Согласно суевериям, он должен был немедленно вспыхнуть пламенем. Но суеверия на то и суеверия, чтоб нести всякую околесицу. В каждой сказке есть доля неправды.
Вероятно, он умрет как-то иначе. Менее эффектно. Наверняка организм молодых вампиров отливается повышенной сопротивляемостью, так что он еще поборется с проклятым металлом, хотя и недолго. Но сколько бы времени не было ему отведено, вампир решил распорядиться им с наибольшей пользой.
К чему, собственно, и приступил.

— Сергей! — заорал Валера, приподнимаясь на локте, — Руки в ноги и беги немедленно! Скоро окрестности будут полны упырей, весьма враждебно к тебе настроенных. Если родня застукает тебя над моим хладным трупом, то собрать тебя по кускам сможет разве что микробиолог!
— Никуда не уйду, — категорически заявил юноша и для пущей убедительности опустился на снег. — Я буду с вами до последнего вздоха.
— Я в последний раз вздохнул знаешь когда?!
— Тогда до тех пор, пока вы не обратитесь в горстку пепла.
— А потом что?
— Н-не знаю. Развею его, наверное. Это меньшее, что я могу для вас сделать. Где вы хотите чтобы я развеял ваш прах? — участливо спросил Сережа, прижимая руку Леры к груди.
Вампир устало прикрыл глаза. В данной ситуации можно сказать «на вершине Эвереста», потому что Сергею все равно не предоставится такого шанса. Трудно разбрасывать пепел, если отец упомянутого пепла отрежет тебе обе руки. По маааленькому кусочку.
— Сергей, вот скажи, — Валера обратился к сложным аналогиям, — тебе в детстве случалось забраться в буфет за джемом и разбить банку?
— Вы уже бредите, да?
— Случалось?!
— Случалось, виконт, случалось, — Сергей еще более жалостливо погладил его по руке.
— И что ты делал потом?
— Ждал, когда придет моя тетушка, уберет осколки и посадит меня в чулан, — вздохнул ученый. — Ничего не поделаешь, за свои поступки нужно отвечать.
Отчаяние захлестнуло виконта. Все, конец. Этот олух как и будет сидеть здесь, пока вампиры не застанут его в самом что ни на есть компрометирующем положении. Поэтому он оцепенел, когда в тумане замаячила чья-то фигура. К счастью, пришелец прихрамывал на обе ноги и обладал горбом. Валера поймал себя на мысли, что приходу Мотьки он так не радовался еще никогда.
— Что-то стряслось, сударь? — спросил слуга таким будничным тоном, словно справлялся, что виконт желает надеть на прогулку.
— Да так, ничего особенного, — Валера скопировал его интонацию. — Сергей выстрелил в меня серебряной пулей. С кем не бывает. Теоретически, я должен был давно уже умереть, но мне все не умирается.
— Вот ведь незадача какая, — отозвался горбун.
Уязвленный донельзя, Валера откинулся на снег. Никто не спорит, хладнокровие в слугах ценится на вес золота. Трудно представить, что солидный английский дворецкий пустится в пляс с экономкой лишь потому, что хозяин успешно выступил в Парламенте. Сдержанность важна… но всему же есть предел! Можно хотя бы пару слез уронить. Но нет, Мотя сейчас, конечно, размышляет, что из гардероба виконта ему утащить в первую очередь. А если развить эту идею, то ведь и гости на балу не заметят его отсутствие, так, посетуют что некого шпынять и клавесин простаивает. Излюбленный сценарий всех времен и народов — «… и вы будете плакать долго-долго» — казался неосуществимой мечтой. Лера почувствовал, что во всем мире никому нет до него дела, за исключением одного человека, которой должен уйти… уйти немедленно, ведь утекает драгоценное время!
— Не стой столбом, Мотя! Заставь Сережку уйти! Меньше всего мне хочется, чтоб рядышком с моим трупом лег его труп, а-ля Ромео и Джульетта. Хотя моей родне на меня совершенно плевать, — Валера постарался отчетливо произнести последние слова, — но они с удовольствием растерзают любого смертного, убившего вампира. А меня помянут с благодарностью, раз я им такую возможность подарил.
Сергей стиснул его руку так, что вампир взвизгнул от боли.
