Очень давно не был здесь. Зашел по одной просьбе. Когда-то я выкладывал на этом соо 4 главы фанфика "Летние миражи", а после - ушел на другой блог. Поэтому некоторые, видимо, не нашли меня. Прошу прощения((( Запоздало, но надеюсь, администрация не удалит пост.

Название: Летние миражи
АВТОР: Gin-no Senshi
Бета: Wakamizu
Фендом: Bleach
Пейринг: Ренжи/Бьякуя, Сенбонзакура/Бьякуя, Ренжи/Рикичи
Рейтинг: R
Жанр: драма; ангст; мог бы поставить AU, но как такового расхождения с миром персонажа там нет – просто потому, что мы этот мир еще ни разу не видели.
Дисклеймер: персонажи принадлежат Кубо. Мир Сенбонзакуры и события – исключительно моя фантазия.
Предупреждения: слэш; также я умалчиваю об одном пункте в графе «жанр» умышленно, иначе читать будет неинтересно; неточное название шикая Бьякуи.
Размещение: Только с этой шапкой. И именно с этой, а не с теми, которые прилагались к отдельным главам.
Комментарии: Посвящается моей самой лучшей бете – Wakamizu. Спасибо большое тебе за работу со мной и надо мной.


Часть V


Утром Ренжи ждал лишь пустой кабинет и белый конверт на столе с его именем на обороте. Абарай так и не смог поговорить с капитаном, хотя старался, как мог. Но Кучики есть Кучики. И вновь Ренжи, полный решимости, шел в отряд, намереваясь добиться своего. Не получилось раз – получится два. А если не так, то он будет пытаться, пока не достигнет желаемого или не узнает, что достигать нечего.
А перед ним лежало лишь письмо. Лейтенант взял его, не решаясь распечатать. Он узнал почерк Бьякуи, и смутное предчувствие, проснувшееся внутри, будто предостерегало от чего-то. Наконец, Ренжи, отбросив пустые страхи, надорвал край и пробежал глазами вложенную внутрь записку. «Снова сбежал! - Абарай бросил конверт на стол и в бессилье сжал кулаки. - Да что же это за невезение такое!».
«Ни раз, ни два, а сколько потребуется».
Он подошел к окну и резко распахнул его – морозный воздух тут же ворвался в комнату. Было еще темно, как и полагалось быть зимнему утру. Всю предыдущую ночь над Серейтеем шел снег, и теперь нельзя было не залюбоваться его сиянием в свете еще горевших уличных фонарей. Белые сугробы одеялом укрывали каменные стены, черепичные крыши и узкие улочки. Ренжи шумно выдохнул. На секунду появившееся облачко белого пара тут же растаяло на холоде. Зима окончательно вступила в свои права, окутывая все вокруг и сохраняя застывшим до самой весны. Она, казалось, сковала не только природу, но и время. Заморозила мир, не позволяя ему двигаться дальше, воздвигла ледяную стену, через которую очень сложно пробиться, сколь не пытайся. И смотрящий в застывшее утро лейтенант ощущал это в своем сердце.
Вдруг Абарай резко повернулся от окна и, быстро подойдя к столу, еще раз взглянул на стройные ряды иероглифов. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его, смяв в руке записку, выбежать из кабинета. Преграды преградами, но и их можно преодолеть. Если не сломав, то найдя другой путь.
Очутившись на улице, он тут же ушел в шунпо, потому что собственные ноги, казалось, были недостаточно быстры. Подгоняемый вспыхнувшим нетерпением , Ренжи через пару минут уже стоял у входа в госпиталь. «Он написал, что будет здесь утром. Значит, есть еще шанс увидеться». Лейтенант решил дождаться Бьякую во что бы то ни стало, а если тот прошел здесь раньше, то Абарай готов был искать его хоть по лабораториям двенадцатого, только пусть Кучики сам скажет, что не нужен ему такой лейтенант, что не испытывает он к нему ничего, что тот ему безразличен. А пока Ренжи не услышит этих слов, то будет продолжать свои попытки. Вновь и вновь, пока не пробьется сквозь преграду, что однажды уже отступила перед ним. И ради того, что он видел за ней, стоило бороться.
Ожидая Кучики, Абарай, казалось, даже не ощущал холода – настолько сильно билось его сердце, разливая жар по всему телу, настолько волнение переполняло душу. А когда он ощутил знакомую рейацу неподалеку, то оно готово было выплеснуться через край. Ренжи побежал навстречу Бьякуе - и вот он уже стоит лицом к лицу с капитаном. А тот, кажется, удивлен его появлению. Не ожидал Кучики, что лейтенант ослушается приказа не беспокоить его в госпитале.
- Что ты здесь делаешь?
- За вами пришел, тайчо.
Абараю было все равно, что сделает с ним Бьякуя. Пусть хоть на казнь отправляет, только убежать от разговора не сможет даже так.
- Я приказал тебе не…
- Знаю я, - Ренжи подошел близко к капитану, так что в утренних сумерках мог ясно видеть его лицо. И вновь затянутые пеленой усталости голубые глаза встретили его горящий взгляд, - Я, капитан, готов понести любое наказание, но молчать больше не могу.
- И что же ты хочешь мне сказать?
- Вы сами знаете что. Я не раз уже пытался, да только вы словно убегаете. Будто боитесь.
- Ты заговариваешься.
- Нет уж, дослушайте до конца, тайчо. Я тогда на площадке вам сказал, что вы для меня значите… уже давно больше, чем просто… чем просто капитан. Больше, чем та мечта, к которой я стремился. Я бы не стал вам этого говорить, но я видел ваши глаза - и тогда в поместье, и когда был ранен. Скажите, если ошибаюсь, но я ведь тоже не безразличен вам?
Бьякуя не успел ответить, хотя сложно сказать, собирался ли вообще это делать, как Ренжи снова продолжил.
- Так вот, тайчо, я люблю вас. А теперь делайте со мной что хотите, только не обманывайте.
Ренжи отступил назад на несколько шагов и прямо посмотрел на Кучики.
- Уходи.
Бьякуя сказал это так тихо, что лейтенант подумал, что ему показалось.
- Уходи, - повторил капитан громче, будто собираясь с силами.
- Но…
- Это приказ.
- Нет!
Это было сказано таким тоном, что Бьякуя в удивлении поднял на Ренжи глаза.
- Никуда я не уйду. Пока не скажете, что вы чувствуете.
- Ты забываешь, с кем говоришь. Я не обязан перед тобой отчитываться.
- Верно, не обязаны. Но, тайчо, что мешает вам сказать - да или нет?
- Ты не понимаешь всей сложности своей просьбы.
- Да какая к черту сложность? Я вас люблю, это настолько просто, что проще и придумать нельзя. Это только вы все усложняете.
- В таком случае, тебе следует забыть о своих чувствах, иначе придется лишиться звания лейтенанта – я не позволю личным проблемам мешать работе.
- Тайчо! – Ренжи готов был закричать, чтобы тот, наконец, услышал его, - Тайчо! Как же вы не понимаете…
- Это ты не понимаешь, Ренжи.
- Я безразличен вам? – давящий комок подступил к горлу.
- Это не имеет значения. Ты мой лейтенант. На этом наши отношения заканчиваются. Ничего больше быть не может. Это мое последнее слово.
- Но…
- И как твой капитан, я приказываю забыть об этом разговоре.
- Тогда я ослушаюсь вас. Потому что дело касается моих чувств, и потому что вы так и не открыли своих. А значит , вам придется или принять меня ,или убить. Потому что я пойду до конца. Как и сказал вам раньше, я не оставлю вас.
Последние слова срывались с губ Абарая, когда Кучики уже поравнялся с ним на пути к госпиталю.
- Когда-нибудь ты откажешься от этого.
- Никогда, тайчо, никогда, - шепотом ответил Ренжи.

