Глава 1


В замке вечного молчанья
Суета, переполох.
«свадьба! Свадьба! Нынче свадьба!
Принц поженится, даст бог!»

Паж и фрейлина украдкой,
Потихонечку в чулан...
(страшно-страшно! Сладко-сладко!)
Он рукою гибкий стан

От одежд освобождает,
Что-то в ушко говорит,
Грудки нежные лобзает,
Между бедер теребит.

И немыслимую тайну,
Рану алую раскрыв,
Паж девице открывает...
(звездопад! Лавина! Взрыв!)


**

В замке вечного молчанья
Суета, переполох.
«свадьба! Свадьба! Нынче свадьба!»
только дурень–скоморох,

Черный клоун, шут горбатый,
Полон грусти и тоски,
Вечно прячется куда–то.
(поседевшие виски,

Пальцы тонкие, кривые,
Два зрачка в одном глазу,
Зубы редкие, больные,
Бородавка на носу)

Потихонечку в сторонке
Ходит задом наперед,
Голоском гнусавым тонким
Песню странную поет:

"Бьется бабочка в окошко.
Белый скальпель, черный шприц.
Потерпи немножко, крошка -
Где принцесса, там и принц…"


**

В замке вечного молчанья
Суета, переполох.
«Свадьба! Свадьба! Нынче свадьба!
Принц поженится, даст бог!»

Гостей все больше – прибывают.
(прилив осеннею порой)
Никто из них еще не знает,
Какой нелепой стороной

Весь этот праздник обернется,
Какое диво впереди…
Народ толкается, смеется
И предвкушение в груди

Баюкает, как мать ребенка
Ночной порою при свечах.
Друг друга под руку, в сторонку:
«не может быть!», «да бросьте!», «ах!»

И сплетня темною волною
Бежит по замку там и тут
Кипучей, яростной, седою…
Печален только старый шут.

Не корчит рожи, не гогочет,
Не машет призрачным мечом,
Не прыгает и не резвится.
О стену кривеньким плечом

Облокотился и застыл,
Из воска странный истукан,
Глаза печальные прикрыл,
Веселых колкостей фонтан

Как будто бы иссяк на веки.
На грудь упала голова,
Как падает на землю ветка,
И снова странные слова:

"...а вашу дивную планету
Он уничтожит, как вампир
Уничтожает жертву где-то.
Подумать только - целый мир

В обмен на мертвую невесту!
Что за немыслимая боль
У этого мальчишки в сердце?
И правда - проклятый король…"


**

В замке вечного молчанья
Суета, переполох.
«свадьба! Свадьба! Нынче свадьба!
Рыболов, скорей улов

В кухню жаркую на уголь!
Нынче праздник! Нынче пир!»
Час двенадцатый на убыль.
Час торжественный пробил!

Обычай свадьбы непривычен:
За веком век, за разом раз,
Невеста алою накидкой
От жениховых скрыта глаз.

В толпе глубокой, на коленях,
Как виноватое дитя,
Послушная завету древних,
На ложе брачное хотя,

Должна скрываться, чуть живая,
Дыханье затаив в груди,
Намеку каждому внимая
Того, кто будет позади

На полшага, в накидке синей,
Кто потихонечку, не сильно,
Но вовремя в плечо толкнет:
Готовься, милая – идет!

Сквозь толпу гостей бывалых
Должен принц, покинув трон,
Подойти к накидке алой
И, отдернув полотно,

(Задрожит, в глазах испуг,
Напряженная спина,
Четки выпадут из рук)
Громко крикнуть: вот она!

Нетерпением томимы
Приглашенные стоят,
Факелов цветущих мимо
К трону устремляя взгляд.

Поднял руку сам король:
"Хочешь пожениться коль,
Должен следовать процессу -
Отыщи свою принцессу!"

В тот же миг, в одно мгновенье,
Как холодная волна,
Затопила помещенье
Гробовая тишина.

И ни шороха, ни вздоха,
Ни словечка на устах,
Ни ответа, ни вопроса.
Ожидание в глазах.

Вдруг над замершей толпою,
Сквозь посты, заставы сквозь,
Просочившись сквозь кордоны,
Появился новый гость.

То ли снится, то ли мнится,
То ли, правда, что-то есть -
Нечто странное (не птица),
Неизбежное, как весть,

Невесомое, как листик,
И заметное едва,
К месту тронному стремится,
(повернулась голова)

Там, в короне из железа,
В черном фраке, с тонким жезлом,
Как скала над морем лиц,
Возвышается мой принц.

Принц вытягивает руку.
Не взирая на гостей,
Тут–же смелая летунья
Принцу на руку скорей.

Тонкий палец безымянный
Оседлала. Чуть дрожит.
Принц, не смея шелохнуться
Все на бабочку глядит.

На крыла изящный контур,
На немыслимый узор,
На туманный глаз тягучий,
На холодный этот взор.

Замер, замер принц прекрасный.
Неподвижное плечо.
«Ах, как сердце бьется страстно!
То–то будет горячо!»

Взгляд прикован, будто цепью,
Оторваться нету сил,
Миг как целое столетье...
Принц рукой пошевелил -

Тут же легким поцелуем
(Что за сказка! Что за стих!)
Озорница и шалунья
Взмыла ввысь, а мой жених

До предела неприлично,
Громко-громко, зычно-зычно,
В тот же миг, покинув место,
Крикнул: вот моя невеста!

И за бабочкой со смехом,
Отраженным звонким эхом,
Позабыв предупрежденья,
Безразличный к осужденью,

Сквозь толпу гостей высоких,
Пораженную ответом,
Мимо фрейлин златооких,
Мимо мудрецов совета,

Лунным зайчиком, вприпрыжку,
Мотыльком, беспечным ветром,
Как ребенок, как мальчишка,
Принц мой, ка–ин, скрылся где-то.

Гости в ужасе: «Скандал!
Что за странный, дикий номер!
Принц невесту не признал!»
А король упал... и помер.

Тихо так, без суеты,
Только сморщился чуть-чуть
(прошлогодние цветы)
И во тьму - в последний путь.

Старикашки–мудрецы
В тесный круг – держать совет:
«Безобразия такого
В хрониках в помине нет!»

"Юный Ка–Ин не чудак,
Но - безумец!", "Это факт!"
«В данном случае закон
Как дитя – бессилен он!»

Только королева-мать
Нерушима, как гранит,
Неподвижна, точно башня,
Все молчание хранит.

Ни истерик, ни слезинки.
Безразличное лицо.
Нет ни складки, ни морщинки.
Только черное кольцо

Левой теребит рукою.
(поломался ноготок)
Да еще одно: тоскою
Затуманился зрачок.