— Нет! Хватит с меня! Если все время убегать, то скоро закончится «куда» и останется одно сплошное «откуда.» Рано или поздно придется остановится и посмотреть назад.
— Ох, cheri, ты такой храбрый… Я имел в виду, драпай отсюда, идиот! Вот придет мой отец, он тебя в два счета остановит!
— Мотя, лучше скажите, неужели ничего нельзя поделать? Быть может, есть хоть какой-то способ?
Задумчиво почесав наиболее крупную шишку на голове, горбун наклонился к юноше и зашептал ему на ухо. По мере этого монолога, глаза у Сережи расширялись, словно их накачивали насосом. Незнакомые с ним люди сказали бы, что юноша выглядел так, будто столкнулся нос к носу с василиском. А вот знакомые — что Сергей в своем репертуаре.
— Вы хотите, чтобы я это сделал?
— Нет, сударь, — осклабился горбун, — это вы хотите, чтобы вы это сделали. Тему затронул не я.
— И это единственный с-способ?
— О других мне неизвестно.
— Вы уверены, что он сработает? Ну мало ли чего в сказках понапишут.
— Сказки — это непосредственное отображение психических процессов коллективного бессознательного, содержащее архетипические образы, которые в свою очередь дают нам ключ к пониманию базисных структурных образований человеческой психики, — поняв, что потерял Маврина еще на слове «это», Мотя махнул рукой. — Герр Сергей, пожив с вампирами, неужели вы еще не научились доверять фольклору?
Некоторое время Сергей обдумывал дальнейшие действия.
— Что ж, пусть так. Виконт, не шевелитесь. И… и закройте глаза.
Впервые за время их знакомства Валера услышал в голосе юноше подобие уверенности, поэтому счел нужным повиноваться. С пару секунд ничего не происходило, так что он успел подумать, что Сергей внял гласу рассудка и уже петляет по лесным тропинкам. Потом, ни с того ни с сего, его губам сделалось тепло.

  Странное чувство. Наверное, именно так начинаешь умирать — уже окончательно. Вся жизнь проносится перед глазами, словно картинки из волшебного фонаря, с самого начала. В начале ведь все было по-другому. Можно было услышать биение собственного сердца, когда рождественским утром находишь в башмаке подарок — серебряную монету. И задыхаться, играя в снежки в светлый январский полдень. Согреть ладони, лишь подув на них или потерев вместе. Да, именно так… кажется так… По правде говоря, он почти забыл, что значит чувствовать тепло внутри. Тепло, которое само по себе. Ради которого не нужно убивать. Человеческое дыхание на миг задержалось на его губах и исчезло, смешавшись с туманом. Удержать такое тепло вампиру так же трудно, как человеку — хлопья снега на раскрытой ладони.
Вампир зажмурился. Ну и ночка выдалась, впору заказать панихиду по нервным окончаниям! Конец рубашке, конец прически… вот и тушь потекла.
Что касалось лобзаний, здесь Сережу могла обскакать и девочка из класса по подготовке к Первому Причастию, поэтому поцелуй длился недолго. Едва Валера успел понять, что произошло, юноша уже отодвинулся и захлопал ресницами, ожидая, когда вокруг зачирикают соловьи, а из-под снега полезут незабудки. Ну или еще какого-нибудь драматического эффекта, которым в сказках вознаграждается акт реанимации усопших.
— Виконт, вам получше? — спросил Сергей, с надеждой вглядываясь в лицо, к которому не спешил возвращаться ни румянец, ни загар. — Или наоборот?
— Да, cheri! Гораздо лучше, — тот шмыгнул носом. — Ты не обращай внимания. Отец говорит, что я экзальтированная личность… Это значит, что пореву и перестану… А может быть еще раз повторим? Чем больше попыток, тем выше мои шансы на выживание.
— В сказках одного поцелуя достаточно, — наставительно проговорил Сергей. Он не припоминал чтобы, например, сказка о Белоснежке заканчивалась оргией прямо на полу пещеры. — Но ведь сработало!
— Разумеется, сударь, — закивал горбун, стоявший в сторонке, — всегда полезно перестраховаться.
У Сережи опустились плечи.
— Перестраховаться?
— Ну да. Пуля-то была не серебряная.
На лице юноши появилось выражение обиженного недоумения, которое на самом деле означало, что он в ярости.
