Из той больницы Сашка вышел, жизнь вроде как стала входить в колею, а вскоре после этого попал в другую, уже не по скорой, это больница, где он лежал ежегодно с сердцем, его там знали, но в этот раз дело было не в нем. Он начал отекать. Страшно. Как потом выяснилось, отказала печень. В больницу его отвозила на своей машине. Для того, чтобы одеться (было лето), встать с кровати, пройти метра три по коридору, выйти на лестницу, спуститься со второго этажа и сесть в машину у него ушло 2 часа. С 7 до 9 утра. В больнице сказали, что он нуждается в круглосуточном уходе, и желательно именно близких людей. Сперва порешили на том, что днем с ним мать, свекровь моя, то есть, а ночью я. 2 недели я там ночевала, оттуда уезжала на работу, туда возвращалась после. Утром заезжала к ним домой, чтобы отвезти ее в больницу, это время она использовала для того, чтобы плотно закусить мной. А потом...Потом родная мать сказала, что ей сидеть с беспомощным сыном некогда, много дел, и справляйтесь сами. Это счастье, что тогда у меня была работа, не привязанная к рабочему месту, я смогла договориться с начальницей, дай ей Бог здоровья за тот период, и работала прямо из больницы по удаленке. Именно там началась наша уже настоящая семейная жизнь. И именно там я сказала, что в их квартиру не вернусь. Просто ужас охватывал при мысли, что опять жить с ней. У брата в собственности осталась от нашего отца комната, когда я переехала, мы как бы поменялись: он остался в квартире с мамой ,а комната перешла мне, вот туда я и планировала переехать. Я даже шла на то, чтобы пожить какое-то время отдельно, Сашка отказывался от коммуналки, там вторая комната сдавалась в то время. Сашка на это пойти не смог, поехал со мной. И в этом она тоже упрекает меня до сих пор, что я потащила его в коммуналку. Только вот кто создал такие условия? Я уже плохо помню, что именно тогда происходило, но отлично помню панический страх перед встречей с ней, я не брала трубку, когда она звонила, и отказывалась от встреч, обиделась она на меня тогда жутко. Потом это потихоньку сошло на нет, постепенно снова стали общаться...
В сентябре прошлого года Сашка снова срочно лег в больницу, начали отекать легкие. Видно, уже тогда он медленно умирал... После последнего запоя у него были проблемы со сном, при засыпании он начинал задыхаться, потом это прошло, и вот незадолго до этой больницы, видимо, на фоне отекших легких это вернулось. В больнице на лекарствах это несколько уменьшилось, а дома вспыхнуло с новой силой. Он проваливался в сон, начинал задыхаться, просыпался в ужасе, впадал в истерику от страха и бессилия, кричал, стонал... Я успокаивала, он снова засыпал, и все по новой...На какой-то раз удавалось уснуть окончательно. Именно на нем я научилась снимать любые истерики, у мужчин, по крайней мере, я теперь в совершенстве знаю, что сказать и как сказать. В первую ночь уснули в 7 утра. Во вторую--в 4 утра. Третью спал. Думали, наладилось, но тут у Пашки начались проблемы со школой, Сашка переволновался--и все сначала.
И вот в тот период, зная, какие проблемы у ее сына, зная, что ему никак нельзя волноваться, зная, что засыпает он тогда, когда может, без привязки ко времени суток, родная мать могла несколько раз за день позвонить, нередко разбудив его, и ладно бы только узнать, как он, с этим тоже звонила, но часто были звонки с жалобой на его сына, с требованием повлиять на него, например, плохо убрал комнату, она помешана на уборке. А ведь Пашку вырастила по сути она, это, с одной стороны, большая ее заслуга, но, с другой, все косяки в пашином воспитании--ее рук дело, и не ей на него жаловаться. И уж Сашку тогда никак нельзя было беспокоить. Когда в доме отказал насос, когда у меня были проблемы с машиной--я от него скрывала, чтобы только не волновать лишний раз. А матери все нипочем, ей нужна была война, нужен был выход собственному раздражению, она проходилась по нему, как носорог. Одни успокоительные не помогали, другие делали только хуже, третьи ему были противопоказаны... Наконец нашел психотерапевт такое, которое вроде помогло, и, думаю, оно и вызвало то кровотечение, такое есть в побочном действии... Теперь она всем рассказывает, в том числе и мне, и, похоже, сама в это верит, как она о нем заботилась, переживала, и как я его загубила.
После его смерти какое-то время общались хорошо. Она сама мне звонила, говорила, что я все равно останусь для них своей, и что Саша был бы только рад, если я со временем обрету свое счастье, что и она это поймет и примет, и что нам надо быть вместе... И я это принимала с готовностью, ну, конечно, найти другого на место Сашки--об этом даже думать не хочу. Потом как-то она позвонила мне, когда я была у мамы, и минут 15 выносила мозг событиями прошлого, которые ей срочно понадобилось обсудить--проще говоря, слить на меня раздражение. Вспомнила, что два с половиной года назад я упустила сашкин запой, что два месяца назад принесла ему в больницу невкусные котлеты (да, неудачно были пожарены, я тогда каждый день после работы моталась к нему в больницу, готовила из последних сил), что запустили последнее кровотечение (мы постоянно консультировались с врачом, которая тогда, когда печень отказала, его вытащила). И все вот это было почему-то очень актуально, хотя она знала, что я у мамы в гостях. Меня тогда спас севший телефон.
