Он вышел под вечер.
Разноцветные здания рвались в умопомрачительную синь, где серебрились
и таяли облачные миражи.
На самом высоком здании было написано: 'Театр Комедии'.
Императрица вздымалась напротив в бронзовом своем величии. У
несокрушимого гранитного постамента, греясь на солнышке, играли в шахматы
дряхлеющие пенсионеры.
- Ваши отцы вернулись с величайшей из войн, - сказал ему старичок.
- Кровь победителей рвет наши жилы! - закричал старичок, голова его
дрожала, шахматы рассыпались.
Чугунные кони дыбились вечно над взрябленной мутью и рвали удила.
Регулировщик с красной повязкой тут же штрафовал мотоциклиста,
нарушившего правила.
Солнце заходило над Дворцом пионеров им. Жданова, бывшим Аничковым.
На углу продавали пачки сигарет - и красные гвоздики.
У лоточницы оставался единственный лимон. Лимон был похож на
гранату-лимонку.
Человечек схватил его за рукав. Человечек был мал ростом, непреклонен
и доброжелателен. Человечек потребовал сигарету; на листе записной книжки
нарисовал зубастого нестрашного волка в воротничке и галстуке и удалился,
загадочно улыбаясь.
Он зашел выпить кофе. За кофе стояла длинная очередь. Кофе был горек.
Колдовски прекрасная девушка умоляла о чем-то мятого верзилу; верзила
жевал резинку.
Он перешел на солнечную сторону улицы. Но вечернее солнце не грело
его.
Пока он размышлял об этом, кто-то занял телефонную будку.
Дороги он не знал. Ему подсказали.
В автобусе юноша с измученным лицом спал на тряском заднем сиденье;
модные дорогие часы блестели на руке.
На улице Некрасова сел милиционер, такой молоденький и добродушный,
что кругом заулыбались. Милиционер ехал до Салтыкова-Щедрина.
Девчонки, в головокружительном обаянии юности, смеясь, спешили к
подъезду вечерней школы. Напротив каменел Дворец бракосочетаний.
Приятнейший аромат горячего хлеба (хлебозавод стоял за углом)
перебивал дыхание взбухших почек.
'Весна...' - подумал он.
ЕЕ не оказалось дома.
Никто не отворил дверь.
Он ждал.
Темнело.
Серым закрасил улицу тягостный дождь. Пряча лица в поднятые
воротники, проскальзывали прохожие вдоль закопченных стен. Проносились
автобусы, исчезая в пелене.
Оранжевые бомбы апельсинов твердели на лотках, на всех углах тлели
тугие их пирамиды.