— Неправда! — вскочил он. — Я за нее последние деньги отдал.
— Мне очень жаль, герр Сергей, — Мотя вздохнул, — когда давеча вы велели отвезти вас в город, я осмелился проследить за вашим маршрутом, который вел прямиком к ювелирной лавке. Там вы попросили отлить для вас серебряную пулю. Ювелир, помнится, заявил, что не отливает серебряные пули, потому что если бы Их Сиятельств вдруг не стало, прибыль от торговли серебром упала бы мгновенно. А так цепочки, крестики и медальоны расходятся как горячие пирожки.
Лера не сдержал улыбки. Отношения с местными жителями у вампиров были своеобразными. Туземцы действительно ворчали, что приходится натирать чесноком все вплоть до нижнего белья. Лучшим подарком в этих краях считалось мыло с чесночными отдушками. Тем не менее, этот едкий запах прочно вплелся в сознание, и жизнь без него была бы унылой, словно Новый Год без аромата апельсинов. Кроме того, потерял бы смысл любимый конкурс огородников — на самую большую головку чеснока. Зачем возиться с удобрениями, если победивший овощ нельзя потом обмотать красной ленточкой и оставить у ворот замка, в качестве скромного подношения Его Сиятельству от верноподданных?
Да, здешние крестьяне не опознали бы метафору, приземлись она им на голову. Когда они говорили, что помещик пьет из них все соки, они имели в виду именно это. Граф Кипелов собирал подати затейливыми способами. С другой стороны, нельзя сказать, что от вампиров не было совсем никакой пользы. Обладая феноменальной памятью, вурдалаки могли разрешить столь популярные в сельской местности конфликты из-за границ земельных наделов. Когда возникал вопрос, кому принадлежит участок от болота до старой мельницы, в замок направлялась делегация.
И да, каждое воскресенье священник вещал ex cathedra про святой долг очистить здешние земли от скверны. Тем не менее, когда в церкви сломался орган, настроить его попросили именно Мотю, ибо никто не разбирался в таких музыкальных инструментах лучше, чем вампирский камердинер. Радовало священника и то, что само существование старшего и младшего Кипеловых, хотя и своеобразно, но все же подтверждало наличие загробной жизни. В здешних краях не было атеистов. А если и были, то даже они могли так четко и таким с выражением прочесть Pater Noster, что прослезился бы сам Папа Римский.
Исчезновение вампиров обернулось бы катастрофой местного значения. Экономика лежала бы в руинах. Мораль опустилась бы как минимум до уровня Гоморры. А сама жизнь сделалась бы скучной и пресной, как похлебка, в которую не доложили… чеснока.
— Но ювелир изменил свое мнение, — продолжил Мотя, — когда вы поведали, что пуля вам нужна для дуэли, а вовсе не для того, что прострелить чей-нибудь саркофаг среди бела дня. Мало ли какие эксцентрики по свету бродят — кто-то ванны с шампанским принимает, кто-то серебряными пулями стреляется. Как только вы, герр Сергей, покинули магазин, мне пришлось принять меры. В частности, уведомить ювелира, что вы с господином Профессором фальшивомонетчики-гастролеры и путешествуете из города в город, скупая серебро и расплачиваясь поддельными купюрами. А в саквояже возите станок. Ювелир, надо заметить, был раздосадован этим фактом. Но после того как я сообщил, что у вас на хвосте полиция и вас ни в коем случае нельзя вспугнуть, он отказался от первоначального намерения прибить ваши отрезанные уши у себя на двери и отлил пулю из заурядного свинца. Да кстати, ваши деньги я тоже изъял, в качестве вещественного доказательства, — горбун достал из кармана несколько купюр, смятых и засаленных, но проворно засунул их обратно, как только к ним потянулся Сергей. — Я вам их верну. Потом. Не забудьте мне напомнить, а то с памятью стало худо.
Сергей потрогал свои губы так, словно на них уже проступила печать порока.
— Выходит, вы меня обманули! И я… и мы с ним… О, Боже!
В этот момент чья-то рука пребольно сдавила его плечо.
