Лес был совершенно не проходимый. Деревья стояли вплотную друг к другу и тянулись вершинами до самого неба, а их ветви сплетались, образуя сплошной покров. В этой густой плетенке свили себе гнезда разнообразные птицы. Они перекрикивались каждая своим голосом и напевом и как-будто поверяли друг другу сокровенные тайны. На самом же деле просто галдели ни о чем.
- Можно хлеба? - прокричал Летоловски.
- Можно Машку за ляжку, а хлеба нет! - ответило эхо.
- Тогда нам сахару и трех Машек!
- Проходи, - и деревья, грозно качая ветками и тяжело скрипя, расступились. Взору открылась узкая тропинка, ведущая в самую глубь дикого леса. Путешественники ступили на нее, и вскоре тропа вывела их из леса на довольно большую зеленую поляну, закрытую со всех сторон плотной стеной извечного леса.
На поляне к этому времени уже собрались приглашенные на праздник гости. Все они маленькими группками по три-четыре человека кучковались в разных местах, попивали напитки из тонконожных стаканчиков и вели какие-то безумно скучные светские беседы. Среди них резво мелькали одетые в веселую красно-белую форму официантов мартышки. Прыгая по лианам и, ловко лавирую между гостями, они аккуратно пополняли быстро пустеющие стаканы вином и мартини.
Тарасов отметил, что собравшиеся особо не отличаются разнообразием. Все девушки, например, похожи как сестры. Их нельзя назвать особенно красивыми. Высокие, не столько стройные, сколько худые, с еле различимыми бугорками грудей. Короче говоря, абсолютно не русский тип. Но, при этом, есть в них что-то особенно милое, возбуждающее. И, конечно же их партнеры все как один в черных смокингах и белых наглаженных до блеска рубашках с бабочками вместо галстуков. Как будто на этом приеме собрались лучшие сливки общества.
- Они больше похожи, чем кажется, - вдруг на совершенно чистом языке без акцентов заговорил Святозар, - их объединяет сильнейшая любовь к людям и, как это ни странно, ни меньшая любовь издеваться над ними.
Тарасов обернулся к духу и удивленно замер - куда-то пропали с его лица острый кривой нос и толстые губы, а из-под шляпы больше не вылезали противные черные косички. Да и шляпы не было. Вместо неё ветер трепал безупречно-белые как первый снег волосы. Лишь только взгляд теперь уже голубых глаз остался прежним: холодный с искоркой сарказма и легким налетом печали. Поймав удивленный взгляд изобретателя, Летоловски усмехнулся:
- Налет времени! Просто надо уметь распознавать в настоящем прошлое, проникать в суть, эти формы объединяющую. Эй, Аббадони, как дела в Джорджии? - приветливо махнул коллеге Святозар, нарочно отвлекшись от инженера.
И в этот момент толпа молча расступилась, образовав пропасть всего в пару зеленых метров шириной и отделив Тарасова от Духа Времени. Тут же на поляну выбежали, раскатывая перед собой красную ковровую дорожку, четыре мартышки. И вот уже огненной красной рекой был обозначен путь от дикого леса до небольшого фонтана в самом центре поляны. Гости замолчали, не слышно стало даже лесных птиц. Все живое и неживое замерло в тревожном и сладком ожидании. И в этот момент на одинокую дорожку ступил молодой и веселый юноша. Первое время он бодро бежал по красному ковру вперед, но, чем дальше он продвигался, тем взрослее становился, и тем тяжелее становилось ему двигаться. Когда же он приблизился к концу дорожки, оказалось, что сама старость проникла во все его существо и сейчас гложет изнутри.
Под напряженным взглядом собравшихся, прихрамывая на правую ногу, он прошел до самого центра зеленой залы к растущему из хрустальных вод озера древу и распростер руки к бездонному синему небу. Абсолютная тишина и бесконечное ожидание еще сильнее окутали пространство. Стало слышно, как чаще забились сердца собравшихся. Трепет и страх витал в воздухе, ибо перед взорами предстал ОН!!! Наистарейший! Наимудрейший! Учредитель и директор департамента, хранитель дипломов Хельгарда и Асгарда! Вобщем, сам Каземир Шейтанович Сутана. Ступив на пьедестал перед фонтаном, старец произнес:
- Дети мои!!! Сия есть момент начала отсчета новой отчетной эры!!!
По огромной толпе гостей тихой волной пробежал шепот, но вскоре утих, и все продолжили молча внимать каждое слово.
- Дети мои! Братья и сестры! Мы с честью сдали отчет за прошлый период и сохранили наши лица и нашу гордость белыми! Я горжусь вами! Это большая честь, работать с вами в одной команде! Да, конечно, не всё было так легко в прошедшем периоде, но баланс сошелся, и вот теперь настало время, - старец притворно кашлянул, затягивая момент, - настал тот час, когда мы готовы к сертификации по ISO 9001! Тысячи лет мы мечтали об этом моменте! Но сегодня пришло время! Готовы ли мы принять его? Я спрашиваю, - старец повысил голос до крика, - готовы ли вы, друзья мои, принять это время?
