Продолжение романической эпопеи "Гитара на площади"))
Всё то же, изменено имя одного героя.
Предупреждение: всё накрахмалено, светло и сахарно)

II
Чудовищ после этого разговора Мориса видела во сне и не раз. Все они были похожи друг на друга: мертвенно бледные, грязные, мокрые, словно только вылезшие из воды, разевали они свои немые рыбьи пасти и тянули ветвистые как оленьи рога руки, пока не раздавались спасительные звуки гитары, и кто-то сильной рукой не выхватывал её из марева ночного кошмара.
При ярком свете солнечных дней, странные ночные переживания развеивались, и Мориса не обращала на них внимания, тем более что первые летние дни были насыщены другими событиями. Одним из которых было празднование её шестнадцатилетия, после чего Клодия и Алекс, гостившие у них, уехали домой. А вторым – неожиданное решение родителей провести это лето семьёй в имении у Перелесового ручья.
За дни суматохи, сборов и самой поездки тревоги выветрились окончательно, и ничто больше не омрачало ясные летние дни и напоённые мирным сном ночи.
Поездка прошла легко и быстро, и вот уже несколько дней семья обживалась в своём имении.
Местная атмосфера насыщала спокойствием и радостью, и даже неспокойная Жозефина не сетовала на местный, деревенский уклад жизни, а порхала, словно солнечная бабочка, собирая букеты в небольшом садике и мечтательно улыбалась, обрывая последний лепесток у очередной ромашки. Особенно чудесно чувствовала себя здесь мать, собственно для неё и была затеяна эта поездка. Чистый воздух, солнце и умиротворение, творили чудеса, и за всё время ей ни разу не стало дурно, однако всё же ради предосторожности почти каждый день из Перелесова Ручья к ней приезжала местная акушерка, чудесная женщина – мадам Кати, вместе со своей ассистенткой, проводили обследования и какие-то процедуры.
В один из таких дней, когда мадам Кати занималась матерью, а Мориса помогала её ассистентке – пожилой Гальбе на кухне с горячей водой, к ним белокурым ураганом ворвалась сияющая Жозефина.
- Мори! – Вскрикнула она, подхватывая сестру под руку и толкая её к окну. – Мори, посмотри, не обманывают ли меня мои глаза! Посмотри, посмотри, кто к нам приехал.
Жюз разве что не прыгала от нетерпения, и Мориса выглянула в окно. Вид открывался как раз на парадные ворота, и можно было хорошо рассмотреть пожаловавших гостей. Их было двое: мужчины, оба верхом, и одного из них невозможно было не узнать…
- Таркеш?
- Да! Да-да-да-да! – Жюз тоже прильнула к окну, её красивое личико налилось румянцем. – Не могу в это поверить!
- Интересно что им здесь надо?
Мори пригляделась ко второму мужчине, он тоже был, по всей видимости цыган, но намного старше Таркеша, хоть и легко спрыгнул со своего коня, но голова его была седа, а движения сдержаны и полны достоинства. Садовник, а по совместительству и привратник дедушка Монро вышел к ним на встречу и после короткого приветствия открыл ворота, приглашая неожиданных гостей во двор. К ним на встречу, у самого порога, вышел отец, и оба цыгана поздоровались с ним, пожилой вышел вперёд. Всё это выглядело как-то церемонно, словно уже подготовленное действо.
- Я, кажется, поняла! – Морису посетила догадка.
Но тут старая Гальба, нёсшая доктору Кати полотенца, тоже выглянула в окошко, и внезапно с её тонких сомкнутых губ сорвалось почти змеиным шипением некрасивее проклятие. Жюз вздрогнула и одёрнула сестру, стрельнув глазами на старушку, с ненавистью смотрящую на прибывших цыган и приветствующего их отца.
- Пускать цыган на порог дома?! – старуха воскликнула, дрожащим от негодования голосом.
- Мне кажется это традиция, – вступилась Мориса. – Их барон должен поприветствовать хозяина земель, рядом с которыми находится стоянка.
- А вы их языческие традиции собираетесь соблюдать? – злой взгляд переметнулся на девочек.
- По мне, так это больше похоже на вежливость! – Жозефина двинулась вперёд, собой прикрыв младшую сестрёнку от гнева Гальбы.
- Вежливы то они всегда, только поди, уследи за ними. Вот околдуют тебя, уведут из дома и скормят русалкам в Рясовом Озере! – Сухонький палец старухи больно ткнулся в плечо Жюз.