Если бы надежды могли материализоваться, то за спиной Сережи стоял бы Профессор. Или Его Сиятельство. Или гунн Аттила, откопавшийся из могилы чтобы навестить юношу. Или кто угодно, но только не…
Даже Валера не мог не отметить, что Аннет Шагал выглядела эффектно. Ее волосы, собранные в высокую прическу, успели развиться на морозе и обрамляли ее голову подобно локонам Медузы. Поверх ярко-красного платья с пышным кринолином девушка набросила алую шаль. Ходячая приманка. И хотя женский пол интересовал его постольку-поскольку, виконт невольно почувствовал приступ голода. Что будет, если в таком виде запустить Аню в парадную залу, и думать не хотелось. Любой другой вампир — за исключением его самого — отреагировал бы на нее как каторжник на обнаженную девицу, обмазанную шоколадом. Ей с лестницы сойти не дадут.
В глазах Ани играли красноватые огоньки, которые запросто можно принять за отблески адского пламени. К счастью для Валераа, ее внимание было устремлено отнюдь не на него.
— Не упоминай имя Господне всуе, убивец! — гневный голос раскатился по долине. — И уж тем более странно звучит оно из твоих уст, бессердечный палач!
Сергей почувствовал, как земля покачнулась у него под ногами.

Фроляйн Аннет как всегда поступила нестандартно, не так, как подобало приличной девушке. Валера иногда вообще сомневался, что это существо принадлежит в женскому полу - ее поведение не вписывалось даже в женскую алогичность. Аня, словно фурия, налетела на юношу и начала обвинять его во всех грехах. И это вместо того, чтобы пасть к нему в объятия, по планам Валеры и Моти. Она даже умудрилась приписать Сергею тот случай в ванной. Дескать это он сам провоцировал Валеру. И что он маньяк! Виконт и Сережа открыв рот слушали обличительную речь.
— Мне герр Абронзиус рассказал. Ты совсем затерроризировал несчастного Профессора, он боится из библиотеки нос показать. Не будешь же отрицать, что в первую ночь пребывание в замке ты заявил, что хочешь спать с ним не только в одной спальне, но и на одной кровати? В добавок, ты забаррикадировал дверь, якобы от вампиров. На самом же деле, это чтобы Профессор не мог сбежать, если тебе что-нибудь на ум взбредет. Бедняжка, он до утра глаз не сомкнул, потому что всю ночь ты метался по постели с криками «Carpe Noctem»! Хорошим людям такие сны не снятся.
— Аннет, позволь мне объяснить про эпизод в ванной! — юноша умоляюще сложил руки.
— Ага, значит про дверь ты даже не отрицаешь….
— Я не провоцировал виконта. Он сам…
— Вломиться в ванную без стука с томиком любовных советов в руках — это ли не провокация? Твои козни видны как на ладони. О, я поняла почему ты бродил вокруг моей спальни, почему лил слезы, которых хватило бы на всех крокодилов в австралийской речке Нил, — произнесла Аннет с интонацией сыщика из предпоследней главы детективного романа. — Ты ухаживал за мной, чтобы заставить виконта взревновать и обратить на тебя внимания! А потом ты подстрелил беднягу и, воспользовавшись его беспомощностью, не мог удержаться, чтобы не сотворить с ним всякие непотребства. Ах, Валера, мы были марионетками в его руках! Скажи, милый, этот изверг не нанес тебе психологическую травму свои поцелуем?
Успев сто раз посожалеть, что дослушал ее тираду до конца, вместо того чтобы тихонько отползать в сторону леса, Лера вжался в снег и притворился частью ландшафта. Тут к нему вернулись хорошие манеры, подсказавшие, что если дама стоит, то и джентльмен должен находиться в вертикальном положении.
Она ринулась к Лере и стала со сноровкой бинтовать его плеча, не смотря на то, что дырочка от пули была не такой уж большой. А потом заявила, что она разрывает помолвку. Разочарована, что супруг не может даже постоять за себя.
Ее слова подействовали, как удар кулаком по столу. Наступило гробовое молчание (нужно учесть, что для нежити слово «гробовое» имеет положительную окраску). Виконт Кпиелов медленно поднес руку ко лбу чтобы перекреститься, но вовремя спохватился.
-Наверняка поколения твоих предков ворочаются в гробах от стыда!
Виконт заверил ее, что поколения его предков и так ворочаются в гробах, потому что готовятся пойти на Бал, но ради такого случая они сделают несколько дополнительных поворотов.