**
В замке вечного молчанья
Черный траур и покой.
Шепот, шепот темной лавой:
"Умер... Умер наш король...

Королева заболела...
Ка-Ин тронулся умом..."
Только старый шут горбатый
Машет призрачным мечом.

"Раз! Два! Три! - поет он песню -
Покатилась голова!
Утопилася невеста!
Юный принц сошел с ума!

А король-то взял да помер!
Громче в дудочку дуди!
Это присказка, не сказка,
Сказка будет впереди!"



Глава 2


С той свадьбы, с той злосчастной свадьбы,
Не мало весен утекло.
Среди высоких стен укрылся
Мой принц, за пыльное стекло,

В старинной башне позабытой,
Отшельником, на сто замком.
Не мыт, не чесаный, не бритый,
Как пленник, только без оков.

С небес высоких снега хлопья
Валили вниз (лебяжий пух),
Дожди по крышам серой дробью
Весеннею ласкали слух.

И зной каленым скорпионом
Впивался в чахлые листы,
Мертвели сучья, корни, кроны,
Мертвели травы и кусты.

И снова дождь, и снова вьюга,
Снежинок белый листопад.
Зима и лето круг за кругом.
Идут часы. Сердца стучат.

Но принц все так же в старой башне
За годом год, за разом раз
В халате ветхом нараспашку,
Серебряный прищурив глаз,

Как рыболов из темной бездны
Ершей и яростных угрей,
Улов заветный извлекает
Из юной памяти своей…

Едва заметное касанье,
Изящный контур и узор,
Легка, прозрачна, как дыханье,
Как лунный луч, как птичий взор,

А на крыле – лицо девичье:
Копна волос, зеленый глаз
(ведь кто–то иногда в обличье
чужом разыскивает нас).

За годом год, а в результате
В изломе лунного огня
Иль в свете солнца, как заклятье:
Ах, Носферату… боль моя…


**
Летело время белой птицей,
Веселым поездом шальным,
И тут же исчезало где–то,
Как исчезает где–то дым.

Тринадцать весен королева
Носила в узелке обед,
Подолгу у дверей сидела.
Тринадцать зим! Тринадцать лет!

Глядела вдаль, чуть–чуть вздыхала,
К щеке портретик прижимала,
И разберешь едва–едва
Шептала странные слова…

«ушел ты с блеском, страшным блеском
Как могут только короли:
Супруг мой в склепе, а невеста...
Невесту так и не нашли.

Одну лишь туфельку на шпильке
Вернула щедрая волна.
Нет ни надгробья, ни могилки -
На дне холодном спит она.

Все кормит раков и рыбешек
Своею плотью (замкнут круг),
Как кормят птичек или кошек,
Как брата - брат, а друга - друг.

Одни лишь мраморные кости
Мерцать останутся на дне,
Как по ночам мерцают звезды
В пустынной неба тишине.

А мать с отцом невесты скоро
(я не сумела им помочь)
Не в силах жить с таким позором,
Отравы съели. В ту же ночь.

Родимый брат тебе готовит
Подарок страшный, подлый, злой:
На первом промахе подловит
И сердце длинною иглой

Пронзит насквозь и разукрасит
Горячей кровью царский трон –
Он оскорблений не прощает,
Обид не забывает он…»


Глава 3

Где-то там, на звездном небе,
На серебряной планете,
В замке вечного молчанья
Черный принц живет печальный.

Впрочем, не живет - томится,
Как томятся эти звезды:
Не приснится даже птицам,
Дремлющим в уютных гнездах.

В уголке доспех пылится –
Весь покрылся паутиной,
Тусклой серой паутиной.
На стене висит картина.

На стене висит картина
В рамке простенькой и гладкой:
Красный листик под периной
Прячет девочка украдкой.

Вот вторая, чуть поменьше,
Здесь принцесса на бегу
С голубою стрекозою
На морском на берегу.

Есть еще одна – в углу:
Лес, кораблик в ручейке,
Здесь принцесса в черном платье
С мертвой бабочкой в руке.

На четвертом полотне
Синеглазый летний день,
Девочка с ножом в ладони,
Рядом с девочкой олень.

Пятая принцесса ночью
Смотрит ввысь (немой вопрос),
И четыре черных птицы
Вылетают из волос.

У шестой на голове
Не корона, не венец,
Закрутились, затянулись
Восемь щупалец-колец.

А седьмая–то принцесса
На высокой на сосне
В алом свете на рассвете
Улыбается весне.

Вот восьмая – вкруг себя
Разложив бумажек рой,
На клочках посланья пишет
Забинтованной рукой.

А девятая принцесса
Круг за кругом вновь и вновь
Меж деревьев нарезает
(чуть приподнятая бровь),

Босиком, в коротком платье,
По колено в снег, в мороз.
Из–под платья вылетают
Лепестки от красных роз.

На десятом полотне
Преступленье, беспредел:
Кто–то смутный, непонятный
Что–то мерзкое посмел –

На принцессу прыгнул рысью,
Ей ладонью рот прикрыл
И к постели детской, низкой
Весом тела придавил.

На одиннадцатой вечер,
Темнота, горит свеча.
Девочка, раскинув плечи,
Словно птица, сгоряча,

Со стола да в темный воздух...
Замирает... Полпути...
Еще миг и грудью об пол...
Не помочь и не спасти.

На двенадцатой - лишь гроб,
Лунным пламенем объятый.
В нем, под крепом, белым пеплом
Спит принцесса Носферату.

Лица девочек-принцесс
С разрисованных холстов
Как воды двенадцать капель,
Как двенадцать колосков.

(в ухе принца серебрится
серой змейкою кольцо)
У девчонок на картинках –
Ну и ну! - одно лицо!

Что за странные картинки?
Сувенир? Наследство? Приз?
Тонкой-тонкой паутинкой
Их рисует... Черный принц.

Плавко, бережно, с любовью,
(слабый отблеск на ключе)
Илом, плесенью и кровью
В старой башне, при свече.

Ночь за ночью, ночь за ночью,
Много весен, много лет
Принц, мечтою одержимый,
Душу вкладывал в портрет.

Сох, бедняжка, истощался,
Убивался ночь и день,
Незаметно превращался
В привиденье, в полутень…

Бесконечна только вечность.
Холст последний завершен.
Совершенство! Безупречность!
Принц подавлен. Оглушен.

На тринадцатой картине
Над принцессой щерит рот
В балахоне черном, длинном
Злой колдун, горбун, урод!

Принц к окошку, словно кошка –
Подставляет щеки ветру.
Успокоившись немножко,
Возвращается к мольберту,

Чуть касается портрета
И вздыхает виновато:
(занзивер рыдает где-то)
"я люблю вас, Носферату..."

