Вчера мы с Соней были на воскресной мессе в Saint-Genis-Laval. Утро было туманным, но теплым. Наш пригород выглядел совершенно безлюдным - за всю дорогу нам встретилось только несколько человек, которые выгуливали своих собак. Однако, когда мы поднялись на холм, мы увидели большую группу прихожан, собравшихся у церкви. Особенно мне запомнилась одна девочка лет семи. Родители явно постарались одеть ее нарядно - белые чулочки, белые туфельки, юбка в складочку. Но девочка была очень решительная, и, когда видела в толпе каких-нибудь знакомых детей, направлялась в ним строевым гренадерским шагом, исключительно комично сочетающимся с этими чулочками. По-видимому, большинство прихожан этой деревенской церкви давно и хорошо знакомы. Мы, конечно, выделялись среди них - и лица у нас не совсем обычные, и одеты мы по-другому. Но, если кто-нибудь и обращал на нас внимание, то смотрели вполне приветливо. Во всяком случае, я не чувствовал никакой неловкости, которая обычно бывает, когда оказываешься в незнакомой обстановке. 

Вообще, французы очень деликатные, внимательные люди. Когда мы вошли в церковь, какая-то маленькая девочка очень хотела дать мне книжечку с текстом службы (там целая полка таких книжечек, и все берут их перед мессой, чтобы следить за ходом службы, а потом кладут на место). Но я был слишком погружен в себя и даже не заметил эту девочку, так что она даже растерялась. Это все мне Соня рассказала, она шла следом и взяла у девочки книжечку, чтобы та не расстраивалась. А потом началась служба. Это была первая католическая служба, которую я посетил. Она довольно сильно отличается и от православной, и от протестантсткой. Прихожане сидят на длинных скамьях, а в определенные моменты все дружно встают, чтобы петь или читать молитвы. Не считая тех моментов, когда священник за кафедрой читает проповедь или тексты из Евангелия, играет орган. Самое захватывающее ощущение - это когда все люди в церкви, как будто в едином порыве, поднимаются на ноги и начинают петь. По идее, такая большая толпа людей (а в воскресенье в местной церкви очень людно, прихожане занимают все скамьи, и еще стоят в боковых проходах) должна звучать нестройно, но из-за того, что все хорошо знают молитвенные тексты, и еще, я думаю, из-за гармонизирующих свойств высоких сводов потолка (акустика там просто потрясающая) вся эта толпа звучит, как настоящий хор. Это удивительно красиво, перехватывает дух. 

Вообще, у меня сложилось впечатление, что здесь прихожане принимают более активное участие в церковной службе. С кадилом ходит не дьякон, а мальчики из церковного хора в белых мантиях. Всего их восемь или десять человек, самым младшим - лет по 9-10, самым старшим - около пятнадцати. Они же носят высокие подсвечники и крест. Евангельские тексты с кафедры читает не только священник, но и люди, вероятно, не имеющие духовного сана, а сами являющиеся прихожанами - я сужу по тому, что послание апостола Павла с кафедры читала женщина, а женщин католики пока что не рукополагают. Несколько пожилых людей собирали пожертвования в специальные плетеные корзиночки. Во всем чувствуется почти оркестровая гармония и слаженность, которые, при всем при том, не выглядят искусственно и не мешают сосредотачиваться на внутреннем смысле происходящего. 

После органа, самым восхитительным в местных церквях я назвал бы витражи. Высокие романо-готические окна красивы сами по себе, но лучше всего они в тот момент, когда выходит солнце. Стены как будто раздвигаются, и помещение становится воздушным и сияющим. Окна как будто накаляются, становятся ало-золотыми. Но это нужно видеть, описать я не могу.  

Я очень много плакал, потому что за последние несколько лет у меня постоянно не хватало времени, чтобы оплакивать свои потери. Умер Леша. Умер Хэллокс. Посадили Ильдара. ***** сходил с ума на моих глазах, трудно представить что-нибудь ужаснее его страданий - это многолетнее погружение в безумие, когда нити, связывающие человека с реальностью, расползаются у него в руках, вопреки всем его попыткам удержаться на краю этой бездны отчуждения. Если вдуматься, то в нашей жизни, под тонкой пленкой повседневных дел, скрывается целая бездна горя. Драма нашего человеческого существования заключена в том, что можно быть очень счастливым - и очень несчастным в то же время человеком, тогда как представить себе счастье без страданий так же трудно, как хлопок одной ладонью. Иногда я думаю, что если бы нам это удалось - составить представление о счастье без страданий, о добре без зла - то это, собственно, и был бы апокатастасис, общее спасение, наступление Царства небесного для всех людей. Но пока что наш человеческий разум, опутанный паутиной логики, не может вообразить что-нибудь до такой степени противоречащее принципу реальности, как счастье без страданий. И мы остаемся пленниками реальности, навязывающей нам свои законы. 

Впрочем, это философия. А я хотел дорассказать о мессе. Как я уже написал, я очень много плакал. Соня тоже - скорбь вообще очень заразительна, а Соня временами понимает меня лучше, чем я сам понимаю себя. Видя, что мы плачем, несколько прихожан выразили нам свою поддержку - одна женщина специально подошла, чтобы сказать несколько теплых слов и пожелать нам сил, а седой мужчина просто кивнул и жестом выразил свою поддержку, проходя мимо нашей скамьи. Я был глубоко тронут. В целом - это было потрясающее ощущение, одно из самых сильных за все это время (моего пребывания в Лионе). Очень надеюсь, что в следующее воскресенье мы пойдем туда опять.