другое имя. Господи, мне вас только в универе не хватала. Я же, как всегда, снова ещё буду крайней.
Кое-как, пошатываясь, уехала. Разодранные туфли не подлежали восстановлению, так что я просто ехала босиком. Pray for ZARA. Сильнее всего асфальт пришёлся по ноге. И босоножки из натуральной кожи меня спасли. Будь там тряпка, вот этими ошмётками была-бы моя нога.
Обратно ехала тихо, медленно и нервно. Начался дождь, будто на зло. Расслабилсь уже, только подъезжая к воротам универа. Всё, шлагбаум, сейчас буду уже дома. Подъезжая, побибикала, чтобы они открыли. Охранники смотрели прямо на меня. И не открыли. И я плечом въебалась в шлагбаум. А руку у меня свело на газе. Я даже отпустить не могла. Потому что 10 минут назад у меня был болевой шок. Как могу, так и еду.
Подъезжая уж к дому, зная, что больше никого не увижу, я начала рыдать. От ужаса. От нежелания умирать. От призрака мозгов на асфальте. От равнодушия. Последее пугало сильнее всего.
И я искренне, от всей души, каждому человеку, который видя меня, прошёл мимо, желала смерти.
И эта ярость дала мне сил промыть раны, корчась от боли. Найти дезинфицирующую прыскалку. Вату. Бинт. Обработать все повреждения. Наложить повязки на те места, из которых кровь текла не останавливаясь.
"Нельзя накладывать вату сразу, нужно обернуть её слоем бинта, иначе потом будешь отрывать вату с мясом", ─ в голове всплыли слова мамы. Человеческий мозг ─ удивительная вещь. С тех пор прошло больше десятка лет. Но мозг нашёл, достал, и положил передо мной нужные знания на блюдичке. Так же ловко, как спинной мозг при падении группировал тело, чтобы защитить голову, лицо, больное колено, кисти рук. Человек ─ удивительное создание.
Всю ночь ворочалась на подушках и просыпалась от боли. Всё пыталась угадать, есть ли трещины в рёбрах.
Проснулась от звонка из нашего офиса в универе. Потому что я СЛОМАЛА ИХ ШЛАГБАУМ. Просто удивительно. Ехала-ехала, а не сломать ли мне шлагбаум? Пообещала придти на ковёр, как только съезжу в больницу.
В больнице врач назначил рентген ребёр и щиколотки, а так же узи, на предмет внутренних повреждений. Я показала, чем продезинфицировала раны. Врач ужаснулся, и сказал, что выпишет мне что-то другое. Потому что то, что у меня было, слишком больно. Круто. Потому что падать было даже не так больно, как дезинфицировать раны. Эта пшикалка прошибала дикой нереальной болью до самых нервов. Бедная Настя, это же я купила, когда её лечила.
Кое-как поползала туда сюда, прошла обледования. В узи им особенно что-то не нравилось. Они аж позвали ещё одного врача посмотреть. Хз, что они там такое дивное нашли. Но потом сказали, что всё в порядке. Рентген тоже трещин не выявил.
Так что ура, я отделалась только миллионом синяков, ушибов и содранной кожей. Просто праздник какой-то!
Когда я думаю о том, что я жива, всё внутри наполняется таким мрачным счастьем, что я могла бы взлететь.
Осталось починить зеркала на мопеде. И выбросить босоножки, которые я купила лет шесть назад. Жалко. Ведь они спасли мне ноги. Этими клочками могла быть моя кожа.