**

Лет тринадцать упорхнуло,
Зим тринадцать уползло,
Снова осенью дохнуло.
Запыленное стекло

Принц разбил со звоном сладким
(свежий ветер на лицо),
Потихонечку, украдкой
Той же ночью на крыльцо.

Скрипнув дверью, тихой тенью,
С красной лентой в волосах,
С мелкой дрожью нетерпенья,
С жаждой подвига в глазах,

Позабыв про непогоду,
Насыщая вновь и вновь
Легким воздухом свободы
Кости, кожу, сердце, кровь,

Без державы, без короны,
Только с посохом крученым,
Ликом грязный, закопченный,
Видом горд, осанкой ровный,

В черной шляпе, в черной маске,
Как герой старинной сказки,
(неожиданный конец)
Быстрым шагом во дворец...



Глава 4


Во дворце дела не плохи:
В сундуках отъелась моль,
Всюду гости, сплетни, вздохи –
Развлекается король.

Принца брат единокровный –
Беспощадный, злой Ка–Он,
Властелин и царь законный –
Занимает нынче трон.

Трон сверкающий, железный.
Рядом с троном - шутки бог,
Черный клоун, шут облезлый,
Тэнэбранум, скоморох.

Мимо шлема и кокарды,
Мимо острой алебарды,
Мимо изумленных лиц
Продвигается мой принц.

Вестибюли, коридоры,
Чистотой сверкает пол.
Гобелены, ширмы, шторы,
От еды ломится стол.

За столом хмельные гости
(блудный сын пришел домой)
На столе стаканы, кости…
«Поглядите–ко – живой!» –

Слышит Ка–Ин восклицанье.
Как невеста к алтарю,
Затаив в груди дыханье,
Все торопится к царю.

Все торопится к царю,
Как невеста к алтарю,
Императору поклон
Первым делом хочет он.

Улыбается король,
Теплотой сочится взгляд,
Тянет принцу хлеб да соль –
Сделал вид, что брату рад.

Сделал вид, что брату рад:
«Братец! Ка–ин! Я так ждал!»
(грандиозный маскарад!)
Тут же праздник, тут же бал,

Тут же пьянка, пир, веселье…
Через день за братом следом,
Невзирая на похмелье,
На интимную беседу.

На интимную беседу
Через день за братом следом,
Невзирая на похмелье,
Незаметно в подземелье

По крутым ступенькам длинным
(алый факел на стене)…
Принц дрожит, как лист осины,
Повторяя, как во сне,

Про себя, украдкой, скрытно,
Многократно, многократно,
Как заклятье, как молитву:
Носферату… Носферату…

В подземелье темнота,
Синий иней, холода,
Под ногами плесень, слизь,
Но они все глубже, вниз –

Для беседы тайной, важной.
У царя в кармане влажном
(что за страшная игра!)
С рукояткою игла…



Глава 5


– Ты помнишь ли, о, брат, легенду
Про колдуна, что между звезд
Парил, как гриф? Как неизменно
Ночами доводил до слез

Нас Тэнэбранум, шут придворный?
А помнишь ли, как было больно
Узнать, что с горечью в крови
Из–за отвергнутой любви

Он умирал в горах высоких.
Печальный, тихий, одинокий
Он растворился без следа
От безутешности во льдах…

Века летели и метелей
Серебряные лепестки
Порой цвели на дне ущелий
И умирали от тоски.

Да, умирали от тоски
Серебряные лепестки.
Холодные снега белели,
Как белый шелк, на дне ущелий.

Но как–то раз охотник смелый
Немного заплутал в горах.
Убив козу, жаркое сделал.
Поев, забылся в томных снах.

И странный сон ему приснился,
На шкуре теплой спал пока:
Как будто под его подстилкой,
Во льдах – железная рука.

С лучами ж первыми рассвета
Кинжалом лед разбередил
И руку страшного скелета
У вековых отнял могил.

Руки железное соцветье
В пещере потайной одной
Он схоронил. Через столетье
Огромной глыбою резной

Ее закрыл, туда вернувшись.
Находки бережно коснувшись,
Он поспешил скорее прочь.
Сел на коня и в дождь, и в ночь.

Охотник тот прожил три века.
Подумай, милый брат Ка–Он:
любил девиц три долгих века
И пил вино три века он!

Ты видишь сам, какая сила
Волшебная в железе том:
Недуг, бессилье и могила
Тому не страшны, кто перстом,

Одним перстом его коснется.
Я промолчу, о том, кто смел,
Кто вопреки заветам древних
Рукою всею завладел…

Теперь узнай, в какую тайну
(мой принц с улыбкою в устах)
Проник недавно я случайно:
За лесом совести, в горах

В ущелье, снегом занесенном,
За глыбой мраморной резной,
В цепях, во льду, в пещере темной –
Сундук с железною рукой.

Я знаю верную дорогу:
По перевалу, по сугробу.
Коль друг за другом мы пойдем,
Пещеру тайную найдем

И ты поможешь этот камень
Столкнуть могучими руками,
Ведь так велик булыжник тот –
Лишь двое справятся…
– вперед!

Вперед, Ка–Ин, мой брат хороший! –
Кричит безжалостный Ка–Он,
Смеется, хлопает в ладоши
И тут же прочь, и тут же вон,

И тут же к верному коню,
На руку щит, на грудь броню
(закован сталью статный стан)
Меч – в ножны, а стрела – в колчан.

«Свечу!» «Свечу? Зачем нам свечи?»
«Пещеру чтобы свет залил!»
«Куда плащи?» «Плащи на плечи!
Неси скорее хлеб и сыр!»

Всего на сборы полчаса.
«Где мой кинжал?» «Вот там, левей!»
Дрожит ладонь. Горят глаза.
«Вино?» «Давай! С ним веселей!»

И вот, и вот в лучах рассвета
Два рыцаря, два кровных брата
(один – король, другой – с приветом)
Из замка вон и прочь куда–то…


Глава 6


С горы высокой шла лавина
Волной седою. Под горой
У огонька в накидках длинных
Сидели: я и мой король.

Сидели, на небо глядели
И хлеб на веточках в огонь…
Свистели белые метели…
Вдруг на дыбы Ка-Она конь!

Я подскочил и за кинжалы,
Он - за щиты и за мечи,
Как будто ноги острым жалом
Коварный скорпион в ночи

Ужалил. Через миг внезапно
Мы были с братом сметены,
Чудовищем со снежной лапой
В холодный мрак погребены.

В холодный мрак, мертвящий, тяжкий.
Ледышек острые стекляшки
Все норовили по лицу.
Я приготовился к концу…

Но видно, жребий мой другой
И не судьба лавине той
Стать ночью страшной под горой
Моей надгробною плитой.

