Оправившись от глубочайшей моральной травмы, подло нанесенной моей тонкой душевной организации барбосом Деевым и его шовинистским парнокопытным прихвостнем, я решил кардинальным образом изменить ситуацию. То есть стать совсем лояльным, добрым и чутким к чужим страданиям ценителем прекрасного. Я даже сходил в Третьяковскую галерею, дабы насытить свою утробу дивными высокохудожественными образами, которые я должен был в соответствии с повесткой дня перенести в свое творчество в целом и на эмоциональную оценку произведений великих поэтов Литклуба - в частности.
До головокружения всматривался в полотна Врубеля. Тут меня проинформировали, что пить пиво из бутылки перед "Демоном" категорически запрещается. Я попросил стаканчик... Не дали... Я понял, что Врубель меня не впечатлил.
Пошел смотреть Верещагина. Искренне восхитился. Украл у него 152 образа, попытался зарифмовать слово "череп" с нецензурным ругательством, но рифму нашел только к "генерал Скобелев".
Посмотрел, как увозят боярыню Морозову. Потом - как неопохмеленным бородатым стрельцам за агентурную растленность собираются рубить головы. В этом же месте распугал группу японских экскурсантов, пытаясь передать выражение лица Петра I.
Долго втолковывал гиду, что на самом деле Иван Грозный был отпрыском польки Глинской и плененного осетинского царевича, а Василий не мог иметь детей по причине хронического простатита.
Потом недоумевал, почему на картине Иванова "Явление Христа народу" у раба зеленое лицо и отчего он так похож на народного артиста Константина Райкина.
Плюнул и ушел. Так и не получилось у меня стать совсем лояльным, добрым и чутким к чужим страданиям ценителем прекрасного... Станешь им, пожалуй, без пива, зато с "Апофеозом войны" и осликами в каментах.
Но мораль все же я вынес. Могу поделиться:
Если запойно отдаваться творчеству, то на портретах и фото у вас нос будет как у Модеста Мусоргского. И рожа красная и опухшая.
Впрочем, все это лирика...