Вчера приезжала Кристина Вантаа, рассказывала о своих попытках получить убежище в Европе в 2004-2006 годах. Она была одним из первых русских беженцев-ЛГБТ, и уехала из РФ в то время, когда Россию еще считали "безопасной и демократической" страной. Так вот, Кристине много раз отказывали в получении убежища и пытались депортировать ее назад на Родину. Спасаясь от депортации, она успела побывать практически во всей Европе - Нидерланды, Дания, Финляндия, Швеция, Германия... Жила в Лапландии, бывала в концентрационных лагерях, сидела в депортационных тюрьмах. Совершила огромное количество поездок, не имея документов и практически без денег. Даже в самой сжатой форме ее рассказ о перенесенных ею испытаниях заставил меня испытать глубокий шок. Вы читали роман "Возлюби ближнего своего"? Это мое любимое произведение Ремарка. Если вы пока что до него не добрались - оно посвящено тому, как беженцев из нацистской германии, словно скот, гоняли туда-сюда через европейские границы. Ни одна страна не хотела принимать у себя этих нелегалов, так что их ловили и вышвыривали из страны. А там, на противоположной стороне границы, сразу же опять ловили и гнали назад... и так до бесконечности, иногда по пять раз за одну ночь. Беженцы голодали, проявляли чудеса предприимчивости, чтобы раздобыть себе фальшивые бумаги и какой-то заработок, выполняли самую тяжелую и неприятную работу за гроши - ведь их права не защищали никакие местные законы. Когда читаешь эту книгу, ужасаешься тому, как люди "с паспортом" переставали видеть человеческое существо в любом, кто не имеет документов и находится в их государстве нелегально. Все, что показалось бы преступным и чудовищным по отношению к другому человеку, воспринималось, как что--то естественное и нормальное по отношению к такому беженцу. Но это не опишешь, лучше почитайте самого Ремарка. Я просто хочу сказать, что, когда я читал "Возлюби ближнего своего", то я - как когда-то с сочинениями Солженицына - воспринимал описанные там события, как часть другой эпохи. Но вчера, когда я слушал рассказ Кристины, я понял, что, по сути, изменились только декорации, все обстоятельства остались прежними. Как только ты покидаешь мир, в котором твои права обеспечиваются какими-то бумагами, ты сразу же перестаешь быть человеком. С тобой будут обращаться хуже, чем с собакой - и никто ни на секунду не подумает, что происходит что-нибудь недопустимое. Ни одному из тех людей, которые будут равнодушно обрекать тебя на насилие, отчаяние, проституцию или безумие, ни на секунду не покажется, что они обращаются с тобой бесчеловечно. Они будут относиться к твоим словам и к твоему существованию как угодно - с насмешкой, раздражением, усталым равнодушием, но только не с сочувствием. Ты просто выпал из той категории людей, которым полагается сочувствие - примерно так же, как какой-то русский барин мог быть сострадательным и тонким человеком с представителями своего сословия, но ему просто не пришло бы в голову подходить с той же меркой к мужику. Но только это происходит не в какой-то исторической эпохе и не в книге, это происходит в настоящую минуту - изменяется только название тех групп, которых не считают за людей. Кристина говорит, что положение ЛГБТ сейчас стало намного лучше, но на деле это означает только то, что в настоящую минуту издеваются над кем-нибудь еще - сирийцами, или беженцами из Восточной Украины, или над любыми нелегалами внутри любой страны.

Я чувствую моральную ответственность за то, что я принадлежу к "благополучным" беженцам, и не хотел бы закрывать глаза на неблагополучие других людей - ничем, по существу, не отличающихся от меня и моих близких. Я нахожусь в чужой стране и не участвую в ее политике, следовательно, я могу помочь исключительно как психолог или волонтер благотворительной организации. Живя в России, я много работал с людьми, пережившими физическое и сексуальное насилие, а также с теми, кто столкнулся с ксенофобией и травлей, и я был бы рад помочь русскоязычным беженцам в качестве психолога-консультанта. Сейчас я обдумываю свои возможности. Насколько просто мне было работать в составе большой психологической службы, например, Горячей линии Российской ЛГБТ-сети или Кризисного центра помощи женщинам и детям, настолько же сложно подступиться к такой задаче в качестве частного лица, поэтому я был бы благодарен за любой совет по поводу организации или сообществ, с которыми можно было бы сотрудничать. Заранее спасибо всем, кто отзовется.