Не знаю сам, какая сила
(что за красивые слова!)
В пучинах ледяной могилы
Мне твердость духа помогла

Хранить. Как крот в земле, руками
Я эти глыбы вновь и вновь
Дробил, царапал, рвал ногтями,
Когда же стала стынуть кровь

И уходить из рук, из ног,
И белый иней на кости,
Мне повстречался на пути
Царя отточенный клинок.

И тут же сердцу веселей,
И тут же слезы, тут же смех.
Я словно ожил и скорей
Наверх! Наверх! Наверх! Наверх!

И уж не холод, а жара,
Как будто стал горячим снег,
(невероятная игра! -
лавины против человек)

Когда ж из ледяной темницы,
Как из загробья страшный гость,
Я вышел вон, в снегу волчица
Ворчала, разгрызая кость...

Добавить к сказанному больше
Мне нечего. Из царских лат
Расплющенных валилось мясо -
Был мертв Ка-Он, мой старший брат.

Останки жалкие камнями
Я завалил. В груди рыданья
И горечь страшная и стон:
Покойся с миром, брат Ка-Он...



**

Звезды падают, как птицы
В снег морозною зимой.
Принцу черному не спится –
Он в работе с головой.

Тут подкрутит, там подтянет,
Туже вентиль завернет.
Не приляжет, не присядет,
Не прервется, не уснет.

Где–то там, на звездном небе,
На серебряной планете,
У штурвала звездолета
Принц готовится к полету…


Глава 7


Сквозь бездны звезд, квазаров мимо,
Через воронки черных дыр
Летит мой принц неудержимо,
Как в неба высь горячий дым.

Едва заметная улыбка
Порой у принца на устах
Бесцветной лентой, тонкой, гибкой.
Смеются чертики в глазах.

Сладчайшим голосом елейным
Мурлыкает себе под нос
Мотивчик детский незатейный:
«Живая птица... Мертвый пес...»

Но где же зрители? - их нету!
Нет умиленья чистых слез.
На голубую на планету
Мой Черный принц сквозь россыпь звезд

Летит в железном звездолете,
Как будто черный метеор…
Но вот в космическом полете
Такой заводит разговор:

-Ах, принц мой! Принц!
-Да-да, принцесса...
-Ну, где же ты?
-Уже лечу!
-Я покажу посадки место...
-По мне тоскуешь?
-Промолчу.
-А что ж горбун?
-Все так же мучит.
-Без изменений?
-Да, мой принц,
И день и ночь смиренью учит,
Под ветра вой, под хохот птиц...

И вот с ужимками, кривляясь,
Из саквояжа тонкий шприц.
И снова голосом елейным:
«Бела принцесса, черен принц!»

Игла под кожу – будто рыбка
Нырнула в теплый водоем.
Зрачок, как точка, и с улыбкой
Сквозь сон: Земля... Я - принц... Прием...

**

Алым ангелом заката,
Целиком в огонь одета,
К синей крохотной планете
Приближается ракета.

Жив едва-едва пилот -
Поломался звездолет:
Весь в дыму, искрится гадко.
Аварийная посадка...



Глава 8


В холодной тьме, сквозь лес осенний
Крадусь, безропотная тень.
Вокруг - корней, ветвей сплетенье
Какую ночь, который день.

В который раз шипы и иглы,
Как в обручальное кольцо,
В мою глазницу (что за игры!)
Луны ехидное лицо

Все ухмыляется, хохочет,
Серебряный кривляя рот,
На дне глубокой ямы хочет
Меня с конем сгноить. И вот

Со счета сбился, не сумею
Припомнить, сколько было дней,
Но повернуть назад не смею -
Я этот путь себе и ей

Поклялся сердцем и душою
Хоть на ногах, хоть на культях,
Хоть с раной рваною гнилою,
С репьем, с клещами в волосах,

В фурункулах или в нарывах,
С проказой, оспою, чумой,
Хоть в струпьях, в язвах, в черных дырах,
Хоть мертвый, хоть полуживой,

Поклялся самой страшной клятвой –
В холодном склепе на костях
Родной сестры, сестры и брата,
В могильной тишине, впотьмах,

Под грохот сердца барабана,
Под скрежет кровеносных труб –
Когда-то, поздно или рано,
У смерти вырвать милый труп.

Я знаю безотказный способ
Из гроба мертвую поднять -
Его мне как-то ночью звездной
Открыла королева-мать.

Она сказала, что принцессу
Водой живою от ногтей
Прелестных ножек и до сердца
Я должен пропитать скорей.

Когда ж сосуд мой опустеет,
Когда сухое станет дно,
Когда затихнет и стемнеет,
Я заклинание одно

В лесу, на дне сырой могилы,
Глаза закрыв, произнести
Обязан буду... Только так
Принцессу мертвую спасти…

А я молил, давя рыданье,
С глазами, влажными от слез:
- Скажи, скажи мне заклинанье!
- "Живая птица. Мертвый пес..."

И вот теперь сквозь лес осенний,
Чтоб клятву данную сдержать,
Без отдыха, без промедлений
Через болота, через гадь,

Как одержимый, пробираюсь
Сквозь бурелом и птичий вой
Туда, где мертвая принцесса
Мерцает бледною звездой…



Глава 9


Так бывало не раз и не дважды:
Прямо к дому из чащи глухой
Выходил он – прекрасный, отважный,
С обнаженною саблей стальной.

В лунном свете сияла корона,
Под ногою шуршали листы.
Осмотревшись, украдкою к дому –
Схемы вечные вечно просты:

«если хочешь украсть, будь беззвучен;
Если хочешь напасть, будь как ртуть;
Если хочешь убить, будь бездушен;
Ну, если любить… просто будь»

Был десятый, чуть позже тринадцатый,
Двести первый и двести второй,
Был коричневый, даже оранжевый,
Был серебряный, был золотой.

Кто с доспехом, кто просто с накидкою,
Кто по горло укутанный в мех,
А один – не поверишь – со скрипкою!
Только в дом – и играть… просто смех!

Ах, вы принцы–красавцы, касатики!
Как отчаянно бились сердца!
А теперь… костяные солдатики
На высокой сосне у крыльца.

Все качаетесь, будто маятник
(в черном небе кометы привет)
Фантастический, сказочный памятник
Милых сердцу побед.



Глава 10


Оловянный лучик лунный,
Как струна, дрожит над лесом.
Как струна, дрожит над лесом.
Звонко плещет белой рыбкой.

Меж деревьев-великанов,
Между темных исполинов,
Между темных исполинов
Тень скользит по влажной глине.

То ли пеший, то ли конный,
То ли пьяный, то ли сонный,
То ли белый, то ли черный –
Тихо бродит принц влюбленный.