— Зато мое сердце снова свободно! — провозгласила фроляйн Шагал. Ее слова заставили Сережу вздрогнуть. В груди шевельнулась надежда, что, быть может, он еще поборется за ее любовь, но…
Доселе его знакомство с женщинами ограничивалось медицинским атласом. Причем профессор анатомии, герр Блюхер, отличался настолько консервативными взглядами, что вымарывал в учебниках наиболее «непристойные» картинки. А самой длинной ремаркой, когда-либо услышанной от девицы, было «На что вы пялитесь, юноша?» Неудивительно, что Сергей был на вершине блаженства, оказавшись под одной крышей с особой, обожавшей купаться неглиже и разгуливать по дому в одной сорочке. А поскольку она не только разговаривала с ним — в основном про то, когда же освободится ванна — но и подарила ему мочалку, воображение юноши возвело ее в ранг небожителей. Но последние полчаса явили новые грани ее личности. В частности, Сергей узнал, что у Ани острые как скальпель ногти, мощные голосовые связки и ярковыраженная антипатия к нему самому. И когда все три элемента выступали в тандеме, эффект получался сногсшибательный.
Но действующие лица все прибывали, явив лик графа и Профессора скромной компании в снегу.
В нескольких шагах от поля боя граф замер и улыбнулся так задушевно, что Лере захотелось закопаться в снег. Ведь для вампира улыбка это в первую очередь демонстрация клыков. Воплощение дружелюбия, Кипелов обвел глазами присутствующих и задержал взгляд на Сереже, с интуицией кошки, которая из всех гостей выбирает единственного аллергика чтобы усесться ему на колени. Лере пришлось убеждать отца, что он учил Сережку охотится на ворон и… и продырявил себе грудь из его пистолета!
А желавшая выскочить замуж (ну очень выскочить и очень побыстрее) Аннет определилась с заменой виконта его отцом. О чем и заявила ошарашенному от такого счастья графу.
— А ведь говорил я тебе, Сергей, что они умеют летать! — прошептал Профессор, довольно потирая руки.
  Повисев в воздухе покуда к нему не вернулось самообладание, граф Кипелов  наконец опустился на землю, неуверенно помахивая плащом. Куда катится мир? В прежние времена девицы мечтательно закрывали глаза и позволяли писать стихи на своей коже, лишь время от времени жалуясь, что щекотно. Вряд ли в те времена девица выкинула бы такой фортель, как сейчас Аннет. Тонкие губы графа скривились. Меньше всего ему хотелось обзаводится супругой, а уж такой, как фроляйн Шагал, и подавно. Если следить за кем-то с момента рождения, к своему совершеннолетию этот человек успевает набить тебе оскомину. Кроме того, в каждой даме должна быть загадка, но какие уж тут загадки, если знаешь, когда у нее прорезался первый зуб?
Можно, конечно, просто убить ее, на том дело и оставив. Но получается как-то несправедливо. Он ведь и не просто подмочил ей репутацию, а прополоскал и отжал с нее пару литров воды. Да и какой урок извлечет из этого Валера? Тоже станет раздавать обещания направо и налево? По крайней мере, появилась хорошая возможность научить мальчика ответственности… чтоб ей пусто было!
Переубедить юную фроляйн графу не удалось. Хватке Аннет позавидовали и клещи, оставалось смириться. Чтобы уйти от скользкой темы, Мотя напомнил графу, что из библиотеки пропала книга “Носферату”. Профессор засуетился и стал благодарить за гостеприимство, стараясь побыстрее убраться из замка, куда уже скоро прибудет куча вампиров. Взвалив на Сережу тяжелый саквояж, он готов был уже бежать. До Валеры дошла вся суть сложившейся ситуации - отец женится на Аннет, как он и думал в начале. Только Аннет открыто намекнула, что займется воспитанием виконта, а столь бойкая девица в мачехах не столь радужная перспектива. Дай ей волю, она насыпет золы ему в гроб! И когда девушка приветливо помахала рукой, виконт представил, как эти пальчики выкручивают ему уши.
