Боль сводила Его с ума. Он метался по комнате из угла в угол, не находя, не стараясь найти себе места. Не было сил даже банально подойти к телефону и набрать столь непривычный и почти неизвестный номер участкового врача. Взгляд Его периодчески падал на перо, всё ещё покоящееся возсле стула. Ему становилось больно ещё и от того, что постепенно приходило сознание невозможности написания даже строфы. Ему хотелось выть от бессилия. Ухватившись за последнюю нить, самую обыкновенную шариковую ручку, так, что костяшки пальцев побелели от напряжения в суставах, Он принялся писать. Исписывать старые, уже успевшие пожелтеть от времени, тетрадные листы. Сотни.... Сотни тысяч листов. Его разум не знал покоя. Он не знал, что Он пишет. Зачем Ему это. Он видел лишь клетки в пять милиметров и мелкий хаотичный почерк, пачкающий и без того дряхлую бумагу.