Бродит принц, как будто призрак,
Не находит себе места.
Видит: дом, в дому – окошко,
За окошком… ах! Принцесса!

Но не мертвая, живая –
Сердце бьется под ключицей!
Бьется, бьется под ключицей!
Шелковистые ресницы…

Над принцессой изогнулся,
Будто черный знак вопроса,
Кто–то мерзкий и противный,
Кривозубый, безволосый.

Я люблю тебя! – он шепчет
Свое страшное заклятье,
Страшно страшное заклятье,
И расстегивает платье.

И раскидывает бедра,
И целует нежно–нежно,
Крепко–крепко, сладко–сладко…
(принц в окно глядит украдкой)

Принц в окно глядит украдкой –
Сердце принцево разбито,
Ведь принцессы муж законный –
Злой колдун, уродец темный.


Глава 11


Принц тихонько исчезает.
За могучие деревья.
За могучие деревья.
Скользкой рыбкой, черной тенью.

А коряги да коренья
Все цепляются за ноги,
Все цепляются за ноги
Да за конские копыта,

Все цепляются за ноги
Да за конские копыта,
Да за конские копыта –
Сердце принцево разбито.

Сердце принцево разбито –
На груди железный обруч.
На груди железный обруч,
В голове печальный образ.

В голове печальный образ,
Под ногами листьев ворох,
Красных, мертвых листьев ворох…
Бьет крылами черный ворон…

– ах ты, конь неутомимый,
Спутник преданный, надежный,
Для того ль, мечтой гонимый,
Я на поиск невозможный

На железной на ракете
Через бездну, через хаос,
Через миллионолетья,
Обо всем забыв на свете,

Мчался огненною спицей,
Метеором и кометой,
Чтоб украдкою, как птица,
Подглядеть лобзанье это?

Подглядеть и снова в чащу...
Черной кошкой... Осторожно...
Невидимкою укрыться
Меж деревьев... Разве можно

Оправдать такую слабость?
(и коню с безумным смехом)
Ни бессилье, ни усталость
Мне не могут стать помехой!

И до мяса злые шпоры
С диким хохотом под ребра.
И горячей плеткой, плеткой!
Снова! Снова! Снова! Снова!

Конь летит, как поезд скорый.
Рвутся жилы от натуги.
Рвутся жилы от натуги.
Пена белая на корни.

Час. Второй. Шестой в исходе.
Плетью до смерти замучен,
Конь споткнулся на дороге
У реки. И вот над кручей

(в лунном свете круп лоснится,
Бок истерзан, глаз потух,
Неподвижные ресницы)
Конский испускает дух.

Принц из сумки острый нож
В руку потную скорей.
Разрезает мясо: "что ж,
Сердцу будет веселей!"

И огромное, парное,
(кровь стекает по кольцу)
Теплое, но не живое
Сердце конское к лицу...

Но оставим. Дело принца –
Как с конями поступать.
Где–то зарыдала птица,
Принц вздохнул и вновь шагать.

**

Скоро ночь и очень–очень
Принц к вертепу колдуна
Поскорей добраться хочет,
Чтобы тьма и тишина

Скрыли замысел жестокий,
Чтоб герой мой одинокий,
Ни сторукий, ни стобокий,
А чуть–чуть сереброокий

И задумавший обман,
Воплотил опасный план…



Глава 12


Ах, сколько этих принцев было! –
Давно со счета сбился я.
Могила… вот еще могила…
Ах, сколько этих принцев было…

И все обидеть норовили –
Отнять сокровище мое.
Вокруг да около бродили…
И все обидеть норовили…

Ну, почему они решили
(что за причудливый народ!)
Что мужем у принцессы мертвой
Не должен быть колдун–урод?

Я знаю точно: этой ночью,
Под покрывалом темноты
Еще один рискнуть захочет.
Я знаю точно: этой ночью…

Про это мне сказали птицы,
Что на ветвях осин поют.
Мол, жди очередного принца.
Про это мне сказали птицы…

Я слышу: поступью кошачьей
Сюда крадется новый вор…
Закинул ногу на забор…
Я слышу: поступью кошачьей…

Я жду тебя, усталый путник,
Как ждут родного брата, верь!
Бесшумно отворилась дверь…
Я жду тебя, усталый путник…

Тебя, мой друг, коварством встречу.
Ты жаждешь схватку? Злую сечу?
Ристалище? Дуэль? Турнир?
Но я тебя коварством встречу…


Глава 13


Эй ты, горбун, куда ж ты скрылся? -
(срывая горло, принц кричал)
Впотьмах, я знаю, притаился!
Как крыса. На чердак. В подвал.

Или в секретные застенки.
В таинственные закутки.
Согнув дрожащие коленки,
В подполие, под две доски.

Сидишь, трусливый царь крысиный,
От злобы морща нос-крючком…
В чулан, заросший паутиной
Вжимаешься. Бочком... Бочком...

Сверкаешь злобными зрачками,
Заклятья шепчешь наизмор,
Сопишь, пыхтишь, скрипишь зубами...
Что мне заклятья? Лепет! Вздор!

Кто матерью однажды проклят,
Тому не страшен злой навет,
Тот сам слова на черный ветер
Бросает... Вот тебе совет:

Я видел где-то за оврагом,
В лесу еловом, за рекой
Поганку, бледную как смерть.
Ее морщинистой рукой

Сорви и съешь. И дело в шляпе.
И участь страшную свою
Ты облегчишь, ничтожный трус.
Я слово принцево даю!

А не согласен - страшной пытке
Тебя подвергнет черный принц,
Сорвет лицо и на калитку,
На нитку - для зверей и птиц...

Подумай, дьявол хорошенько!
Последний шанс! В последний раз!
И принц, уставший, на ступеньки
Присел. И затянулся глаз

Туманной дремы пеленою.
Мой принц вздохнул и как-то сник.
И странный сон ему приснился:
Как будто бы колдун - старик,

Старик глубокий и немощный…
Почти беззубый… без волос…
Сухие, сморщенные губы…
Глаза без блеска (пес без слез)...

Скрипучий голос неприятный,
Весь в темных пятнах и хромой,
Накидка ветхая, в заплатах,
Едва стоит, полуживой.

Каким-то чудом сердце бьется
В груди уродливой, кривой...
Но почему колдун смеется
И левой в воздухе рукой,

Рукою страшной и железной
(на пальцах - острые ножи)
Рисует дьявольские знаки?
А принц ему: "скажи! Скажи!

Ответь скорей, колдун проклятый,
Откуда взял такую кисть?"
"Откуда взял? Родного брата
Я за нее сгубил и вниз,

На дно глубокого ущелья
Его еще живую плоть,
Как падаль, сбросил со скалы -
Не смог соблазна побороть!"

