Не время течет мимо нас, как мы привыкли думать, а скорее наша собственная жизнь течет и проходит на его неподвижном фоне.

Во времени как явлении затаено нечто ускользающее, божественное, недоступное чувствам и разуму человека, зависящее только от неведомых ему внеземных сил. Оно капризно, переменчиво, обладает свойством то ускоряться, то замедляться. Когда мы чего-то ждём в будущем, то время тянется томительно долго, минуты превращаются в часы, а часам нет конца; когда же наши ожидания остались позади, то нам кажется, что все промчалось столь стремительно, будто ничего не было и вовсе, а наши прежние терзания выглядят смешными. Ну а настоящее вряд ли кому-то удается ощутить или почувствовать осязаемо, и понять, что это такое. Секунды и минуты стремглав пролетают мимо нас, часы и дни ещё как-то можно увидеть, да и то лишь на мгновение.

«Реально – прошлого нет, - рассуждает архимандрит Рафаил (Карелин) в книге «Христианство и модернизм». – По отношению к человеку прошлое существует как воспоминание. Реально – будущего нет. По отношению к человеку будущее – предвидение. Будущее – это возможность, прошлое – то, что имеет в настоящем свои следствия. Будущее – небытие, прошлое – небытие, настоящее – грань между двумя безднами небытия, луч, тонкий, как геометрическая линия, непрестанно скользящий от будущего к прошлому».

А уж время во сне – особая статья, подлинное чудо жизни. Сон для человека есть переход в иную жизнь, близкую к вечности; он словно бы наполнен смыслом иного, непонятного нам мира, который напоминает что-то смутное, до боли знакомое, но не постижимое ни памятью, ни умом.

В глубинке по крайней мере девять черных африканцев из каждых десяти не ведают своих лет и ощущают время и его течение по-своему. Для них человек сначала очень молод, потом молод, затем вступает в средний возраст и, наконец, он стар, а потом, в один прекрасный день, навеки переезжает к предкам, и родичи хоронят новопреставленного, шумно радуясь и завидуя ему. Радуясь – потому что у них появился новый защитник в ином мире. Завидуя тому, что он встретится с дорогими, любящими предками.

Многим африканцам неведомы сантименты – ни горечь об ушедшей молодости, ни страх перед старость, ни беспокойство о завтрашнем дне. Как будет – так будет. В этом есть свое счастье – измерять жизнь бесконечностью, верить в вечность, а не пытаться урвать у судьбы минуты и мгновения. Африканец живет теми событиями и в тех событиях, которые реально происходят, а покинув наш мир, тоже будет жить, но уже среди любимых предков. По его понятиям, живые владеют землей вместе с мертвыми.

Время и пространство шли и идут рука об руку, и временные единицы измеряли пространства (дни луны в пути). Соотношение временного и пространственного у каждого народа свое. Не потому ли правы те, кто говорит, что нет ни пространства, ни времени в их раздельности?

Время и пространство настолько близки друг другу и неразрывны в понимании, что на некоторых африканских языках для их обозначения используется одно и тоже слово.

Время в Черной Африке всегда конкретно, вещественно. Время не бывает просто временем: это всегда время чего-то.

Человек рождается во времени и живет в нём с правом использовать его без злоупотреблений. По этой причине африканцы отказываются рассекать его на часы, получасы или четверти часа и использовать его так, чтобы вечно не торопиться куда-то с бешеным неистовством. В их глазах время не кончается: оно – символическое отображение вечности, косвенное напоминание о ней.

из материалов издания "Чудеса и приключения"