- Да, - хором ответили собравшиеся, - мы готовы!
- Конечно, нам еще предстоят небольшие трудности на тернистом пути сертификации, но, думаю, мы с честью их преодолеем. Разве нам страшны дотошные аудиторы? Разве мы боимся этих офисных крыс??? Нет! - старец поднял блестящий золотом и драгоценными камнями череп и зачерпнул им до самых краев из фонтана, - я поднимаю эту чашу Миира за вас, мои друзья! И за наше общее святое дело! Аминь!
И старец прислонился губами к черепу, стал жадно глотать наполнявшую сосуд жидкость. Жидкость текла ему в глотку, стекала ручьями по шее и везде, где она касалась тела, происходили изменения. Кожа старца приобретала более живой оттенок, само тело наливалось молодостью и силой. Когда же старец кончил пить и опустил свой кубок, то перед зрителями вновь предстал молодой красивый юноша. От такого зрелища, собравшиеся стали кричать в экстазе.
- Так родился уже новый Хельмут! И кланьтесь мне, ибо нет более всемогущего и ясного меня!
- Да, повелитель, - толпа склонилась в почтенном поклоне.
- Пора начинать, - крикнул юноша, - наш праздник объявляется открытым!
И тут же яркие вспышки салюта ярко разожгли небо. Воды озера приобрели кровавый оттенок. Оркестр заиграл совершенно дикую, но веселую мелодию. А гости пустились в пляс.
Каземир Сутана же, весело попрыгивая в так играющей музыке, умело пробирался между гостями к молча стоящему Тарасову. Попутно он всем одинаково улыбался, кланялся и щедро осыпал красочными восточными комплиментами.
- Вы знаете, у нас есть традиция, - подойдя, Сутана подхватил Тарасова под локоть и медленно повел между гостями, - каждые шестнадцать миллионов лет мы собираем вместе всех мировых ученных, и они запускают адронный коллайдер... Иногда удачно. Кстати, не желаете ли принять участие?
Иван Ильич остановился и взглянул прямо в лицо своему спутнику. Сутана имел четкие аристократические черты лица, прямой нос и острый подбородок. А вот глаза его были удивительные и притом совершенно разного цвета: один серо-голубого, второй же какого-то желто-зеленого оттенка. При этом отчетливо казалось, что оба они посмеиваются над профессором. По спине Тарасова пробежала мелкая дрожь.
- Расслабьтесь! Я шучу. Кстати, наш департамент был основан в результате совместной работы НИИ Высшей Социологии и Практической Психологии и тринадцатого отдела НКВД. Первоначально назывался Институтом Красной Профессуры, но вскоре, благодаря одной истории, изменил направление своей основной деятельности. Эх, довольно интересная, скажу я Вам, это была история! Но, всё это в другой раз, ибо мы уже пришли.
Каземир Шейтанович остановился аккурат у первой ступеньки тянущейся почти до звездного августовского неба, золотой лестницы, свитой из миллионов солнечных лучей.
- Там на верху Вы сможете загадать все, что угодно!
Тарасов удивленно посмотрел на собеседника, но сделал первый шаг. Потом второй, третий... Поднявшись высоко над поляной, он окинул ее взором. Там, внизу, оркестр играл уже какую-то совершенно непонятную и жуткую мелодию, а гости давно разделись и огромной бурлящей массой галдели в озере, воды которого приобрели бурый коньячный оттенок. Тарасову стало противно и он, отвернувшись, побрел выше.
Шаг, еще шаг и вот уже, изнемогая от усталости, Тарасыч ступил на последнюю ступень. Он остановился отдохнуть, но тут же из призрачного лунного света к нему, плавно покачивая бедрами, вышла совершенно голая девушка, до того красивая и прелестная, что казалось, всем своим видом она говорит Луне: "незачем тебе восходить на небосклоне - ведь я уже здесь!" Тарасыч от удивления раскрыл рот и замер на месте, словно пригвожденный к нему тысячами золотых стрел Амура. "Она, - радостно подумал он, - но я же даже не думал..."
Так бы и стоял Тарасыч, открыв рот, но наконец пришел в себя и тихо, почти шепча, произнес:
- Ты ангел или сон? Скажи мне...
- Я не ангел и не сон. Я человек, - произнесла, словно пропела, девушка. И, улыбнувшись, накинула на шею изобретателя необычайной красоты ожерелье из ярких благоухающих цветов, - а теперь, Иван Ильич, распишитесь вот здесь, - и в руках у девушки появилась толстенная книга с красной надписью на обложке. "Книга жалоб и предложений", успел прочесть Тарасыч. Но, только протянул к книге руки, как девушка, широко размахнувшись, влепила тяжеленным изданием изобретателю затрещину, да такую, что он покатился вниз по лестнице обратно к гостям...