Существование бок-о-бок с ней будет воплощением дневных кошмаров, но Валера не намеревался бороться с этим ужасом в одиночку. О нет! Сергей остается здесь и точка. Нужно уговорить герра Абронзиуса расстаться с ценными кадрами. Поскольку нет аргумента убедительней, чем чьи-то клыки в миллиметрах от вашей шеи, виконт вскочил со снега и подошел к Профессору, который уже грузил саквояж на сидение саней. Погруженный в мысли, витавшие возле парочки объемистых чемоданов, Кипелов даже не пытался остановить сына. Но вместо того, чтобы обратить внимание на удлинившиеся клыки вампира, Абронзиус вдруг заинтересовался его раной.
— Превосходная работа, Сергей! — Профессор вынул из кармана лупу и рассмотрел перевязанное плечо виконта. — Я так и думал, что полоумный ретроград Блюхер завалил тебя на экзаменах из чистой подлости. О да, Сергей, он наточил на тебя зуб, когда ты отказался препарировать ту лягушку. Но я всегда знал, что из тебя выйдет хороший доктор.
Аннет Шагал, поправлявшая прическу, громко фыркнула и выплюнула шпильки.
— Между прочим, это я перебинтовала Валерия!
Ответом ей послужил снисходительный смех графа.
— Ты? Да быть того не может, чтобы твои маленькие ручки были на это способны, Штернкинд. Заниматься медициной — это ведь не пряжу мотать, а куда более ответственное занятие.
— Отец, меня и правда перебинтовала Аннет, — вступился Валера, — хотя у Сереженьки получилось бы не хуже.
— Пустое! — отмахнулся граф. — Хватит дурачится, сейчас не время для розыгрышей. Никогда не поверю, что у нашей Ани получился бы такой хороший результат. При всей моей к ней любви, она всего-навсего девица. А значит ее связь с медициной ограничивается разве что щипанием корпии. Видишь ли, Валера, для занятий наукой требуется определенный уровень интеллектуального развития, который представительница прекрасного пола — увы! — просто не может достичь.
Слова графа обидели девушку и она стала доказывать, что вполне способна не только перевязывать, но и прекрасно разбирается в анатомии, вычисляет большие числа в уме и вообще ей нравится, только таких девушек не берут замуж. Сквозь слезы девушка рассказала, что мечтает стать доктором и заниматься медициной, но девушек в университет не берут. Профессор убедил фроляйн, что сейчас уже начинает все потихоньку меняться. Граф почувствовал свой шанс пристроить Аннет в другие руки (ну или хотя бы в другое место):
— Кстати, о вашей альма матер, Профессор. Вам знаком некий Генрих фон Граб?
Абронзиус задумчиво потеребил кончик носа.
— Вы о докторе Грабе? Который основал кафедру гематологии и возглавляет его уже почти 80 лет?
— Столетьем больше, столетьем меньше.
— Он любит устраивать заседания кафедры в полночь? — уточнил Сергей.
— А среди его студентов стопроцентная посещаемость, потому что те, кто завалил сессию, таинственным образом исчезают?
— У него на щеках такая щетина, словно он бреется, не глядя в зеркало?
— Да, это добрый старый Генрих. На месте Ани я бы обратился к нему с просьбой о зачислении.
— Боюсь, это неосуществимо, — нахмурился Абронзиус, — доктор Граб весьма консервативен, до сих пор в кровопускания верит. О его неприязни к прекрасному полу ходят легенды. Скорее всего, он не позволит фроляйн Шагал порог переступить…
— Сдается мне, что он передумает, если Аннет передаст от меня дружественный привет. И скажет, что в моих мемуарах, которые почти готовы к публикации, я, пожалуй, не стану упоминать тот эпизод, когда он пробрался в монастырскую школу, но вместо спальни воспитанниц попал в келью к матушке-настоятельнице.
— Бедняжка! — воскликнул жалостливый Сергей.
— Да, его и правда жаль. Синяки от четок сходят очень долго. Так же упомяни про то, как однажды он попытался соблазнить юную прелестницу в прямо ванной — у нас, немертвых, это любимый способ знакомства. Мы не любим проволочек. Но увы! Генрих наступил на мыло, в следствии чего бултыхнулся в воду. Когда же на грохот сбежалась вся челядь, наш герой обратился в летучую мышь, упорхнул в окно, но от волнения потерял ориентир и натолкнулся на ворота. Вороты были железными, он был мокрым насквозь, а на дворе стояли февральские морозы. Отскабливать его от металла было забавной процедурой… Если напомнишь об этом происшествии, он тебе стипендию назначит.
