Я бился так в истерики только раз. Когда вернулся домой и возле трупа отца увидел сидящую мать, которая, со сломанной ногой, сидела рядом. Три месяца, которые я никому не рассказывал о смертельной болезни отца. Три месяца ада, которые я пережил в одного, защищая самого близкого для меня человека. И вот снова. Снова та же картина и та же нога. Почти через шесть лет. В канун нового года.

На улице значительно теплее. Вечер. Матушка лежит в соседней комнате, а я слушаю прекрасную музыку, допивая бутылочку подаренного мне Шарданес. Спокойно. На сердце наконец так спокойно. За такой длительный промежуток времени.