Оказавшись один в темном коридоре , Бьякуя прислонился спиной к холодной стене. Почему такое случилось именно теперь? Хотя этот вопрос был излишним – зная своего лейтенанта, на что еще можно было рассчитывать? Не сейчас, так позже он бы все равно заставил Кучики выслушать себя. Не получилось на стадионе – получилось теперь. Нельзя вечно игнорировать неизбежное. А ведь после его слов сердце до сих пор будто зажато в тиски, и дышать трудно. Бьякуя прижал руку к груди, стараясь унять частые удары. Он мысленно сказал спасибо за то, что сейчас его никто не видит.
Какой же он все-таки безнадежно бестолковый, этот его лейтенант. Неужели не понимает, что никакие чувства не соединят их вместе, не заставят мир повернуться ради чьего-то счастья. И как бы Абарай не любил, Кучики в итоге лишь убьет его вместе с этой любовью.
Снова он ошибся, снова он причина вереницы несчастий. Зачем необдуманно позволил себе дать лейтенанту надежду, зачем ослабил контроль над собственными чувствами? И Сенбонзакура тоже... Ведь не было бы ничего этого, если бы…
Бьякуя, стиснув зубы, выпрямился и отошел от стены. Что теперь жалеть о прошлом? Нужно постараться исправить случившееся. Оставался лишь один вопрос «Как?». Он ведь даже сейчас не смог сказать «Ты безразличен мне». Кучики тяжело вздохнул. Он же прекрасно умел лгать, так почему теперь не сделал этого? Все еще надеялся на то, что Ренжи сможет что-то изменить? Глупость. Беспечная и неуместная.
- Капитан, мы ждали вас.
Бьякуя обернулся. К нему приближалась Унохана Рецу вместе со своим лейтенантом. Как и полагалось, они обменялись приветствиями.
- Располагайтесь. Я скоро пришлю за вами, - сказала напоследок капитан четвертого.
Следуя за Котецу в отведенную ему комнату, Бьякуя всматривался в широкие окна коридоров, по которым они проходили. На улице снова шел снег. Крупные его хлопья плавно опускались в безветрии на голые ветви деревьев, на землю - бесшумно, невесомо. Кучики вдруг подумал, что никогда не слышал, как ложится снег. Он бы, наверное, сейчас открыл окно и подставил руку под падающие с неба замерзшие капли, но, отбросив эти ненужные мысли, снова остановил взгляд над плечом идущей впереди лейтенанта. Ни к чему они были – эти порывы. Совершенно ни к чему. Но сколько же еще нужно пережить, сколько времени должно пройти, чтобы научиться их контролировать?
Наконец, они, свернув в последний раз, подошли к одной из неприметных дверей, похожую на сотни других, которые они уже миновали. Исане вошла первая. Она хотела открыть шторы на окнах, но Бьякуя остановил ее, коротко поблагодарив и попросив оставить его. Лейтенант поклонилась и быстро вышла. Кучики еще несколько минут смотрел на закрывшуюся за ней дверь. Он вдруг подумал, что, наверное, никто, кроме Абарая, не хлопает в его присутствии дверьми и не ведет себя как вздумается, повинуясь внезапным желаниям – иногда безрассудно и опрометчиво.
Капитан снял хаори и, аккуратно сложив его, убрал в стоявший у стены шкаф – пока он здесь, этот знак отличия не понадобится. Затем Кучики отвязал ножны от пояса и, вытащив из них катану, положил ее перед собой на полу. Он надеялся, что Сенбонзакура усвоил урок. В любом случае, поставленный им барьер мог помешать работе Уноханы-тайчо, так что настало время снять его.
Через несколько минут Бьякуя уже стоял под падающими осколками – снегопадом его мира.

