-Чего ты хочешь от жизни Том? Неужели тебя прельщают эти фанатки? Или вечеринки на которых ты вдрызг напиваешься? Нет, я знаю, почему ты это делаешь. Ты злишься, да? Ты злишься, что они забирают меня у тебя? Что я отдаю им всё внимание? Ты говоришь, что я словно проститутка продаю себя? Но ведь и ты делаешь то же самое! Том!
Ты вскакиваешь с места.
- Нет, Билл, это ты, ты продаёшь себя! Твоё лицо на обложках журналов, тебя хотят миллионы девчонок!
- Но…
- Что «но»?! – ты коршуном налетаешь на меня и хватаешь за грудки.

Похоже, ты не рассчитал расстояние, братец…
Мы стоим так близко друг к другу, что я чувствую, как наше дыхание сливается в одно. Дрожь невольно пробегает по моему телу. А ты немного удивлённо смотришь в мои глаза. И молчишь. Боже, ну почему ты молчишь, ну сделай же хоть что-нибудь! Ударь меня на глаза у всех! Спаси меня от тебя! Ты разрушил мою жизнь, и теперь я словно безвольная кукла, ты этого хотел?!!
Но нет. Твои карие глаза наливаются яростью, и ты опускаешь меня. Моё тело безвольно падает на стул. Да, именно тело! Потому что разум мой мне уже не подчиняется. Разумом я уже далеко отсюда…
Я пытаюсь прийти в себя и не смотреть в глаза людям, сидящим в кафе за соседними столиками. Наверняка где-то в кустах сидит удачливый проныра-фотограф, что запечатлел факт звёздной ссоры. Ну и хрен с ним! С кем не бывает?!
Я забираю банку недопитого Ред Булла и ухожу. Мне здесь делать больше нечего… Сейчас налетят фанатки, фотографы… Лучше бы одеть очки.
Всё началось совсем недавно. Так стихийно, так неожиданно. Я встретил её на улице, в маленьком Австрийском городке под названием Дорнберн. Она не знала нашей группы. Так, приехала на лето погостить к бабушке, откуда-то из другой страны. Нет, она не была скромной и послушной, не была сексуальной и дерзкой. Она была настоящей! Просто была самой собой! Она была моим спасением. За неё я готов душу продать! А все эти фанатки… Нет, нет. Они любят меня лишь потому, что я знаменит.
Мы встречались в тайне от всех. Что бы никто ни увидел и ни узнал. Но всё же не смогли сберечь нашего счастья...
Том! Как же я ненавижу тебя! Как я ненавижу тебя и твою ревность!
«Ты принадлежишь мне!» - звенит в ушах. Банка Ред Булла падает на землю, расплёскивая содержимое, и я второпях поднимаю её. Вот так я выронил и её, мою любовь. Не удержал в ладонях, не испил до конца…
Я не помню, как давно мы начали заниматься любовью… Мне кажется, что уже бесконечность. Как будто бы так и надо. Ты настаивал, а я был не против. Мне казалось это естественным, ведь ты мой самый родной человек, мой брат. Я помню твои настойчивые прикосновение, помню боль в первый раз, я помню всё, чёрт возьми! Ну почему ты со мной так!
Банка зло выброшена в ближайшую мусорку.
А ведь я тогда и не знал, что бывает по-другому. Что любовь к брату – ничто по сравнению с любовью к девушке. Да, после тебя, Том, у меня были девушки. Не только фанатки. Но всё это было не то. Всё не так.
Но вот появилась она, словно лучик солнца в моё тёмное окно. Её нежные тонкие пальцы, невзначай касающиеся моей руки, взгляд блуждающих зелёных глаз. Она удивлялась, когда я восхищался нежностью её рук, и глаза её смешно округлялись. Я любил её всю! Без остатка! Пусть она не верила в любовь. Пусть лишь только улыбалась на мои признания и предлагала взамен только дружбу. Но я был рад и этой духовной близости. Твоему смеху, твоему телу, так искусно скрытому под одеждой.
А мой брат, мой родной человечек в миг разрушил всё!
Я не имею понятия как, но он узнал о нас с тобой. Он пришёл в ярость. Он рвал и метал. Я никогда ещё не видел его в таком состоянии, даже когда он был пьян.
Тогда я узнал всю грубость, на которую Том был только способен. Он выплеснул на меня всю свою злость.
…Мы долго боролись у меня в номере. Но всё же Том сильнее меня… Боль, которую в тот момент испытал, несравнима ни с чем. Я попытался закричать, но твоя рука грубо зажала мне рот. Ты кусал, царапал меня и зло шипел: «Ты принадлежишь только мне. Только мне, слышишь!»
Когда всё закончилось, ты ушёл, а я ещё долго лежал на полу, сжавшись в комочек. По щекам катились слёзы, перемешанные с тушью…
«За что? – пульсировало в висках. – За что?»
Это повторялось каждую ночь, каждый день… Я думал, что сойду с ума. Терпеть эту боль и это унижение не было сил. Ведь ты ждала меня, а он… насиловал моё тело перед каждой нашей встречей. Его ненависть сжигала меня, выпивала меня без остатка. И я в изнеможении приходил к тебе на встречу. Ты видела, что со мной что-то происходит, пыталась помочь…
Грустная улыбка мерцала на твоём лице. Да, ты всегда была такою. Ты хотела всем помочь, верила в справедливость. Хотела всех спасти. Внимательно выслушивала мои жалобы на свою нелёгкую звёздную жизнь и искренне переживала за меня. Но как я мог тебе сказать, что меня насилует собственный брат?! Нет, нет, нет, это просто немыслимо, что бы ты тогда обо мне подумала бы?... И я молчал. А ты молчала в ответ. С тобой приятно было даже просто вот так посидеть в тишине. Ни с кем ещё мне не было так хорошо…
Том не остановился на этом. Он решил, что ты тоже должна страдать. Он назначил тебе встречу вечером, в моём номере. Я ничего об этом не знал.
Всё началось по новой: драка, утомительная, нелепая, затем усталость… Ты опрокинул меня на землю. Затем, подумав, поднял меня, развернул спиной к двери и поцеловал, жестоким и болезненным поцелуем.
Если бы я знал, что ты в этот момент заглянула в приоткрытую дверь, которую Том специально не закрыл. Боже мой, что же ты в этот миг пережила! Нет, ты не ворвалась в номер словно фурия, ты не заплакала, чему очень удивился Том. Ведь он рассказывал, что когда целовал меня, смотрел тебе в глаза. Ты просто ушла, недожидаясь окончания спектакля, который так мастерски разыграл для тебя мой братец. Ушла из этой чёртовой гостиницы и из моей разбитой жизни навсегда.
Я знаю, что ты живёшь где-то неподалёку. Знаю, что ты дышишь тем же воздухом, что и я. Знаю, что ты существуешь. Но мне этого мало…
Я хочу увидеть твои глаза, слышать твой смех, дотронуться до тебя и просто хочу…
Я не могу без тебя…
Ты моё спасение…
Rette mich…