В дрызк и брыск рванула осень,
Запоздалою жарой.
Горячо и смехотворно в подберёзовой тени.
Эх, увлечонно бы высунуть назойлевый язык,
И в заплатанную тряпочку промолчать...
Увлеченно провожать ненаглядные вторничкчи,
Капризно вспоминать широчайшие поприща,
Метафизические карбова'нцы
И арбузные полночи.
Рыженькие кошечки
И беленькие собачки
Кишка эллектрички,
Западно-берлинские спички.
От резиновой улыбки
Болят мышцы лица.
Что-то кислое потекло по лицу...
То ли благоразумие,
То ли слеза.
От назойлевой улыбки заныла скула.
Грянул гром, запотели очки,
Порва'лись, бедные мои, башмачки.
Ерунда, дело житейское,
Будет ещё и саже'нь в плечах,
И жопа с ручкой,
И ядрёная Вожь,
А так же, заведомая, гундосая ложь.
О том как я в дрызг и брыск отравился
Косоротой, натужной ухмылочкой.

Если однажды, вдруг, меня не окажется рядом,
В заповедной, заветной тарелке,
Твоего праведного сновидения,
Знай: неуловимые мстители настигли меня.

ВЕЧНАЯ ВЕСНА В ОДИНОЧНОЙ КАМЕРЕ