А в это время Вася с Санычем недовольно терроризировали рукомойник. Они неоднократно хлопали маленькой дверцей, заглядывали внутрь, били по изобретению руками и ногами, даже ругали его матом, но противный рукомойник никак не желал работать.
Когда же под пытками у рукомойника отвалилась дверца, и он подозрительно накренился на правый бок, Вася с Санычем решили, что доломали несчастного окончательно. Теперь ожидать, что он вдруг случайно включится и начнет работать, было бесполезно. Мучители успокоились и устроили по нему поминки. В зал были внесены оставшиеся в холодильнике вино-водочные запасы изобретателя и кусок замороженного сала.
Может быть из-за малого разнообразия закусок, может быть из-за полнолуния - одному Богу известно из-за чего, - но этого оказалось более чем достаточно. И теперь оба участника праздника сидели в зале на старом потертом диване в совершенно нетрезвом состоянии.
- Спииирт, - задумчиво протянул Саныч.
- Хоросый, - после минутного молчания согласился с ним Вася.
- Э... Нет, - неуверенно произнес Саныч.
- Как не-ет? - вскрикнул афроамериканец и свалился на пол.
- Ну, может быть, - сдался Семечкин, но тут же провалился в сон и громко захрапел. Поминки удались.
Вася же сначала честно попытался пробудить товарища и для этого усердно отвесил ему с десяток крепких пощечин. Он бы с большой радостью отвесил и еще столько же, но, пробившие полночь часы, прервали экзекуцию. Негр вызвал такси и отправился в дорогу.

Прибыв на место, он отпустил машину и молча сел на придорожный бордюр. Ждать пришлось не долго, лишь только стрелки часов упали на час ночи, как из-за туч выглянула полная Луна. И ясная ночь открыла взору Василия все чудеса, обещанные Святозаром.
С Юга на Север мимо застывшего в ужасе негра зашагали призраки в солдатских шинелях. Кто пеший, кто на коне. Кто держал в руках шашку, кто нес свою голову с петлей на шее. Лица их были обезображены скорбью и болью. Но шли они, пританцовая, даже подпрыгивая и напевая озорную мелодию.
Между проходившими призраками Вася заметил женщину, едущую на седом осле и одетую как куртизанка. Волосы её были распушены и волнами стекали на обнаженные прозрачно-синии плечи утопленницы. На голове же сияла золотая диадема в виде спящей змеи. В руках она держала золотой хлыст, которым погоняла своего ишака. По тонкости одевавших тканей тело её казалось как бы нагим, и она бесстыже выставляла его вызывающими жестами. Подъехав к Василию, женщина послала ему воздушный поцелуй и маняще повлекла пальцем. Но негр лишь поднялся с бордюра и молча улыбнулся. Куртизанка ужасающе засмеялась и, пришпорив своего "коня", понеслась дальше.
Наконец, в самом конце колонны, на великолепной колеснице, сплошь отделанной изумрудами и жемчугами, ехал крайне огромных размеров золотой гроб. Поравнявшись с Васей, колесница остановилась, крышка распахнулась, и из гроба вылез гражданин в дорогих одеждах и тяжелых золотых украшениях. Мертвец впер свои ужасные красные глаза в лицо молодого человека:
- Как ты смел потревожить меня! Меня, самого Стеньку Разина! Смерти ищешь, прыщ? - и шумный атаман вплотную приблизил свое ужасное лицо к застывшему в шоке доминиканцу.
Но тот, не отвечая, протянул к нему нервно дрожащую руку с письмом. Увидев знакомую печать, Стенька притих и, взяв конверт, живо его распечатал. На желтом потрепанном листке сразу после приветственного вступления большими буквами было выделено: верни саквояж, паскуда!
- Мда... - почесал затылок мертвый атаман, - культура такая, воруют! Тащат все и ото всюду. Даже то, что сами потом выкинут. Однако, - призрак запустил в карман руку, повертел ей там, как-будто что-то разыскивая. И вскоре, нащупав это "что-то", вытащил его наружу. В призрачном лунном свете "это" предстало обшитым синим бархатом саквояжем.
Но просто так расставаться с ценной вещичкой разбойнику не хотелось и он, не выпуская её из рук продолжил:
- Где служил? В каком полку? С Деникиным? Пуришкевича знаешь? Милюкова? Троцкого? К суду привлекался?
Но Вася молчал как партизан и упорно пытался вырвать саквояж из рук мертвеца. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы принесенная последним южным ветром туча не закрыла Луну, заставив призрачную процессию раствориться в ночной мгле. Василий же с саквояжем упали на дорогу, аккурат в самый центр проезжей части.
Доминиканец тут же поспешил подняться, но, вылетевший из-за поворота автомобиль, опять сбил его с ног. Последнее, что услышал негр, отправляясь во мрак воспоминаний, был скрип тормозов и громкий гудок клаксона где-то под правой пяткой.