Абарай сидел за своим столом в кабинете и, подперев голову рукой, задумчиво разглядывал противоположную стену. Нерабочее было у лейтенанта настроение. Об этом красноречиво говорил лежащий перед ним испорченный лист, который Ренжи еще не удосужился отправить в мусорную корзину.
Да и холодно было. Отрядная тренировка только после обеда, а пока согреться можно лишь чаем, который почему-то в горло не лез. Даже со всевозможными сладостями, что к нему прилагались. Абарай перевел взгляд на пустое рабочее место капитана. Бьякуя совсем не любил сладкое. И первое время, наверное, с удивлением наблюдал, как Ренжи поглощает все то, что приносили кому-нибудь из них в подарок. Однажды он даже спросил, не страдает ли лейтенант желудком после такого количества всевозможных конфет и пирожных. После этого Абарай несколько дней не мог себя заставить прикоснуться даже к тайяки. Потом прошло. Привыкли оба.
Ренжи вздохнул, вспоминая прошлое. Тогда все было проще. Знал, чего хотел, знал, как добиться этого. А сейчас? Да и сейчас знает. Только снова все упирается в одного и того же человека – Кучики Бьякую – вечную недостижимую высоту. Холодная луна или теплое солнце – какая разница. Все равно достать невозможно. Абарай много успел передумать за прошедшие после их последнего разговора два дня. Не сказал же все-таки капитан прямо, что не нужен ему такой, как Ренжи? Не сказал. Но и обратного лейтенант не услышал. Может, не хотел Бьякуя, чтобы он к нему приближался? Не пара они все-таки: аристократ и руконгаец. Но хотя была же Хисана…
Ренжи положил голову на стол. Грусть все больше и больше овладевала им. Может, вовсе не он нужен Кучики, а его занпакто? А Абарая держит подле себя только как хорошего лейтенанта, и поэтому не хочет отвечать? Всякий раз, когда Ренжи вспоминал Сенбонзакуру и ту первую осеннюю ночь, в нем поднималась ревность. Приглушенная, но отчаянная. Абарай резко выпрямился, отгоняя от себя неприятные мысли. Давно ведь решил, что сначала нужно от Бьякуи добиться хоть чего-нибудь (не важно - согласия или отказа), а потом уже думать, что делать дальше.
Хлопнув по крышке стола, Ренжи поднялся, решив пораньше прийти на стадион, чтобы размяться. В дверях он столкнулся с посыльным из первого отряда. Тот вручил ему бумагу – приказ, как подумал лейтенант. И не ошибся. По мере того, как Абарай дочитывал его до конца, лицо его все больше мрачнело. В документе значилось, что он должен будет отбыть на грунт вместе с лейтенантом десятого и третьего отрядов для выполнения миссии. Вновь вернувшись в кабинет, Ренжи убрал бумагу в стол и опустился на свое место. Таким отрядом разве что с васто-лордами сражаться – цель их пребывания на грунте четко указана не была : «Более подробные инструкции ждут вас на месте прибытия». Но слишком уж не вовремя поступило это задание. Слишком.