Первой мыслью Ани было попросить календарь — вдруг 1е апреля уже наступило, а она даже не заметила. Но Профессор тут же взял ее под локоть.
— Вот видите, фроляйн, проблемы разрешились сами собой, — молодцевато разгладив усы, он подмигнул девушке. — А если хотите для начала повращаться в научных кругах, присмотреться к академической карьере, то почему бы вам не поехать с нами на конгресс в Венецию?
— Венеция? А где это? — слабым голосом спросила девица.
— В Италии, фроляйн. Гондолы, палаццо…
— … И ОЧЕНЬ МНОГО ВОДЫ! — одновременно выкрикнули отец и сын Кипеловы.
- Но, я не знаю, что скажут родители... - засомневалась Аня.
— Фроляйн Шагал, мне не стоит даже затевать этот разговор, потому что, согласно логике, шансы мои равны абсолютному нулю. Я всего-навсего выставлю себя… И уж тем более я не могу тягаться с его сиятельством, владыкой здешних земель. Вы заслуживаете богатство и роскошь.
— Да откуда у нас роскошь? — вклинился Валера, — В замке ремонт уже лет двести не проводился.
— Вот именно! — одобрил отец. — Сквозняки такие, что гобелены со стены сдувает…
— Кровати пополам складываются, если их заденешь ненароком…
— Иными словами, мой замок — это не место для юной талантливой девушки…
— Ты здесь вервольфом завоешь, Аннет.
— Я лишь хотел сказать, что не смогу обеспечить ей должный уровень жизни, — вздохнул Профессор.
— Ой ли? — граф улыбнулся. — Антикварные магазины готовы любые деньги заплатить за гримуары 15го века…
— Это вы на что намекаете?
— Ни на что особенное, просто мысли вслух.
— Аннет… то-есть, фроляйн Шагал… я хотел вам предложить…
— Что, Профессор? — девушка взмахнула слипшимися ресницами.
— Ничего! Не следовало мне вас тревожить понапрасну. Все это лишь пустые чаяния! Из всех здесь присутствующих я единственный, на кого вы совершенно не обращали внимания, не удостаивали даже легкого кивка…
Первым в себя пришел Валера, который, закрывая рот ладонью, затрясся от беззвучного смеха. Обхватив виконта за плечи, ему вторил Сергей, и даже Мотя позволил себе криво ухмыльнуться, приоткрыв неровные желтые зубы.
— Каким бы неправдоподобным ни было мое предложение, но в конце-то концов, господа, хорошие манеры еще никто не отменял! — взорвался Абронзиус.
Профессор стеснялся, краснел, но все-таки предложил Аннет выйти за него замуж. Фроляйн Шагал согласилась и побыстрей, а то наметилась нехорошая тенденция с женихами, простаки мимолетными.
Церковь закрыта, магистрат тоже ночью не работает и граф предложил свои услуги в узаконивании брака между профессором и фроляйн Шагал, ведь он как ни как владелец здешних земель. На бумаге кровью готическим шрифтом граф выписал свидетельство брака, Лера тут же отметился как свидетель, выписывая все свои титулы даже на обратной стороне. Вся компания собралась провожать новоиспеченных супругов
— Ничего личного, Сергей, — промолвила девушка, отбирая у него поводья саней, — но для тебя в санях не хватит места. У меня очень широкий кринолин и не хотелось бы его помять. Но вешай нос! Я понимаю, у тебя руки чесались зарезать нас посреди большой дороги, но прости, желаемое не всегда соответствует действительности.
Валера готов был поклясться, что девица ему подмигнула!
— Профессор, вы бросаете меня здесь? — испуганно спросил юноша. Но его ментор досадливо на него замахал.
— Ну причем тут бросаю? Ты остаешься в качестве полевого наблюдателя, мой мальчик. Представляешь, какой шанс для твоей будущей диссертации! Ну а я буду слать тебе письма с указаниями. Через пару лет ты сделаешь себе мировое имя, Ван Хельсинг будет тебе ботинки чистить! Главное, не забывай про чеснок и никакой упырь с тобой не сладит.