И пуще прежнего хохочет…
Принц просыпается скорей.
В душе у принца что-то сжалось:
"Что ж, сердцу будет веселей..."

И много лет, и много зим
В вертепе дьявола мой принц
Разыскивал свою принцессу
Под ветра стон, под крики птиц.

Но дом колдунский оставался
Пустым (древесное дупло) –
Ни горбуна и ни принцессы.
Ни холодно и ни тепло.


Глава 14


Не так уж много есть сюжетов,
где бьется с дивным молодцом
тот, кто красавице под крепом
приходится родным отцом.

родным отцом… родные слезы,
родные кости, плоть и пот…
во тьме качаются березы…
раскрыл колодец черный рот…

поразмышлять немного нужно:
горбун и дивный черный принц…
веревочка все туже, туже,
уж скоро столкновенье лиц.

все ближе схватка роковая.
кто станет первым – стар иль млад?
кто, с побежденного срывая
лицо, как дьявол будет рад?

кто этот кожи лоскут рваный,
как маску, станет надевать?
и сладким голосом елейным
над гробом сказки ворковать?

увы, увы, одни загадки,
отгадка где–то впереди,
гипотезы мои так шатки.
октябрь... серые дожди...

опустим поиски пустые,
так утомительны они –
удары шпагой холостые.
на небе синие огни…

холодной ветреною ночью
узнаешь ты, мой друг, о том,
как злой колдун расстался с дочкой
и навсегда покинул дом.



**

надежда догорала, тлея.
принц больше не махал мечом –
он понял, что найти злодея
не сможет в доме нипочем.

и на пол сев, согнувши ногу,
в ножны вложив стальной клинок,
и, повернув лицо к порогу,
он крикнул с силою, как мог:

– твоя взяла, волшебник подлый,
глуши проклятой херувим!
давай же этой ночью темной
спор по–хорошему решим!

и кто–то вдруг в ладоши хлопнул,
и тут же из потемок плотных
неторопливо в лунный свет
явился темный силуэт.

– ну здравствуй, мой сереброокий!
давненько за тобой слежу.
ну как тебе мой фокус тонкий?
ты утомился, я гляжу.

не объясняй, мне все известно:
ты ищешь мертвую невесту,
чтоб в этом доме поскорей
супругом стать законным ей.

на что готов ты, принц отважный,
заполучить невесту чтоб?
чтоб этой ночью темной, влажной
поцеловать холодный лоб?

что ты подаришь мне? корону?
чем станешь подкупать меня?
быть может, драною попоной,
той, что осталась от коня?


а может, свой клинок булатный
ты выложишь передо мной,
что б я расстался с Носферату,
любимой доченькой родной?

с чем ты, храбрец, готов расстаться,
что ты способен предложить,
чтоб здесь хозяином остаться
и поцелуем осенить,

горячим поцелуем сладким,
волну сверкающих волос,
мизинчик тоненький и гладкий,
и брови черные, и нос,

и шелковистые ресницы,
и губ холодный апатит,
и кисти, хрупкие синицы,
и бархат ледяных ланит?

вот мой вопрос: какую ценность
готов ты, рыцарь, мне отдать,
чтоб этим вечером осенним
принцессой мертвой обладать? –

и замолчал колдун–старик,
и звонко четки теребя,
на принца глянул, в тот же миг
Ка–Ин про мертвого коня

припомнил вдруг. про мать. про брата.
в чьих жилах золотая муть
струилась и текла когда–то,
кто лег костями в принца путь…

и, глаз не пряча, принц ответил,
хоть ненавидел громких слов,
что за принцессу все на свете
он колдуну отдать готов.

– что ж, «все на свете» – это дело!
тогда отдай мне… это тело! –
и так сказав, волшебник злой
на принца указал рукой…


Глава 15

«Густые волосы и почку
ты у меня забрал, старик.
я отдал все, отдай мне дочку!

НЕ ВСЕ, ОСТАЛСЯ ЦАРСКИЙ ЛИК…

мой лик? возьми его, горбатый,
(какая страшная гроза!)
отдай, отдай мне Носферату!

НЕ ТОРОПИСЬ, ЕЩЕ ГЛАЗА…

возьми глаза, проклятый демон,
они твои, держи их, на!
я отдал все, отдай мне деву!

НЕ ВСЕ, ЕЩЕ ТВОЯ СПИНА…

моим осталось только сердце,
ты отнял спину и зрачок,
и царский лик. отдай принцессу!

НЕ ВСЕ, ОСТАЛСЯ ГОЛОСОК…

ты хочешь голос, даже голос?
возьми его, но мне отдай
принцессу, хрупкую, как колос!

ПРИНЦЕССУ ХОЧЕШЬ? ЗАБИРАЙ! –

ответил голосом глубоким
тот, кто недавно был горбат,
а ныне стал сереброоким,
надменный устремляя взгляд

на старца мерзкого, кривого,
с глазами тусклыми, как пыль,
сутулого полуживого,
в накидке черной, точно гниль.

рябая, сморщенная кожа…
как тряпка, выцветший зрачок…
болит спина, кривая рожа…
и нос, похожий на крючок…

ВОТ КЛЮЧИК ОТ ДВЕРИ СЕКРЕТНОЙ
В ШКАФУ НА ВЕРХНЕМ ЭТАЖЕ…
ЛЮБОВЬ СВОЮ ИЩИ ПОД КРЕПОМ…
НУ? ЧТО СТОИШЬ? БЕГИ УЖЕ!

и я заковылял, хромая,
во тьму, по лестнице крутой,
перилла ветхие ломая
железной страшною рукой.

под грузом старости сгибаясь,
от спешки, от натуги жил,
через ступеньку спотыкаясь,
к тебе, душа моя, спешил…»

– вот так, над телом Носферату
невероятные слова
шептал Ка–Ин, хромой, горбатый.
с деревьев падала листва…



Глава 16

с деревьев падала листва,
бежал песок, бежали дни,
под снегом пряталась трава,
но вот на елочке огни

сверкают дружною гурьбою,
переливаются, горят -
принц на колдунью молодую
печальный устремляет взгляд.

Сверкают дружною гурьбою,
Переливаются, горят.
Принц на колдунью молодую
Печальный устремляет взгляд…

- Сегодня новый год, принцесса!
(взял за руку, ладонь к щеке)
Я сделал для тебя коньки,
Пойдем кататься по реке!

Вот санки, хочешь ли на санках
С горы высокой наутек
От ветра северного злого?
И хохотать, как ручеек,

Мы будем, кубарем скатившись
В сугроб глубокий, в снег лицом...
А есть еще один подарок -
Его отыщешь под крыльцом.

