Он курит у вечерних «Пирогов».

«Ты, - говорит, - трактуешь жизнь превратно.

Активы превышает многократно

Объем твоих кармических долгов.

Мужчины столькие давно уже могли б

Навеки прекратить твои мытарства!

Они готовы за тебя полцарства!..

А ты влюбляешься в аквариумных рыб.

Твоя карьера – царское дитя,

С моста в корзине брошенное в Лету.

Пойдет ко дну! – он тушит сигарету. –

Я говорю тебе об этом не шутя!

Твои друзья – они умеют жить.

Умы большие, и притом не снобы.

Ты просишь их любить тебя до гроба,

Забыв, что это нужно заслужить.

Твой альма-матер? Там хоть кто-то есть,

Кто даст по лбу, коль вздумаешь кривляться.

Ты там снисходишь только появляться

И веришь, что оказываешь честь!

Ты пишешь песни, детка, и стихи.

Ты нижешь бусами сверкающее слово.

И что же? – он закуривает снова. –

Иди! Штурмуй обрюзгшие верхи,

Проси тираж и крупный гонорар!

Что ж я тебя жалею, как придурок!..»

Господь уходит, и его окурок

Беззвучно падает на мокрый тротуар.

Вера Полозкова