Закончив напутствие и похлопав ассистента по спине, Профессор забрался на облучок. Аннет уже заняла пассажирское сидение и теперь разглаживала пышные юбки. Помахав упырям, она довольно улыбнулась. Это было приятным приключением, особенно если учитывать, что в результате ей достался любящий муж, карьерные перспективы, новое платье и пара модных сапожек. Взмах вожжей и вот лошадка нехотя тронулась с места. Сани заскользили по снегу.
Отец и сын посмотрели друг на друга, на удаляющиеся сани, снова друг для друга. Из всех возможных восклицаний — например, «Слава тебе, Господи», «Аллилуйя» или «Осанна в вышних» — для них не подходило ни одно, поэтому вампиры обошлись благодарным молчанием.
— Как думаете, они доберутся благополучно? Просто я беспокоюсь насчет волков, — шепнул Сергей Моте.
— О, не извольте волноваться, — отозвался тот, — даже если фроляйн… фрау Аннет и умертвит парочку, что ж, не велик урон для окружающей среды.
Плечи юноши поднялись и опустились. С какой-то торжественностью он засунул руки в карманы, извлекая по пригоршне чеснока. Некоторые дольки были надкусаны. Горбун насторожился. Вряд ли Сергей способен вести подрывную деятельность в тылу врага, как профессор, но и такой вариант исключать нельзя. Хрустнув суставами, Мотя размял пальцы. Ему не впервой вырывать из чьих-то рук колья… склянки со святой водой… гренки, натертые чесноком…
Зачарованный, ученый продолжал таращится на свое сокровище. Этот овощ — или что он там такое — всегда присутствовал в его жизни. Тетушка Сережи даже клялась, положив руку на головку чеснока. Нет, добродетельная матрона не верила в упырей — за исключением тех, что раз в месяц приходят за рентой.
Зато она верила в народную медицину.
— Мотя, вы знаете, что чеснок — это универсальное средство фактически от любой болезни? — спросил Сергей, — Если у вас заболит ухо, можно засунуть туда дольку чеснока. Приключится насморк — растереть чеснок и закапать. А от простуды его можно пить с молоком!
— Неужели? — вежливо удивился слуга.
— Настоящая панацея. Так говорила моя тетушка. Ее чулан всегда был до потолка забит чесноком.
— И часто вы, герр Сергей, сиживали в том чулане?
Юноша вздохнул.
— Почти каждый день. С детства ненавижу эту гадость, — с чувством произнес он, швырнул чеснок на землю и принялся втаптывать его в снег, так тщательно, словно рассчитывал на изобильный урожай в будущем году. Улыбнувшись, Мотя помог ему утрамбовать снег. Затем, приволакивая ногу, подошел к хозяину.
— Очень сожалею, что вы остались без еды, ваше сиятельство.
Граф Кипелов лишь усмехнулся.
— О, дух меркантилизма! Голод голодом, но как в подобных обстоятельствах можно думать о еде? По-моему, мы еще дешево отделались. Такое чудесное избавление стоит поста. Ну а ежели ты о гостях так печешься, то некоторым личностям давно следует понять, что главное на Балу — это не еда, а общение!
Тем временем Сергей подошел в Валере, который печально разглядывал пряди своих волос, превратившиеся из-за долго соприкосновения со снегом в золотистые сосульки.
— Ну, мне тоже пора, — сказал Сергей, заворачиваясь в шарф.
— Да уж, теперь мне понадобятся ножницы, а не расческа! Про завивку можно позабыть, ни одни щипцы не справятся с этим… Что ты сказал, cheri?
— Что мне пора уходить… наверное.
— Ну что такое! И вовсе тебе не обязательно уходить, глупый. Останься с нами хотя бы на ночь. В кои-то веки получится интересный Бал. Я уже забронировал место в первом ряду, чтобы посмотреть, как отец спустит на Эржбету всех собак, когда она заикнется про закуску. А потом мы потанцуем.
— Я танцевать не умею, — еще тише произнес Сережа.
— Пустяки! Видишь ли, сегодня у нас в гостях будет госпожа Кремгильда. Говорят, она знала самого Фридриха Барбароссу, причем еще в те годы, когда его дразнили «Рыжиком.» Чтобы порадовать старушку, мы будем танцевать бранли, самые простые. Это как хоровод — шаг вправо, два влево.
— Звучит… не так уж сложно.
— Угумс.
Сергей замялся, будто у двери дантиста.
/