Бьякуя стоял у закрытого окна и снова наблюдал, как невесомо падают с неба снежинки – снегопад с самого утра не прекращался ни на минуту и грозил погрести под собою весь Серейтей. Очередной день пребывания Кучики в четвертом отряде завершился, и теперь капитан готовился ко сну. Он уже переоделся в простую юкату и собирался лечь в кровать, как вдруг захотелось посмотреть на падающий снег. Это желание уже не один раз возникало в нем. Странное, непонятное. Он тысячу раз в собственном поместье созерцал это явление природы, но не помнил, чтобы хоть однажды это вызывало в нем чувство какого-то странного удовлетворения. Будто зима проникала в его душу, укрывала собой, обещала подарить спокойствие.
Хотя все-таки иногда, как и сейчас, Бьякуя смотрел не на снег, а на недалекое прошлое, когда холодным утром Ренжи ждал его у ворот госпиталя. Капитан не пытался обдумать что-то, найти решение – он просто вспоминал каждое слово, каждую мелочь. Ему даже на секунду показалось, что он почувствовал рейацу своего лейтенанта, но это ощущение тут же прошло. Кучики лишь вздохнул , выходя из состояния задумчивости, пока оно не приобрело слишком реальные очертания. Со временем лучше будет избавиться и от этих воспоминаний. Если не насовсем, то хотя бы отодвинуть их в самые дальние уголки памяти, чтобы они не смогли привести его к еще одному неверному поступку.
Бьякуя отошел от окна, задернув занавески, чтобы утренние солнечные лучи не потревожили его, и лег в кровать. Перед тем как заснуть, он еще раз мысленно вернулся к Абараю, вспомнив, что завтра тот должен отбыть на грунт по приказу главнокомандующего и по его – Кучики – рекомендации. Он наделся, что пребывание Ренжи далеко от него поможет притупить вспыхнувшие чувства. С глаз долой – из сердца вон. По крайней мере, если не получится так, то будет хотя бы возможность обдумать все без лишнего напряжения. Приняв такое решение, Бьякуя наконец забылся чутким и беспокойным сном.


Абарай крался в темноте вдоль стены, окружающей госпиталь, ища место, где можно было бы перелезть через нее незамеченным – в четвертом всегда кто-то не спал. А столкнуться с каким-нибудь шинигами в два часа ночи, карабкаясь по стене, было не самым лучшим вариантом. Идти через главный вход Ренжи не хотел, предпочитая, чтобы никто не знал о его визите в чужой отряд. Он знал, что в одном месте за оградой был разбит небольшой садик, и сейчас направлялся именно туда, в надежде, что деревья скроют его появление от посторонних глаз.
В нужном месте перемахнув через стену, Абарай приземлился прямо в сугроб и тихо выругался – теперь приходилось пробираться к какой-нибудь дорожке, оставляя за собой кучу следов. Ренжи максимально скрыл рейацу и направился к первой очищенной от снега полоске, видневшейся между деревьями.
Шел он медленно, то и дело прислушиваясь и оглядываясь. Проклятиями он себя осыпал еще у выхода из кабинета, поэтому сейчас больше думал не о том, какой он дурак, что пошел сюда, а о том, где искать палату капитана. Узнать это до своего рискованного поступка мысли в голову не пришло – та слишком была занята самой возможностью осуществления новой идеи. Приходилось полагаться на способность чувствовать духовную силу. Подобравшись к зданию поближе, Ренжи совсем остановился и прислушался к своим ощущениям. Он чувствовал рейацу капитана, но где точно - сказать не мог. Лейтенант решил двигаться вправо.
Из-за того, что приходилось осторожничать и то и дело останавливаться, чтобы не попасться никому на глаза, Абарай изрядно промерз и уже стучал зубами от холода, как вдруг духовная сила Кучики наконец начала проявляться явственнее. Ренжи от холода и нетерпения ускорил свой шаг, и вскоре оказался перед закрытым окном. Шторы были задернуты, поэтому разглядеть, что внутри, не представлялось возможным – не оставалось даже маленькой щелки между ними. Несмотря на это, Абарай почему-то не сомневался, что нашел правильный путь. Он чуть толкнул створки, но те не поддались. Лейтенант осмотрелся вокруг в поисках чего-нибудь тонкого и прочного, как вдруг ,вспомнив, сунул руку в карман и извлек оттуда маленький складной ножик – когда-то Рукия привезла его в подарок с грунта, и с тех пор Ренжи всюду носил его с собой. Открыв лезвие, он сунул его в щель между створками и аккуратно поддел защелку. Окно с легкостью раскрылось перед ним, и Абарай, не задумываясь ни секунды, быстро прыгнул в окно.
В комнате было темно и тепло. Лейтенант тихо затворил окно и сделал два шага к стоящей у стены кровати. Ренжи уже видел Кучики спящим в поместье несколько месяцев назад. И теперь снова он без кенсейкана, без Гинпаку и без формы шинигами. Ровно дышит и кажется таким безмятежным … кажется, если бы не чуть заметная складка между бровей.
Сердце лейтенанта, переполнившись волнением, гулко билось в груди. Он до сих пор сам не понимал цели своих действий. Его привело сюда единственное желание увидеть Бьякую перед отбытием в мир живых. Просто посмотреть на него, просто побыть рядом несколько минут. И средства достижения цели были не важны.
Абарай наклонился чуть ближе, чтобы лучше видеть лицо капитана ,и не удержался – провел пальцами по черным волосам, прохладной волной лежащими на подушке.
- Ты слишком много себе позволяешь, Ренжи.
Абарай резко отпрянул от кровати, будто легкий шепот отбросил его в сторону. Он онемел от удивления.
- Зачем ты пришел? – Бьякуя наконец открыл глаза.
- Вы разве не спали?
- Спал. Но в окно ты лез так, что мертвый бы услышал, - его голос звучал тихо и устало. И не похоже было, что Кучики рассержен.
Ренжи слегка растерялся.
- Простите. Хотел вас увидеть.
- Зачем?
- А вы до сих пор не поняли?
- Потому что, как ты сказал, любишь меня?
- Да, тайчо, - Абарай как-то вдруг сник.- А почему же еще?
- Повторю снова, что между нами не может быть ничего…
- Хорошо, пусть не может, - Ренжи перебил Бьякую, подойдя ближе к кровати, - Я уйду и больше никогда даже намеком не дам понять, как вы мне дороги, только скажите, что я вам безразличен.
Даже в темноте комнаты Кучики видел неподдельную мольбу и отчаяние во взгляде стоящего перед ним лейтенанта. Капитан отвел взгляд, вдруг поняв, сколько уже тот мучается, добиваясь от него ответа. Он вдруг попытался представить не то, как Ренжи любит или пытается достичь своей цели, а то, как он при этом страдает. Почему-то лишь сейчас именно эта нелепая встреча заставила Кучики по-другому взглянуть на него… в очередной раз. И не было сил даже отчитать его за недостойное поведение. Однако принятое до этого твердое решение придало капитану сил продолжать разговор.
- Мне нечего сказать тебе. Кроме того, что уже сказал – уходи, Ренжи.
- Ответьте сначала. Иначе силой придется меня отсюда выводить.
- Это угроза?
- Нет, тайчо, это то, что вот здесь – Абарай прижал ладонь к груди.
- Тогда я отвечу один раз. И больше ты никогда не заговоришь на эту тему вновь. Согласен?
Лейтенант лишь кивнул, приготовившись слушать так, словно не несколько слов сейчас должны были прозвучать, а смертоносный меч просвистеть над его головой. Хотя сложно сказать, что было хуже.
- Я не могу ответить тебе взаимностью, Ренжи, - Кучики немного помедлил, а затем продолжил, - Я не люблю тебя.
Тяжелая, давящая тишина охватила комнату после ответа Бьякуи. Он поднял глаза на Абарая, не в силах больше выдержать ее. Тот не смотрел на своего капитана. Еще через мгновение он подошел к окну и молча открыл его.
- Я не верю вам, - тихо произнес Ренжи, не оборачиваясь, - Но раз вы исполнили мою просьбу, то и я сдержу обещание.
С этими словами он почти бесшумно, поставив одну ногу на подоконник, спрыгнул на землю по ту сторону. Занавески и ночной сумрак скрыли его силуэт. Кучики слышал лишь, как тихо захлопнулись створки окна, а затем - удаляющиеся шаги по хрустящему под ногами снегу.
Бьякуя откинул голову на подушки и накрыл глаза рукой – что-то сейчас мешало ему смотреть… даже в темноту.


