Вдруг понял, почему мир наполнен одинаковыми стихами. Смешно, наверное, это читать будет. Вот человеку стукнуло тринадцать лет, и он понял, что хочет посвятить свою жизнь поэзии. Вот он садится за стол, берёт чистый лист бумаги, ручку...нет.... он берёт перо. Так поэтичнее. И садится он не за простой стол, а за дубовый, резной - за таким, наверное, Толстой писал "Войну и мир" - настолько он монументален. И лист бумаги у него не простой - внизу какая-то "каля-маля" - ничего, за печать сойдёт. Итак, он садится за стол, и тут.... хм.... тут-то он и осознаёт главный вопрос своей жизни: о чём же ему писать? Не о прыщах же, что расплодились весной у него на пятой точке. Нет, тут нужна идея по колоритнее. И, конечно же, он пишет о своих рыцарских похождениях, для начала. Потом, со временем.... дня через два, он влюбится, настроит себе громадные (выше головы) планы и будет писать стихи о том, как ему хорошо живётся на белом свете.... Ха! Прошло ещё дня три, и девчёнка его бросила.... Тут уж не обойтись без братишки декаденса. Он так думает, что это его братишка. Берётся опять за своё перо, но не садится за стол, а пишет свои стихи в туалете, обильно смачивая "каля-маля" слезами. Горько плачет. И стихи выходят горькие. А когда понимает, что слёзы - они не помогают, берёт и режет вены (обязательно нужно резать поперёк запястья и до локтя - потом будет, чем похвастаться перед такими же поэтами. Они, наверное, считают, у кого шрамов больше). И вот стихи уже горько-солёные. Вкусные такие.
О нет, дорогие, я вовсе не хочу никого судить. Тем более, детей (сам ещё ребёнок - кто знает, тот поймёт). Да и виноваты ли они в том, что разум их (читай: наш) посредственен... Разве можно осуждать человека за то, что он думает так, как привыкли думать в его обществе? ("Вовсём виноваты мы: где-то не доучили, где-то не дорассказали, где-то не долюбили".) Конечно же, нельзя. Это нормально. И это циклично. И это не бесит, не радует. Это завораживает. Завораживает то, как могут два, три, десять, пять тысяч совершенно разных (в будущем.... социально.) людей писать одно и то же одними и теми же словами. На лицо массовый гипноз. И тем, кто его организовал, я апплодирую стоя и кричу "Браво!", потому как ещё несколько лет такой практики, и они получат, наконец, мир во всём мире с народной властью во главе. И этих людей напечатают в учебниках по истории как героев своего времени. И тонны листов с "каля-маля" (разных каля-маля) в углах будут составлять бесчисленное количество томов современной литературы. Так смешно это было печатать. Так смешно это будет читать. Так смешно в этом жить. Такая смешная жизнь.