Он крохотный и неприметный,
(хоть мал, да дорог золотник)
Его нашел я прошлым летом, -
Принц говорит. К устам приник

И поцелуем сладким-сладким
Колдунью хочет разбудить.
(за что-то бусы зацепились)
Принц вверх и разорвалась нить!

Сухие ягоды рябины,
Как будто выстрел, по углам.
Лежат под елкой, у камина
Как вызов праздничным огням…

Но что ж колдунья? В сон глубокий,
Как и вчера погружена.
И приговор, увы, жестокий:
Ты, принц – волна, она – скала.

Ты разлетишься водной пылью,
В ее ударившись покой.
Она мертва, ей все равно,
Что ты давно уже… седой.



Глава 17


Ты был последним, младшим сыном…
Мечтал цветком однажды стать…
Но вот в тринадцать с половиной
Мне заявляешь: "Слушай, мать!

Я не хочу носить корону
И не хочу быть королем.
Ваш путь уж слишком, слишком ровный!
Мне б лучше в море с кораблем

Иль в небо звездное с ракетой,
В ночи, во тьме, чтоб след простыл,
Веселой огненной кометой
Смеяться-мчаться что есть сил.

Я не хочу детей баюкать
И не хочу в покоях жить,
И сладко есть и сладко пукать,
И трон годами сторожить,

Чтоб враг мой, недоброжелатель,
Однажды в спину бы кинжал,
Испортив дорогое платье,
Или в окно, с высоких скал.

Жизнь короля - тоска, болото.
Уж лучше в море и на дно".
Ко мне прижался плотно-плотно
И слово страшное одно

Шепнул на ухо еле слышно
(его сквозь суетные дни
я пронесла с тяжелым сердцем)
Сказал ты: "Мама, прокляни!"

И тут же прочь, не оглянувшись.
Затихли детские шаги…
И тут же гром, и тут же тучи.
Я небу: небо, помоги! -

Сбылось ужасное гаданье -
Явился проклятый король!
Ах, бедный мальчик, сын мой, Ка–Ин,
Я знаю, на какую роль

Себя готовишь столь жестоко.
Никто не сможет рассказать,
А я смогу - я знаю много,
Ведь я, твоя родная мать,

Все знаю о тебе с рожденья
До самой смерти - мне волхвы
На третью ночь поминовенья
Отца, в объятьях черной тьмы,

В холодном склепе, над костями
Шептали что-то, все как есть.
Горстями, тощими горстями
Мне указали: на пол сесть

И черный череп белой грудью,
Как мать младенца, накормить.
Произнести негромко имя
И о судьбе твоей спросить...

Ах если б ты, мой бедный Ка-Ин,
Узнал все то, что знаю я,
Твоя защитница-волчица,
Твоя царица, мать твоя,

Ты б, верно, тотчас утопился -
Никто на свете эту боль
Не смог бы выдержать и ночи...
Но ты, мой проклятый король,

В обнимку с ней через столетья
На брюхе, как безлапый пес,
Тропою страсти безответной,
Дорогой одиноких слез,

За ночью ночь, за летом лето,
Один, как перст, в глуши лесной,
Целуя мертвую невесту,
Проклятый век закончишь свой…



Глава 18


Какой, души моей царица,
Послушай, мне приснился сон.
Дремучий лес и лица… лица…
Неисчислимый легион

Прекрасных юношей в коронах
На бесподобных скакунах,
Неутомимых, тонких, ровных.
С желаньем подвига в сердцах

Коней нещадно плетью били
И шпоры до кости в бока
(к тебе, душа моя, спешили),
Сугробов белая мука

Мерцала в свете звезд надменных,
Дремала подо льдом вода…
Откуда знать им, несравненным,
Что заждалася их беда –

Что этот ветхий старикашка
Их уничтожит без труда,
Как злой пожар лесных букашек
Уничтожает иногда?

Еще приснился шут горбатый…
Глазами, влажными от слез
С тоскою странною куда–то
Глядел он ввысь, на россыпь звезд.

Ты видишь бездну, что над нами
Горит, как факел, как огонь? –
Шептал он черными губами,
Сжимая детскую ладонь.

Ту бездну, что раскрыв объятья,
Все смотрит, смотрит на тебя? –
Шептал он в ухо, как заклятье,
Мне пальцы нежно теребя.

Она зовет тебя, мой мальчик,
Услышь ее печальный стон!
(погладил безымянный пальчик…
Какой невероятный сон!)

Не становись таким, как эти –
Им никогда из сладких пут
Не выбраться… – в созвездий свете
Мне на прощанье молвил шут.

И подниматься стал, как будто
Сел на крылатого коня,
Манил рукой и почему–то
Все «сыном» называл меня.

Еще, обглоданный волчицей,
Мне снился братец мой, Ка–Он.
«Мое коварство не годится
Тебе в подметки!» – молвил он

В лохмотья рваными губами,
Разбитый обнажая рот.
Сверкая мертвыми очами,
Обрубком шевельнул… но вот

Как ветерок беспечный, ловкий,
Я перенесся в миг короткий
В покои матери моей.
В неверном пламени свечей

Была печальна так она!
В глазах – отчаянья укор.
У растворенного окна
Такой случился разговор:

«Ты острою иглою космос
Прошьешь насквозь, мой милый сын,
И на чужой планете, звездной
Осенней ночью, средь осин,

В лесу густом, в лесу дремучем
Наткнешься на ужасный дом
С беседкой над речною кручей,
В него войдешь и в доме том,

В холодной комнате секретной
(под сердцем боль, в ладонях дрожь),
Во тьме, в гробу, под черным крепом
Принцессу мертвую найдешь.

Ты будешь плакать и смеяться,
Холодных рук ее касаться,
Без устали в лицо глядеть
И песенки смешные петь.

И губы целовать ей сочно,
И к сердцу крепко прижимать,
Но в час заветный, в час полночный
Ее уложишь на кровать…

Что будет дальше – мать сказала –
Ты знаешь сам - закон один…»
И тут же из окна – на скалы,
Мне прокричав: будь проклят, сын!

А я привет далеким звездам
Все слал с улыбкою хмельной,
Холодный рассекая воздух
Стальной, чудовищной рукой.



Глава 19


Ночь за ночь, много зим, много весен
Принц ко гробу принцессы, как пес.
Все в ладонях своих запах сосен
Ей приносит, и запах берез.

Но, увы, неподвижной принцесса
Оставалась, как сонная лань,
Принц вздыхал, к щеке прижимая
Ее тонкую белую длань.