Потом какое-то время опять было хорошо. 2 января я ей звонила, обычный звонок вежливости. Очень хорошо пообщались, несколько раз попыталась свернуть примерно в том же направлении, что в предыдущем абзаце, я притормозила, предложила не портить такой хороший разговор, она согласилась.
Много раз уже после его смерти она мне пыталась рассказать, как Сашка в предпоследней больнице ей все про нас рассказывал, можно сказать, жаловался на меня, и что он разочаровался во мне. Так и не оставила свои попытки вклинить между нами обиду, и не постеснялась на мертвого наговорить. Она туда приезжала днем, я--вечером, суть их разговоров мне передавалась всегда в тот же день, знаю, что она пыталась из него выжать что-то подобное, только вот безуспешно.
5 числа я забираю деньги за съем квартиры, которую мы сдаем совместно, и ее долю перечисляю ей на карту. Она 5 января ждала деньги, ей надо было в магазин, готовиться к Рождеству. Днем звонила, спрашивала, когда я поеду, я сказала, что вот часа через полтора. Очень хорошо, Леночка, замечательно, я как раз все успею. Забрать деньги получилось чуть позже, он уезжал, хотя не должен был, она позвонила, что деньги пока не пришли, я объяснила ситуацию. Ну, в итоге, получила, перечислила ей, звонит. Сначала спросила, как он это объяснил, потом: ты не за рулем? За рулем, это действительно было так. Ну ладно, позже. Я съездила по своим делам, потом к маме, и когда уже собиралась, и мама вышла проводить (я забираю у нее воду, у меня нет питьевой, и собачий корм, и мне нужна помощь донести до машины), все стоят одетые в дверях, звонит. Не за рулем? Нет, но вот сажусь. Ну подожди, говорит, пока. Ну, думаю, ладно, 5 минут поговорю. Разговор начался снова с тех котлет, о них я говорить отказалась, потом разговор перешел к квартире, которая у нас в совместной собственности частями, и которая скорее бы уже продалась, чтобы больше не иметь с ней ничего общего... Подробно не буду, многое придется объяснять, лень, да и ни к чему, но она в который раз коснулась темы ребенка, не в первый раз упрекая меня в том ,что его нет. Мы очень хотели ребенка, это самая большая моя боль, что после Сашки у меня ничего не осталось, эта боль даже сильнее, чем от его потери, насколько тяжелы и несправедливы подобные упреки--это даже не передать, и раз за разом...Кто знает, может, если бы я была дома, я и тот раз бы вытерпела, но мама стояла в дверях и ждала, кстати, уже трубку пыталась у меня взять, и меня в конце концов взбесило, что все почему-то должны ждать, когда она наговорится, потому что ей так изволилось, хотя ничего срочного нет, и все давно случилось и давно обговорено. Сперва пыталась докричаться, привести разумные доводы, но она не слушала, ее не интересовало, что я скажу. Я начала повышать голос, просто чтобы быть услышанной, таки донесла, что не готова сейчас об этом говорить. Нет, говорит, ты послушай. Сказала, что не буду это слушать, и сбросила звонок. Она перезванивала еще несколько раз, я не брала. Я долго терпела. Сперва воспитание не позволяло, потом--оно и забота о Сашке, она же отыгралась бы на нем, потом--снова воспитание, но, по-моему, я терпела достаточно, а Сашку она больше не достанет. Не занеси ее в тот день так сильно, не доведи она меня до взрыва--все осталось бы по-прежнему, иногда бы мило общались, иногда выносила бы мне мозг, и я бы это терпела, но прецедент был создан, я почувствовала облегчение, страх перед ней начал уходить.
Она потом звонила жаловаться моей двоюродной сестре, та работает с недвижимостью и занимается продажей квартиры, свекровь любила позвонить ей где-то на часик с претензиями ко мне, хотя ее она касается только как агент. Маринка мне тогда отзвонилась, 2 часа проговорили. Кажется, тетя Люда была растеряна, впервые получила от меня отпор. Передала через Марину, чтобы я перезвонила. Щас! Мне мои нервы дороги.
Мне звонила две недели назад. Я сперва брать не хотела, потом думаю: а что бегать? Взяла. Звонила с целью обсудить, как мы поделим вырученное за квартиру. Она это начала обсуждать чуть ли не на следующий день после похорон. Деньги, деньги... У меня вся родня в шоке. У тебя сын умер, о чем ты сейчас думаешь?!. Выдвинула требования о дележе, не совпадающие с ее договоренностями с Сашкой. Я согласилась, мне после его смерти мало что нужно. Сказала да и положила трубку, решив, что разговор закончен, противно было. Перезвонила. И опять попыталась наезжать. И вот тогда она получила отпор серьезный. Характер у меня потверже ее будет, и ей со мной не тягаться, если я не сдаюсь добровольно, как делала всегда. Объяснила ей, какие вопросы ей позволено обсуждать с Мариной и с какой целью их познакомили; что она не в духовном сане и не вправе мне указывать, когда и зачем я должна ходить в церковь...и многое другое. Удовлетворение от разговора было большое, долго она надо мной издевалась, я отступала перед ней, а здесь взяла верх, и она ничего не смогла поделать. Взбудоражена, правда, была сильно, и, похоже, снова ее накормила. Марина говорит, что кучу раз перед ней потом извинилась за разговоры не по теме.
Во время того последнего разговора мы договорились, что заканчиваем финансовые дела и расходимся. Я искренне не хотела бросать старуху, и готова была помогать и поддерживать, но она сама сделала выбор.