- Гальба! – Высокий возглас доктора Кати, разорвал повисшее напряжение. Пожилая женщина дернулась, словно придя в себя и опустив глаза в пол, пошаркала к двери из кухни. Доктор проводила её взглядом полным сочувствия, и, вздохнув, подошла к девочкам.
- Ах, милые, простите, пожалуйста, бедняжку, она не хотела вас напугать. – Видно на лицах сестер, действительно красовалось очень напряжённое выражение, потому что мадам Кати успокаивающе обняла обоих за плечи. – К ней следует быть снисходительней, после того как пятнадцать лет назад с дочерью Гальбы случилось несчастье, она многого натерпелась, и это дурно сказалось на её душевном здоровье.
- Заметно! – Первой вышла из оцепенения Жюз, - Ой…то есть, простите… мы не знали.
- Конечно, милая, отнеситесь с пониманием к её состоянию, ведь такая трагедия… такая трагедия…
- Простите, мадам, а что именно случилось с её дочерью? – Мориса выглядела обеспокоенной.
- Бедная девочка - Роксана просто пропала из дома, и не вернулась ни утром, ни к обеду, все поднялась на её поиски. Многие тогда стали думать на цыган, так уж здесь заведено. Однако скоро цыгане пришли сами. Они так разволновались, сказали, что ночью и у них произошло несчастье – умер один из них, и весь табор, до одного, оплакивал его этой ночью. Они даже предложили свою помощь, и уже ближе к ночи у Рясового Озера нашли тело девочки…
- Ах! – Жозефина не сдержав возгласа, прикрыла рот ладошкой.
- Она была мертва?
- Нет, Мориса, она была без сознания, волосы и одежда её были в тине, водорослях и песке, словно она тонула… А сердце едва заметно билось… Самое ужасное - она больше никогда так и не пришла в себя…
- Бедняжка… - голос впечатлительной Жозефины дрожал. – Разве это жизнь?
- Не жизнь и не смерть - кома. – Доктор отошла от девочек, складывая инструменты в саквояж.
- Она и сейчас э… жива?
- Да, и будь она здорова, ей было бы так же как и мне. - Грустный вздох доктора Кати, моментально и несколько неожиданно сменился ободряющей улыбкой. – Юные леди, не забивайте себе этим головы! Что-то я разговорилась, старею, наверное…

III
Доктор Кати ушла, оставив девочек под впечатлением от неожиданной истории, по крайней мере, Морису, потому что Жозефина тут же бросилась обратно к окну, охнула и живо начала приводить себя в порядок:
- Мориса, он здесь, совсем рядом! Подвёл лошадей к воде, надо срочно что-то делать!
Одержимый взгляд Жюз метнулся по кухне, и видно нашёл что искал. Одним движением расстегнув воротник платья, она взяла в руки графин со свежеприготовленным прохладным лимонадом и торжественно улыбаясь, посмотрела на сестру:
- Ты пойдёшь со мной! – Тон её не требовал возражений. – И возьми бокал.
Повинуясь, Мори взяла бокал и вышла следом за Жозефиной. Цыган действительно стоял совсем недалеко, заботливо поглаживая бок гнедого, склонившегося над корытом с водой. Его седовласый спутник, судя по всему, зашёл в дом вместе с отцом, оставив молодого позаботиться о лошадях.
Жюз вышла, нет, выплыла к нему на встречу, грациозная, красивая и сияющая улыбкой, несла она графин словно бесценный дар и при этом умудрялась выглядеть непринуждённой. Тёмненькая сероглазая Мориса, пожалуй, не имела и половины очарования своей сестры.
- Добрый день, добро пожаловать в наш «Сад у ручья»!
- Добрый, юная госпожа, - губы цыгана растянулись в открытой улыбке, сейчас вблизи он был ещё более хорош, чем тогда на площади. – И с каждым мгновением становится ко мне всё добрей.
Жюз кокетливо рассмеялась этой фразе, несомненно, адресованной ей, Морису цыган даже не заметил за её спиной.
- Вы не прошли в дом, и мы с сестрой решили принести наше гостеприимство прямо к вам, - она приподняла графин с лимонадом, заглядывая цыгану в глаза. – Не откажитесь?
- Не откажусь.
Мориса наконец вышла из-за спины сестры, протягивая стакан, и встретила взгляд беспроглядно-чёрных глаз, внимательных и горящих, что-то внутри Мори тоже неожиданно воспламенилось, а его губы беззвучно, или она просто лишилась слуха на мгновенье, произнесли: «Здравствуй!».