Когда тяжелые цепи поглотили его рейацу, сковали его, лишили возможности двигаться, он все равно не верил, что это происходит. Не верил, даже видя, как Бьякуя ставит барьер.
Кучики исчез из их общего мира, оставив за собой пустоту. А Сенбонзакура все искал его глазами меж падающих осколков. Искал до тех пор, пока дождь не окрасился алым. Тогда оковы стали настолько тяжелыми, что стоять больше не было сил – он почти упал на землю. Но рядом не было никого, чтобы вновь поднять его на ноги. Занпакто, как раненый воин, лежал на спине, и его боль растеклась по острому ковру, наполнив его красный оттенок кровавой густотой.
Один, снова один. Что он сделал неправильно? Чем заслужил такое жестокое наказание? Тем, что любил? Тем, что делал все, что мог, все, что считал правильным, лишь бы уберечь смысл своего существования? Нет, он не мог ошибиться. Не он заблуждается, а его хозяин, ослепленный влечением к своему лейтенанту. Бьякуя не видит, как увязает в трясине собственных чувств. И ни к чему, кроме новых страданий, не приведут попытки этого руконгайца добиться расположения капитана. И пусть Кучики отдаляет его от себя - это ничего не даст. Пока жив лейтенант, Бьякуя будет продолжать мучиться, продолжать страдать.
Сенбонзакура смотрел в расколотое небо сквозь прорези для глаз в своей маске, а оттуда сыпались и сыпались тысячи тонких лепестков. Бесконечно теряющее свой цвет дерево, обречено ли оно было с самого начала умереть, сгнив изнутри, или должно было вечно стоять, роняя осколки? Занпакто повернул голову к широкому могучему стволу – уродливых трещин, как шрамов, на нем стало еще больше, чем раньше. Сенбонзакура стиснул рукой цепь на груди в бессильном порыве – он не мог смотреть, как погибает его мир, к этому нельзя было привыкнуть. И нельзя допустить, чтобы кто-то приблизил момент, когда пламя жизни совсем угаснет в нем. Убийство ради защиты того, что тебе дорого – оправдано. Но почему Бьякуя не видит этого? Потому что любит Ренжи. Но ничего, найдется со временем способ избавить его от этой любви. И пусть Кучики навечно запечатает свой меч здесь – но будет жить, сколько бы не было ему отведено.
Занпакто приготовился ждать. Наступит когда-нибудь подходящий момент, и он сможет спасти своего хозяина. Это все, что он умеет, это его предназначение. И средства не важны.