Он шептал ей на ушко признанья
Одинокого сердца во мгле;
Говорил, что уже очень скоро
Растворится в холодной земле;

Говорил, что не долго осталось
Эту землю ногами топтать;
Про хрустальный покинутый замок
Про отца–короля и про мать;

Про шутов–горбунов, что смешили
До невинных мальчишеских слез;
Про леса, где до неба поганки,
Где охотился он, и где рос;

Про серебряные рассветы;
Про планету с названием «страх»;
Про железных старух, у которых
Шестеренки в железных сердцах;

Про дыхание птиц ядовитых;
Про проклятие трех матерей;
Про таинственных клоунов черных,
Похищающих мертвых детей…

Бесконечна лишь пыльная вечность,
Вот и этой баллады финал
Уже скор, безыскусен и прост –
Тишина у подножия скал.

Много сказок, а может, не сказок
Рассказал для принцессы своей
Черный принц с серебристой планеты,
С паутинками вместо бровей.

Но однажды, когда черною рысью
Ночь–злодейка кралась через лес,
Бедный принц, над принцессой склонившись,
Ей сказал: «я устал» – и исчез.

А когда небеса алым цветом
Пропитались, как кровь молоком,
Сердце принцево замерло где–то…
(замер жук под опавшим листом)

В тот же миг распахнула принцесса,
Как дитя, изумруды–глаза.
В тишине ее спящего сердца
Громыхнуло – как будто гроза

Беспощадная стекла и двери
Сотрясла. И еще. И еще.
Щечки алым румянцем зардели,
Пальцы дрогнули, тут же плечо.

Полной грудью колдунья вдохнула
Воздух утренний, запах ветвей.
Потянулась, проснулась, порхнула
Прочь из дома. Скорее! Скорей!

«Мой царевич, я знаю: ты рядом!
Я проснулась! Живая! Жива!
Мотыльком между сосен порхаю,
Как пушинка, легка голова…»

Вдруг нашла на одной из полянок
Свежий холмик (расширен зрачок)
На холме – из железа корона,
Сквозь нее прорастает цветок.

У цветка (что за странная сказка!)
Как прогары великой войны,
Как провалы в сознании чьем–то,
Лепестки, будто сажа, черны…



Глава 20


Мой друг, мой преданный читатель,
Коль ты дошел до этих строк
В рассветный час иль на закате,
Коль муку эту превозмог,

Тобой я должен восхититься:
Ты любопытен и пытлив,
Твой труд, поверь, вознаградится.
(волнует ветер ветви ив)

Коль ты не понял, в чем отгадка,
В тумане если голова,
В последний бой! – он самый сладкий!
Держи, еще одна глава…

Ты помнишь миг, когда влюбленный
Мой принц украдкою в окно
Глядел на то, как старец темный
Деянье мерзкое одно,

Крючком согнувшись над принцессой,
Вершил, роняя сладкий стон,
В чащобах дьявольского леса?
Мой принц… немного грезил он!

А был еще один порыв…
Лавину помнишь ли в горах?
Все это ложь! – царя в обрыв
Ка–Ин столкнул, но на камнях

Повис король, держась рукою,
Холодной, страшною, стальною,
Рукою новообретенной,
Той, что нашли в пещере темной.

Удар клинком… тоскливый стон…
Паденье… погнутый венец…
На дне ущелья царь Ка–Он
Нашел бесславный свой конец.

Сняв руку страшную с камней,
Простившись с левою рукой,
Мой Ка–Ин, принц, единым с ней,
Сверкнув ножом в руке другой,

Стал, в тот же миг железо к ране
Приставив. Теплыми губами
Шепнув чуть слышно, троекратно:
«Я сделал это, Носферату!»

Ты помнишь ли, как бледнолицый
Ка–ин волшебника искал,
Чтоб в поединке с ним сразиться?
Мой принц… ведь он тогда играл!

Затеял он в чащобе леса
Отважный поиск, но пустой…
Откуда взяться бы принцессе?
Мой принц… ведь был он холостой!

Я опустил невесты поиск,
Он скучен был и так уныл.
Летело время, будто поезд,
Мой принц по деревням ходил,

Но вот в одной нашел девицу
(он, правда, был уже горбат,
и стар, и лыс, и криволиций,
а серебристый дивный взгляд

бесцветным стал, как будто время,
сочился ядом, злобы полн),
Ее привел в колдунский дом.
Раздел. В постель. И бросил семя.

Девица понесла. И бремя
Все зрело, набиралось сил,
Как набираются деверья
(девицу позже утопил).

И вот однажды в час заката,
Когда светило шло в надир,
Под музыку певцов пернатых
Дитя явилось в этот мир –

Девчушка, нежная, как вата.
Ее назвал он – Носферату…


Глава 21


Вот принц, он спит среди кореньев –
Забылся сладким, черным сном.
В глазницах пусто, рот открылся,
А вместо сердца под ребром

Четыре серые мокрицы
Смеются, водят хоровод –
(подружки, падали сестрицы)
Танцуют задом наперед.

Коленом в землю упираясь,
В корней сплетение – локтем,
Не слышит принц: кору срывает
Колдунья-девочка ногтем.

Четыре ровные полоски –
Четыре ночи с того дня,
Как он ушел в сырую землю,
Ее избавив от себя.

Сказал он: «Хватит этих игр!
Я больше не хочу. Устал…»
Из дома вышел, огляделся,
Лопату из сарая взял,

А выкопав в лесу могилу,
Ее подальше отшвырнул.
Послушал пенье соловьиное,
Поглубже запахи втянул

И лег на дно, как на перину,
На левый бок – чтоб тяжелей.
Луна, слепая балерина,
Запуталась среди ветвей.

Глаза закрыл, ладонь под щеку,
Неторопливо произнес
Заклятье страшное чуть слышно:
«Живая птица… мертвый… пес»

И умер, будто провалился
В бездонный сумрачный провал.
Сухой березовый листок
Тихонько с веточки упал.

И тут же влажная землица
Сама засыпала его.
Печален лес. Умолкли птицы.
Октябрь. Тихо. Никого.


Глава 22


В темном лесу дремучем,
В доме над самой кручей,
В сказке одной жили:
Я, а со мной… ты ли?

Звезды с земли на небо,
Белые крошки хлеба,
Дружной гурьбой валили.
Кто–то заметил… ты ли?

Птица летала в поле –
В горле носила горе…
Совы, как дети, ныли…
Кто–то ушел… ты ли?

Плакали сосны соком…
Месяц глядел волком…
В грудах сверкающей пыли
Чьи–то следы… ты ли?

С тонким холодным смехом
Ветры играли снегом…
Вихри спирали крутили…
Кто–то замерз… ты ли?

Руки мои, руки,
Словно две белые суки,
Спали на чьей–то могиле…
Кто там, в земле? Ты ли?

Хрустнула ветка где–то…
Ломит висок кастетом…
Губы замерзли, остыли…
Чьи–то шаги… ты ли?