И время, тянувшееся бесконечно долго, полетело, как степной ветер, унося обрывки фраз и вея неясной тревогой. Они стояли у сада ещё бесконечно долго и неумолимо мало. Цыган в благодарность за доброту, сорвал и подарил каждой по синему колокольчику вьюна, росшему на изгороди. Мориса раньше и не представляла, какой тонкий и чудесный аромат у этих цветов. За этот отрывочек жаркого летнего дня они так много смеялись и улыбались, говорили обо всём на свете: о цветах, о лошадях, о песнях.
- Как жаль что со мной сейчас нет гитары! Я бы подарил вам самую красивую песню!
- О, да! Песня! Раз пообещали, то помните, сударь, этого долга мы вам не забудем! – Жози погрозила молодому человеку пальчиком!
- Приятные долги – приятно отдавать. – Хохотнул цыган. – И ради всего святого, какой я вам сударь? – Он сжал в своих руках ладони Жозефины, спрятав грозящий перст. – Таркеш, другого имени у меня нет.
- А мы… - Начала было представляться Жюз.
- Я знаю, - перебил цыган. – Солнечная Жозефина и рассудительная Морисабель.
Не успело выражение удивления как следует оформиться на лицах девочек, как позади раздался окрик:
- Таркеш, веди лошадей!
Это старый цыган уже вышел из дома. Он там так мало пробыл, или это время пролетело так беспощадно быстро.
- Нам пора, но мы ещё увидимся! – Таркеш одарил каждую улыбкой, и, взяв коней под уздцы, повёл к воротам.
- Давай спеши, дела ещё есть, а то к ночи на озеро не успеешь!
Последние слова, которые слышали девочки от цыган. Уже вскоре на дороге виднелась только поднятая копытами пыль и две удаляющиеся к Перелесову Ручью точки.
Следом отбыли и доктор Кати с Гальбой, старуха прошлась до повозки медленно, выхватив взглядом двух сестёр, смотрящих вслед цыганам, и глаза её сощурились подозрительностью и знанием.

***

Прошёл день, два. У поместья никто больше не появлялся, дни стали обычней и тоскливей. Даже Жозефина, обыкновенно весёлая и живая, теперь всё больше искала уединения, тишины и спокойствия, а когда и находилась в обществе, то либо вяло поддерживала разговор, либо украдкой зевала. Такая перемена обеспокоила Морису, было в этом что-то ненормальное.
- Жюз, что с тобой? – не выдержала как то она, когда сестра под прикрытием чтения книги откровенно дремала, подперев голову руками.
- Что? А? – ясные голубые глаза спросонья ничего не выражали.
Прикрыв книжкой очередной зевок, она, наконец, осмысленно посмотрела на сестру:
- Прости, Мори, что-то я утомилась…
- Жюз, о чём ты? Время только обед, и ты ни разу не вышла из дому! – Мориса вскочила и нервно заходила по маленькой комнатке. – Откуда берётся это твоё утомление?
Строгий взгляд Морисабель испытывающее буравил бледную Жозефину, даже поза сестры – напряжённая, руки в бока, говорила, что пришло, наконец, время поговорить начистоту.
- Ты не спишь ночами? – Взгляд Мори стал ещё суровей.
Жюз опустила глаза, как маленькая девочка, которая больше не может врать матери. Ещё с секунду поколебавшись, посмотрев по сторонам и потрепав несчастную книжку, она, наконец, изрекла:
- Я вообще не ночую дома…
- Что?! – Морисе это всё показалось, этого просто не может быть.
- Я не высыпаюсь, потому что уже вторую ночь не бываю дома, - повторила Жюз смелее, взглянув на сестру.
- О, нет… Что же ты наделала…
- Пока ничего, правда!
- Тогда где ты проводишь ночи, Жюз? – В голосе Мор звучало отчаяние.
- На озере! – за дверью, показалось, что-то зашуршало. – Ну почти…
- Зачем? Не понимаю, объясни!
- Тс, - Жюз приложила палец к губам. – Объясню, позже… - сама неслышно на цыпочках подобралась к двери. – Приходи ночью ко мне в комнату… - Закончила шёпотом и резко распахнула дверь.
В коридоре никого не оказалось, но девочки успели заметить мелькнувший за углом подол платья из тяжёлой коричневой шерсти.
- Гальба!
- Точно…
- Интересно как многое она слышала?
- Интересно что ей вообще от нас надо.