… По моим оценкам, огненное море покрыло около сорока квадратных миль. Жар, бухавший из топки под нами, можно было ощутить даже в кабине. Все небо было ярко окрашено оттенками алого и белого цветов, и свет внутри самолета был жутковатым, каким иногда бывает осенний закат. Нас охватил такой ужас от этого внушающего страх пламени, что, прежде чем лечь на обратный курс, мы довольно долго в одиночестве кружили над городом, совершенно подавленные нашим представлением о том кошмаре, который творился там, внизу. Яркое свечение, сопровождавшее то массовое уничтожение, можно было видеть еще и полчаса спустя после того, как мы покинули это место…

А в полдень 14 февраля сотни уже американских стратегических бомбардировщиков нанесли третий удар по горящему Дрездену. В городе воцарился ад. И, словно бы всего этого было мало, «летающие крепости» сменили появившиеся следом за ними американские истребители. На бреющем полете они при свете дня начали настоящую охоту за абсолютно беззащитными людьми, поливая пулеметными очередями и обстреливая из своих пушек колонны тех, кто выжил при бомбежках и стремился уйти из горящего города, а также тех, кто стремился в город на помощь оставшимся.

Изобретательности смерти можно было только поражаться. На площади в Старом городе несколько сот человек попытались спастись, забравшись в большие стационарные емкости с водой. Забраться-то забрались, да выбраться оттуда им не позволили скользкие бетонные стенки. Впоследствии спасатели обнаружили, что воды в тех емкостях стало наполовину меньше: она испарилась от страшного жара огненного смерча…

Очевидец по фамилии Радеманн написал своей матери через неделю, 22 февраля: «Мне никогда не забыть картины того, что, очевидно, было матерью и ребенком. Они скрючились, впеклись друг в друга и в асфальт. Их только что от него оторвали. Ребенок, скорее всего, находился под матерью, потому что еще можно было ясно различить его контуры и обнимающие его материнские руки» (см. David Irving, cit. op., p. 211).

[533x434]