Ренжи по темным улицам брел, куда глаза глядят. Домой возвращаться не хотелось. Идти к кому-то из друзей – тем более. Поэтому он, несмотря на холод и усталость, проходил улицу за улицей. Абарай пару раз столкнулся с патрулями других отрядов, из чего можно было судить, что прошел он немало, видел кого-то из второго. Но какое сейчас ему было дело до всех них? Сейчас вообще было все равно, что произойдет в следующий момент, через час, через месяц. И все снова из-за него… Нельзя сказать, что Ренжи не был готов к такому ответу Бьякуи – был, конечно. Но он не ожидал его. С самого первого момента, как Абарай принял твердое решение добиться Кучики, лейтенант был движим непоколебимой уверенностью, что и для Бьякуи он тоже что-то значит. А оказалось, что это не так. После одной короткой фразы его капитана все решимость куда-то улетучилась. Надежда, согревающая его, дающая силы к действию, будто погасла, оставляя за собой обреченность и пустоту.
Ренжи остановился посреди улицы и поднял голову к небу. Луна давно зашла за горизонт ,и сейчас почти черное полотно освещали мелкие россыпи холодных звезд, таких же холодных, как лежащий под ногами снег. Абарай наклонился и взял его пригоршню в руку. Снежинки мерцали и переливались на ладони, обжигая кожу. Лейтенант снова посмотрел вверх – и там тысячи сияющих точек. И все далекие, и все чужие. Он стряхнул с руки начавший таять снег и зашагал дальше.
Лейтенант все спрашивал себя, что теперь делать? Обещание, данное капитану ,не нарушить, да он и не собирался. Но как теперь оставаться рядом с Бьякуей? Как видеть его изо дня в день, говорить с ним? Выдержит ли он? А если выдержит, то сколько? Теперь Ренжи не смел вновь открыть свои чувства, вновь пытаться бороться за них. Он ведь до сих пор был уверен, что Бьякуя солгал, оттолкнув его, только не знал почему. Однако после тех слов не хотелось даже думать о другой возможности, не было желания вновь поднять голову и бороться за свою любовь. Кучики будто заразил его безысходностью, сковывающую льдом всякую надежду и веру в себя. Отныне, несмотря ни на что, лейтенант обязан держать свое слово перед капитаном. Чего бы это ему ни стоило, и как бы больно от этого ни было.

Абарай не заметил, как оказался на территории собственного отряда. За поворотом должно было показаться главное здание, где на втором этаже был их с капитаном рабочий кабинет. Ренжи медленно, шаг за шагом приближался к входу. Наверное, хорошо, что ноги привели его именно сюда – через пару часов уже нужно будет отправляться на грунт, а до этого не мешало где-нибудь согреться.
Лейтенант поднялся на энгава . За закрытыми седзи горел свет, хотя дежурный уже наверняка давно видел десятый сон. Ренжи осторожно отодвинул одну створку и зашел внутрь. Как он и предполагал, какой-то молодой шинигами спал на посту, накрывшись теплым зимним хаори – в помещении было довольно прохладно. Лейтенант, стараясь не шуметь, направился к лестнице на второй этаж, намереваясь оставшееся время провести в кабинете. Однако то ли у дежурного был чуткий сон, то ли Ренжи двигался слишком шумно, но парень проснулся и, видя, что он не один, тут же вскочил на ноги.
Кажется, никто из них не ожидал увидеть другого в такое время в этом месте. Абарай с недоумением уставился на заспанное лицо Рикичи, а тот, пряча взгляд, бормотал какие-то извинения. Ренжи остановил его жестом.
- Я сейчас здесь не как лейтенант. Да и следить в такой холод особо не за чем.
Теперь уже рядовой смотрел на Абарая удивленно – тот хоть и относился к подчиненным по-хорошему, но проступков не спускал. А сейчас его будто подменили.
- Может быть, вам чего-нибудь принести? – наконец сообразил парень, прежде чем Ренжи скрылся за поворотом.
- Нет, не надо, - лейтенант остановился и задумался, - А разве сегодня твоя очередь дежурить?
- Со старшим офицером поменялся. У него какие-то дела срочные в семье, вот и попросил меня…
- А, хорошо.
- И вам бумаги какие-то принесли вечером. Я на столе оставил.
Ренжи кивнул задумчиво. Он говорил машинально, будто не слыша того, что говорит Рикичи.
- Завтра третий офицер ими займется.
- Третий…?
- Пока он будет отвечать за отряд. Меня командируют в мир живых.
И не дожидаясь, пока юноша ответит, Абарай повернулся к нему спиной и стал подниматься наверх.
Рикичи еще несколько минут стоял, устремив взгляд туда, где только что бы Ренжи, затем тихо вздохнул и сел обратно на свое место. Может быть, ему и хотелось бы подняться за лейтенантом, но он бы и не подумал так поступить. На то были свои причины, да , судя по поведению Абарая, его лучше было сейчас не тревожить. Поэтому юноша вновь накинул хаори и лег на бок, подложив под голову руку.
Видимо, на этот раз он уснул крепко, потому что Ренжи, утром спускаясь по лестнице и покидая казармы, не разбудил его. Лейтенант несколько минут стоял рядом со спящим, с грустью и нежностью рассматривая его спокойное лицо, а затем вышел, чтобы через полчаса уже быть перед пока закрытыми сенкаймон, в ожидании других офицеров.

