Девочка Поломайка

Эта девочка, может была вовсе и не злая, но дурно воспитанная мещанкой-мамашей – это уж точно. Когда девочка еще не одна гуляла по лесам, а все с той же мещанкой, та сама часто рвала цветы, которые потом бросала, ведь лесные цветы быстро вянут, и Поломайке не запрещала – пусть, мол, дитя тешится.

Дитя и тешилось в волюшку – носилось по лесу, вытаптывало фиалки и медуницу (от обиды, что их нельзя до дома донести – умирают раньше), ломало ветки на деревьях, залезая ни них или же просто так. Скоро в этом лесу, который рос рядом с их домом, не осталось ни одного цветка, а деревья торчали с обломанными культяпками-ветками.

А мещанка и радовалась – вот, мол, какое дитятко веселое растет. И вовсе им было не жаль ни травы, ни деревьев. Им даже ни разу не подумалось, что те не цементные сваи и им больно и обидно.

Деревья, как известно, ооооооочень долго терпят, прежде чем начать действовать. Поломайка уже успела вырасти немножко, гуляла уже с ребятами, а не с мамашей.
Вот раз гуляет Поломайка, а с ней девочки и мальчики. А мальчик один очень уж нравился Поломайке, а она ему не очень. Вот и решила Поломайка, так сказать, впечатлить мальчика.

- Сейчас, - говорит, - штуку такую покажу – все поудивляетесь!
И с этими словами залезает Поломайка на широкое дерево с дуплом, напихивает в то дупло бумаги и поджигает. А был уже немножко вечер, дупло большое, бумаги много – все как полыхнет! Дети кто обрадовался, вот, мол, красотища, да вот, мол, какая замечательная наша Поломайка – чего удумала, а кто и не очень обрадовался.

А дерево как закричит! И не стерпело! Выплюнуло горящую бумагу, схватило Поломайку за руку и откусило ее. Взвыла Поломайка не своим голосом, дети завизжали и разбежались. А дерево бросило окровавленную Поломайку на землю, да как вытянет корень, как наступит на Поломайку. Тут бы ей и конец, но передумало вдруг дерево, отпустило Поломайку и ушло.

Отдышалась Поломайка, смотрит – ночь уже, куда идти не припомнит. Ну да делать нечего – не пропадать же здесь. Зажала она левой рукой место, где правая была, чтобы кровь успокаивалась, и хотела, было встать – да не смогла. Видит – дерево ей ножки поломало. Заплакала Поломайка и так, обливаясь слезами, поползла по лесу туда, где ей огни какие-то почудились.

Ползет, ползет, а ей навстречу дерево стоит. Тоже большое, но без дупла.
- Деревце милое, шпала будущая, помоги, - взмолилась Поломайка.
А дерево наклонилось к ней, да как крикнет:
- Поломайка! Кто это тебя так?

Рассказала Поломайка, а дерево ей в ответ:
- Руку откусил? Ну, так я еще добавлю! Никак забыла, кто на мне ножом имя мальчика вырезал?
Сказав так, дерево схватило Поломайку и оторвало ей одну ножку.
Кричала Поломайка, отбивалась Поломайка, пощады просила – ничего не помогло. Унесло дерево ее ножку, а ее рыдать оставило.

Видя, что совсем скоро обессилит, Поломайка собрала силенки и, не тратя их на сетования, поползла дальше.
В скором времени встретилось ей еще дерево. Оно так же ее узнало и вместо помощи оторвало Поломайке другую ножку.

Последним усилием Поломайка поползла дальше, и тут ей встретился клен, с которого в прошлом году она своими руками обломала все ветки с красивыми листьями. Видя бедственное ее положение, и особо долго не раздумывая, клен оторвал у Поломайки последнюю ручку и, маша ей как флагом, удалился в чащу леса.

Тут уж Поломайка совсем духом упала. Боль неимоверная, ползти больше нельзя, да и силы кончились. Уткнулась Поломайка носом в какой-то пенек и стала конца поджидать. А вот пенек-то как раз ее и пожалел. Был он гнил и трухляв. Его срубили еще до рождения Поломайки, и поэтому личного зла у него на нее не было.

- Заползай, девочка, на меня, - молвил он ей, - так и быть спасу тебя от смерти.
- Да как же я заползу, дяденька, - отвечает Поломайка, - нету больше у меня ни ножек ни ручек.
- А ты как змейка ползи, ребрышками.
Изловчилась Поломайка и вползла на пенечек. А тот ее корой поддерживал, помогал всячески. Заползла и провалилась – такой трухлявый был пень. А, провалившись, застряла. Кора сухая впилась в ее раны, и закричала Поломайка пуще прежнего.

- Терпи, - говорит пенечек, а сам возится, веточки поднимает, корни вытаскивает.
Приставил он веточки к поломайкиным бокам туда, где раньше руки были - перестала там кровь течь - приросли веточки. Приставил изнутри корешки – и приросли они на место ножек. А кора все вжималась в тело, выше ползла, да так и покрыла всю Поломайку, только голову ей оставило.

Стоит Поломайка живехонька, ничего у нее больше не болит, да только и двинуться она больше не может. Так и осталась стоять. А пеньку тому все равно благодарна была – спас все-таки.
На другой день стали люди искать Поломайку, да не нашли – к утру ветки с листьями наглухо ее голову скрыли.

Так и осталась Поломайка маленьким коряжистым деревом. Много лет она так жила. Плакала, когда ее же детские друзья вырезали на ней буковки, да обламывали ее ветки по осени, завидовала, когда тот самый мальчик, для которого она дерево подожгла, прятался под ней во время дождя с другой девочкой, но сделать ничего не могла.

А как-то лет двадцать спустя пришли к ней два других ее знакомых мальчика. Пощупали ее ствол, пометили краской. А потом и спилили. И наделали из Поломайки ящиков для фруктов. А из веток ее надергали прутьев для метел. Метлы получились крепкие, добротные.
Метут теперь Поломайкой улицы, да похваливают.