Тогда, под дождем ночью он сидел на клумбе пустынного бульваришки, ведущего к той странной коробке, что зовется домом. Он смотрел на окружающее его месиво гораздо спокойней меня, наверно в голове у него не было непогоды. Он был совершенно белый, смотрел на синих прохожих.
Когда нечто кислотное перестало капать мне в мозг (не дождь), я был уже далеко от него и подумал, что это был Джонатан... Он смотрел так. У него только не было таблички "Мессия учит летать. Недорого". Кажется, он пришел в замешательство от моего обличья: ни клюва, ни крыльев - совсем беда, единственное место, куда бы я смог спланировать это в ад с крыши. Мне жутко захотелось извиниться за всё это. А ему это вовсе не нужно... ведь он тоже "в отпуске", голубь - не чайка. Жалко бы вышло. Гуль - не вампир.

Чайка Джонатан Ливингстон.

Влетела в мою голову год назад. А пять лет назад я был чайкой, был в полете, в нирване, прыгнул с моста и летел над волнами,
немеют пальцы, когда печатаешь: "сон". Тот сон - самое лучшее, что было в жизни. Сон - не слово, а лингвистический стон. Хумгат Фрая вызывает микроагонию на лице.
Неужели я больше никогда этого не почувствую? Сама собой приходит мысль прыгнуть с моста и тем самым "убить двух чаек из одного ружья".

Джонатан_в_отпуске вскоре встретился мне опять, он живет на бульваре, на той же клумбе. Нет, он не мертвый, он самое живое, что там есть, как тот сон.