До того, как придет новая смена, оставалось около часа. Под утро мороз стал еще крепче и, пробираясь за зарытые седзи, тянулся к сонному теплу домов. Даже в эти часы ночь еще окутывала безлюдные улицы Серейтея, не торопясь отдавать свое место приближающемуся рассвету.
В здании шестого отряда Рикичи съежился под накидкой, так что видно было только его лицо. Ему снился красочный сон, смысл которого был ему очень знаком. И нельзя было с уверенностью сказать – плод ли это его воображения, или память вдруг решила сплести воедино многие события ушедшей осени. Хотя, пожалуй, ее ухода Рикичи и не заметил. Для него с самого конца лета повеяло холодом и одиночеством.
Юноша повернулся на узкой скамье, кутаясь в хаори посильнее – что-то потревожило его во сне. Возможно, он видел там своего лейтенанта, как видел его однажды на поле боя, когда хотели казнить Рукию – поверженным, окровавленным, но не сломленным. Розовые лепестки кружились над ним, предвещая лишь смерть. Как же больно было смотреть на ту первую битву, как же хотелось при каждом пропущенном Ренжи ударе кинуться к нему и закрыть собой. Но что он мог? Ничего. Ровным счетом ничего против капитана. Кучики, верно, и не заметил бы его на своем пути. В тот раз его от безумной попытки удержал Ямада Ханатаро, а во второй раз – на тренировочном стадионе… нечто другое не позволило ему показать свое присутствие. Да, тогда на закате он видел, как был ранен Ренжи – Бьякуя вновь оказался сильнее. И пусть говорили, что это случайность, но своим глазам доверяешь больше, чем слухам. И тогда, когда Абарай чуть не погиб во второй раз, в душе молодого шинигами возникли те же переживания, что и раньше. Даже несмотря на случившееся между ними, Ренжи был для него слишком дорог.
Нельзя отрицать того, что Рикичи испытывал к нему чувства гораздо более сильные, чем дружба. И он отдавал себе в них отчет, пожалуй, с самого начала. Вот только разочарование наступило слишком быстро. Той первой сентябрьской ночью, чувствуя прикосновения рук Ренжи, жар его тела и поцелуев, он думал, что они принадлежали ему. На мгновение Рикичи был счастлив. Счастлив и напуган таким быстрым поворотом событий. Однако секундное счастье ранит, пожалуй, еще сильнее, чем то, к которому успеваешь привыкнуть. Поэтому, увидев в глазах Абарая сначала непонимание происходящего, а затем вину, он осознал, что это был всего лишь мираж – не более чем мимолетная иллюзия.
Но, как бы там ни было, даже случившееся не смогло заставить чувства юноши угаснуть насовсем. Притупить – возможно, да. Рикичи интуитивно понял, что те ласки предназначались не ему, а кому-то другому, кого Ренжи видел в том сне. Он видел, что лейтенант изменился после этого – его будто беспокоило нечто неразрешимое. Это несложно было заметить, присмотревшись получше, а тому, кто хочет увидеть – тем более.
За это время Абарай предпринимал несколько попыток наладить отношения, но Рикичи старательно избегал каждой. Не потому, что держал зло или не простил – нет. Просто не мог смириться с произошедшим. Он решил сначала справиться с собой, научиться контролировать неуправляемую любовь, понимая, что иначе она будет служить помехой их дружбе. Она грозила перерасти в противостояние, упрямое неповиновение, а это было бы еще хуже. И ничего другого, как ждать, не оставалось – Абарай уже принадлежал кому-то. Возможно, не взаимно, но сам свое сердце отдал наверняка.
А еще ранение Ренжи открыло, наконец, человека, к которому так тянулся лейтенант. И это была не просто мечта, о которой знали, пожалуй, все друзья, не просто восхищение и стремление стать похожим – это было именно то чувство, что Рикичи никогда принадлежать не могло бы. Кучики Бьякуя – его капитан – ледяное совершенство. И никто ему не соперник.
Однако может быть шанс - и был бы, если бы не … С какой бережностью капитан держал своего раненого лейтенанта, с каким выражением лица говорил ему что-то – жаль, слов не было слышно.
Рикичи давно простил Абараю все, в чем тот мог быть хоть сколько-то виноват. Только с собой юноша никак не мог справиться – слишком жарко горит первая любовь, и слишком сложно потушить ее огнь. Возможно, после того, как Абарай вернется из мира живых, Рикичи сам попросит у него прощения, и все будет по-старому. Что бы ни случилось, а лейтенант так и остался для него примером для подражания.
И теперь, лежа под теплым хаори, юноше снился далекий летний день, жаркий и безмятежный, когда так хотелось осенней прохлады, и спастись можно было, только гуляя где-нибудь в лесу, далеко от раскаленных улиц Готей. Рикичи улыбнулся сквозь сон, еле заметно и чуть грустно.

