Через некоторое время я с удивлением понял, что отсутствие Тани не превратило мою жизнь в ад. Моя боль оставалась при мне, и мне не раз хотелось дико завыть, уставившись на желтоватый ломоть ущербной луны... но между мной и рехнувшимся от одиночества беднягой Лешкой быстро возник призрачный, но непроницаемый барьер. Каким-то образом у меня хватало отрешенности, чтобы ни на минуту не забывать, что его боль не имеет ко мне никакого отношения.
Все таки один человек был прав: наверное, я действительно могу обходиться без чего угодно... и без кого угодно, если уж на то пошло!