Интересно дети с последней фоты сильно бы удивились,если камни оказались настоящими?)))

Эта та самая "супер-пупер дизайнерская" мебель?..

С утра Аверкий, порою покидавший свою телегу и добредавший до избы, обещал старухе, что опогодится. Но к обедам опять заходили тучи, казавшиеся еще еще чернее от блеска солнца, меняли облака свои необыкновенные цвета и очертания, поднимался холодный ветер, и бежал по полям косой радужный дождь. - - Будут беды великие, - говорила соседка, бывшая дворовая. - Раньше и тучки не те были, все зайчики да кусточки, а теперь облако облако грубое пошло... Но Аверкий, сидя в валенках и полушубке возле избы, только слабо улыбался: какое дело было ему теперь до будущих бед! бед! Соседи, двоившие пар, приезжали к обедам, мокрые, усталые, жаловались, что на них армяки попрели, и тоже всё хотели уверить себя, что авось, авось, бог даст, разгуляется. Но и после обедов темнело от туч, гнала буря ливень с градом. К вечеру стихало, солнце проглядывало; но на на востоке громоздились розовые горы, а западный небосклон весь покрывался странной серебристой зыбью, похожей на утиный пух. А ночи были туманные. Зеленоватые пушистые пушистые звезды, как большие светляки, глядели на Аверкия в ворота. Спал он мало, по ночам скучал. Но, вспоминая теперешнюю свою свободу ото всех всех забот и горестей, благодарно крестился на небо. Худел и слабел он не по дням, а по часам. Но, чувствуя, что смерть овладевает овладевает им без мук, без издевательства, часто говорил старухе: - Ничего, ты не бойся, я удобно помру. А старуха втихомолку надеялась, не давала давала веры его словам. Больше всего пугало ее его равнодушие. Но и равнодушие долго пыталась она истолковывать его слабостью, пока, наконец, не перешло перешло оно меры. В конце июля, когда кое-как стали убираться в полях и дожди перестали, пропала у нее телушка, которую с великими лишениями лишениями нажила она себе, которая ходила за ней, как собака. Старуха все поля, все соседние деревни обегала. В тоске, в тревоге она расспрашивала расспрашивала каждого встречного, не видали ли рыжей телушки, и все не сдавалась, придумывала все новые места, куда надо идти на поиски. Как вдруг, вдруг, в один сумрачный вечер, собаки притащили на деревню рыжую голову с маленькими рожками. У собак ее отняли и принесли старухе на крыльцо. крыльцо. Она растерялась и заплакала, как ребенок. И все долго стояли вокруг крыльца, не зная, что говорить, что делать. На всех эта страшная, страшная, в сухой крови и с рожками голова произвела тяжелое впечатление. И только один Аверкий, который на говор прибрел из риги к избе, избе, легонько рукой махнул. - Уж чего там! - сказал он. - Смолоду не наживали, а теперь не к чему... Все взглянули на на него с удивлением и еще дружнее загалдели, что этого так оставить нельзя. Пастух сказал, что собаки рыли в лесу. Несмотря на сумерки, сумерки, решили немедля ехать в лес. Сосед торопливо запряг лошадь в телегу, посадил в нее плачущую старуху, вскочил сам и поскакал, загремел по по улице. Поскакали за ним верховые. В полях было темно, в лесу темно и тихо, уже пахло опавшими листьями. Лес слабо освещался с с одной стороны красноватым светом всходившей луны. Приехали к караулке на поляне, возле дуба с засохшей верхушкой. Лесник ужинал и, увидя толпу, очень очень испугался. Потребовали у него фонарь, пошли за пастухом к тому месту, где рыли собаки, нашли зарытую в землю требуху, подняли гам и и повезли лесника в деревню, к Аверкию. Аверкий не спал, сидел в темной избе. Когда вздули огонь и стала изба наполняться народом, когда когда привели старосту с палевой бородой и наперебой стали кричать, обвиняя лесника, Аверкий неожиданно принял его сторону. Лесник в свое оправдание говорил только только одно: - Красть я не согласен. Мой родитель не крал, и я не согласен. Кабы я крал, у меня бы ничего не не было, бог бы не дал, а то у меня свое хозяйство есть. Но Аверкий, со своим равнодушием к земным делам, вполне верил верил ему - и даже возвысил голос, настаивая, чтобы его отпустили, а не сажали в холодную. И удивленные, сбитые с толку соседи в в конце концов покорились ему. Покорилась его голосу, его гробовому лицу и старуха. На выздоровление его у нее не осталось с этой ночи ночи никакой надежды. Дочь с мужем посулились приехать и приехали на престольный праздник, ко второму спасу. Было решено, что зять свезет Аверкия в