Две недели прошло с тех пор, как Бьякуя находился в госпитале. Он ежедневно получал отчет о работе своего отряда, в свободное время решал вопросы, требующие немедленного внимания. Однако это не включало и сотой части тех дел, что приходилось выполнять обычно. Поэтому, с одной стороны, Бьякуя был рад, что у него появилась возможность привести мысли и чувства в порядок, а с другой – он иногда задумывался, не слишком ли много времени он им уделяет.
Абарай был далеко от него. Способность отслеживать его рейацу сейчас была бесполезна. Все новости о задании лейтенанта поступали лично к главнокомандующему. Ни единого слова о Ренжи за все это время. Только бесконечные мысли, мысли, мысли.
Бьякуя надеялся, что в его отсутствие он, наконец, справится с собой. Но может, прошло слишком мало времени? Кучики до сих пор терзала вина за то, что он оттолкнул лейтенанта, сделал ему больно. Но иначе было нельзя. Той ночью, когда Ренжи пришел к нему в палату, в скрывавшей их темноте было понятно, что он чувствует, и как последние слова ранили… на этот раз не его тело. Кучики твердил себе, что должен забыть, выкинуть из головы свои неуместные желания – сказанное не вернешь, и пути назад уже не было. Так будет лучше для них обоих.
Однако помимо Ренжи, волновал Бьякую и его занпакто. После снятия печати капитан больше ни разу не появлялся во внутреннем мире, ни разу не пытался поговорить с духовным мечом, решив дать время на размышления им обоим. Сенбонзакура тоже не предпринимал попыток к примирению. Кучики не настаивал. Он лишь ждал, надеясь на понимание.

Однажды вечером, когда глава клана уже готовился ко сну, в дверь постучали. На пороге стояла Котецу Исане.
- Простите что так поздно, но вас хотела бы видеть Унохана-тайчо.
Бьякуя попросил подождать, и через несколько минут уже следовал за лейтенантом, хотя за долгие дни, проведенные в отряде, успел выучить все возможные переходы этого здания.
Рецу ждала его в кабинете, и как только Исане удалилась, предложила Кучики сесть напротив нее.
- Еще раз приношу извинения за то, что так поздно потревожила вас, но мне не хотелось бы откладывать этот разговор на завтра.
Бьякуя кивнул в знак того, что внимательно слушает.
- Когда я попросила вас остаться в госпитале на несколько дней, то не предполагала, что наши исследования так затянутся. Все это время я пыталась понять, чем вызвана нестабильность вашей духовной силы…
- И что же?
- Мы искали причину в вас, в вашем теле, но так ничего и не нашли.
Унохана выдержала некоторую паузу перед тем, как продолжить дальше.
- Однако мы не касались одной области. Если быть до конца честной, то в четвертом отряде на ней никто не специализируется, это скорее сфера деятельности Бюро новейших технологий, но с вашего согласия попытаться мы можем.
- Что вы имеете в виду?
- Ваш внутренний мир и , в частности, ваш занпакто.
Бьякуя не ответил, в его голове вдруг пронеслась сотня мыслей, складываясь в единую неразрывную цепь. Если дело в его отношениях с Сенбонзакурой… тогда многое становилось яснее.
- Или вы хотите прекратить нашу дальнейшую работу?
- Что я должен буду сделать?
- Вы сможете материализовать ваш занпакто и удерживать его в таком состоянии?
- А что случится, если я решу оставить все на этом этапе?
Капитан четвертого немного помедлила с ответом, решая как лучше объяснить последствия такого шага.
- За время, проведенное вами здесь, я смогла понять только одно. Проблема, повлиявшая на ваше здоровье, кроется гораздо глубже, чем мы предполагали ранее. Затронут внутренний мир – основа силы и духовности шинигами, и не считаться с этим нельзя. Я бы могла предположить, что ваша связь с занпакто ослабевает или как-то перерождается. Неизвестно, к чему это может привести. Если случится так, что вы потеряете духовный меч, то думаю, мне не стоит объяснять, чем это обернется? А в данном случае я не даю гарантии, что с вами будет все в порядке. Если ваша реакция на нестабильность рейацу так показательна, то что случится, потеряй вы ее опору? Возможно, мои слова не оправданы, но и ваша жизнь может быть поставлена под угрозу.
Кучики выслушал длинную речь Уноханы, не отрывая взгляда от своих рук, сложенных на коленях. Еще на середине их разговора он смутно догадывался, что итог может быть таким, но услышать это… Однако когда Бьякуя поднял голову, в его взгляде читалась лишь уверенность.
- Завтра утром я буду ждать вашего лейтенанта. Надеюсь, вам удастся исправить положение.
На этом Кучики поднялся – все было обговорено – и, пожелав доброй ночи, вышел в коридор. Неожиданный «подарок» преподнесла ему жизнь. Да только он не может теперь позволить себе умереть. Ведь у него появился смысл существования, пусть и совсем безнадежный.

В середине декабря в этом году погода была необыкновенная. Безветрие стояло вот уже несколько дней, сохраняя снежные одеяла, расстилающиеся всюду, куда ни посмотри. Днем Серейтей переливался морозным серебром, искрился в прозрачных зимних лучах, а ночью луна заставляла его мерцать в своем еле уловимом свете. Однако такое затишье, к сожалению, не могло длиться долго.

Извинюсь еще раз, было 3 главы.

http://www.diary.ru/~Gin-no-heishi/p99462407.htm - IV

http://www.diary.ru/~Gin-no-heishi/p104860208.htm - VI, Эпилог