Как же болит спина. Ну почему крылья снова рвут оболочку? Впрочем, слишком большой был промежуток, тело отвыкло от них. Да и сама оболочка ослабла и теперь не может выносить тяжести за спиной. Но мне не привыкать к боли.
...
.
.
"...подношу телефон к уху, слушаю гудки, хоть их и почти заглушает биение сердца. И тут голос в трубке -"Не смей называться моим сыном"- и короткие гудки. В глазах на мгновение потемнело. Слова как выстрел. Призрачная стрела мгновенно вонзилась в сердце, ноги стали ватными и я едва удержался, что бы не упасть. Где то на грани разума уже щелкнул переключатель. Если мои расчеты были верны, я должен был встретить его буквально через минуту. Мозг уже начинал отказываться воспринимать реальность, все как в замедленной сьемке. Краем глаза слежу за проходящим мимо трамваем, почему то место на рельсах стало слишком притягательным. И я бы остался стоять на дороге, если бы не стремился вперед. Счет пошел на минуты..."

"...-Отпусти куртку-я держу его рукав, не даю уйти. Я понимаю, мы оба можем сделать большую ошибку. Роковую ошибку. Смотрю в его глаза, пытаюсь пробиться через поставленную стену. Его зрачки пару раз сужаются и расширяются. Мне становится действительно страшно. Я смотрел в глаза огромному волку и понимал, что он может разорвать меня в клочья за какие то пару секунд. Но еще больше я боялся его упустить. Единственную нить, благодаря которой я еще не сорвался. Но я понимаю, что это бестолку. Он хочет уйти? Пусть идет. Моя рука слабеет, расжимается и медленно отпускает куртку. Я еще не верю, я не хочу верить. Чувствую себя маленьким, пустым, напуганным. И лишенным надежды. Но в этот момент он крепко прижимает меня к себе. И я срываюсь на слезы. Он успокаивает меня, а я хочу ударить кулаком по его груди. И не раз. Но у меня нет сил. Нет сил злиться, нет сил что бы перестать плакать..."

"...приятная легкость в теле и отсутствие сил. Меня колышет, но я улыбаюсь. Так легко и весело. Я бормочу без остановки, скакивая с одной мысли на другую. Это состояние похоже на бред или горячку, но это всего лишь слабость. Я говорю обо всем, что только вижу или что только может меня заинтересовать. И спешу поделиться этим с ним. Он идет рядом, иногда поддерживая меня, что бы я не упал. Но ему не весело. Он наблюдал воочию самую тяжелую форму моего срыва. И такое состояние у меня было даже не от сигарет. И мне казалось, будто я снова вернулся в прошлое воплощение и краем разума удивлялся, что у меня с крыльями? Ведь я не мог балансировать без них. И я снова вспоминал прошлые жизни и дух мой иногда выходил за грани оболочки. Я вышел за грань самого себя..."

"...никто не знал истинной причины моих слез. А я пытался успокоиться, но не мог. Он меня простил, но я не простил себя. Если от меня так легко, так быстро смогли отказаться, отречься, то я не заслужил права быть рядом. Сколько мыслей, сколько раздумий не давали мне уснуть в эту ночь, но под конец, от усталости, я забылся тревожным сном. Но уже перед тем как уснуть я твердо решил для себя..."

"...меня крутило, выворачиво и мяло. Я метался на постели как в агонии, а из закрытых глаз лились слезы, стекающие на виски. Из легких рвался не то вой, не то жалкие всхлипы. Я ломал себя. И вскоре гордость была сломлена, я лежал все еще подвывая, но меня лишь колотила легкая дрожь. Теперь я готов был принять все и сделать все, что бы заслужить прощения. У самого себя. Пока сам не решу, что достоин. И поднявшись на ноги, держась за дверной косяк я с твердостью решу, что буду идти до конца. Я всегда смеялся над верующими, истязающими себя ради их Бога, но теперь я сам стал таким, как они. Только истязаю я себя за право быть рядом со своим Богом, своим Отцом. Ведь в глазах ребенка именно родитель это Бог..."

"...сижу и ломаю голову. Я не в праве править себя ножом, т. к. не только обещал этого не делать, но и это не будет нужным методом наказания. Для начала я решил отказать себе в пище, хотя бы на сутки. Что дальше? Добраться до отца. Но он не поднимет на меня руки, хоть это так мне надо. Придется обьяснить, что это лучший выход. Иначе я сам доведу себя до голодной смерти или истощения, а я и так скелет. Ничего, упрямство не даст подохнуть..."

"...и пока я не решу сам, что искупил свои ошибки и заслужил это, я не имею права считать себя его сыном. И если он сам не может воспитывать меня, применяя силу, когда нужно, то я сам буду карать себя. Отец не воспитает тряпку. Я не прощу себе этого. Из рук выпадает нож и я вздыхаю. Сам ослабляю оболочку, но сейчас я воспитываю дух. Да и тело. Наказание за строптивость."