________________________________________
Смерть, отчаяние и застолье с дьяволом- беспокойные времена для U2. В этом интервью они открывают драму лучшего альбома в их жизни.
________________________________________
Боно выглядит так, словно его хватил удар. Его шатает, голову трясет, глаза затянуты пеленой. Он поет. "Hello, hello",- поет он, на каждом слове тыкая в меня пальцем. "We're at a place called Vertigo."
Сегодня 1 июля, мы в столовке Hanover Quay studio в Дублине. "Vertigo", первый сингл из нового альбома U2, гремит из динамиков в стенах. У Боно не приступ эпилепсии, скорее всего он танцует, хоть и не заботится о ритме. Как и многие люди определенного возраста (на ум приходит Jeremy Clarkson), он с головы до ног в джинсе.
Эдж сидит за длинным обеденным столом, накладывая себе салат с лососем, и кивает в такт музыке. Напротив Ларри Маллен и Адам Клэйтон наблюдают, как Греция вышибает Чехию из Чемпионата Европы по футболу. Никто не обращает на вокалиста ни малейшего внимания.
Через 11 месяцев после начала записи U2 готовы завершить свой 11-ый студийный альбом на день раньше графика. Он называется "How to Dismantle an Atomic Bomb" и в продажу поступит в ноябре. Правда не все идет гладко (иначе- это не были бы U2). В прошлое рождество группа свела на нет целый год работы и заменила продюссера Chris Thomas на старого знакомого Steve Lillywhite.
Теперь надо договориться о порядке звучания песен на альбоме. У Боно и Эджа есть свои соображения на этот счет. Оба не согласны друг с другом. Каждый будет наседать на меня весь вечер, проникновенно убеждая, что его вариант лучше. "Не уверен, что Эдж прав,- говорит Боно.- Это нелепо. Нельзя вторым трэком делать медленную песню."
Расположенная на берегу реки Liffey двухэтажная Hanover Quays напоминала бы студенческую общагу, если бы не была напичкана дорогим електронным оборудованием. Здание будет снесено в следующем году, дабы освободить место для развития побережья реки. А U2, благодаря любезности правительства Ирландии, переберутся в желтенькую башню на пристани милей выше.
Вверх по лестнице- кухня, столовка и комната отдыха с софой и вешалкой для шляп, увешанная Стэтсонами Боно. Огромные окна- длинной во всю стену и высотой от пола до потолка. За окном пришвартованы грязные лодчонки. Группа купила их, чтобы обезопасить себя от любопытных взоров туристов: они больше не подплывают к их причалу. Внизу- комната для репитиций, "телевизионная" и две студии. Большую часть альбома U2 записали в меньшей из двух студий. Это темная убогая комнатушка, которую можно пересечь в четыре шага.
Прошлой ночью Боно подвез домой двух фэнов, ошивавшихся возле студии. Условие одно: в машине они должны были слушать различные миксы на песни из нового альбома и высказывать свое мнение. Lillywhite припомнил, что то же самое Боно проделал с забредшим в студию почтальоном.
"Боно практикует такие штучки,- говорит Эдж,- разбрасывает по дому разные вещи, а потом наблюдает реакцию на их обнаружение при уборке."
Сегодня я буду этим мусоросборником. За обедом мне предстоит прослушать пять новых песен за бутылочкой вина.
В итоге U2 отыграли весь альбом. Lillywhite притащил снизу кучу дисков. Боно конвульсивно дергался и коментировал каждый трэк:" Отличный бас", или:" Жуткая рифма".
Первое впечатление: со времен The Joshua Tree это самый похожий на U2 альбом. В нем есть цельность. Иногда он напоминает The Unforgettable Fire или War., где-то All That You Can't Leave Behind. Очевидно, что к U2 вернулась уверенность в себе. Шатание, характерное для них середины 90-х - неожиданная ирония, танцевальная музыка и огромные лимоны - осталось позади .
Когда все разошлись, Боно предложил мне прослушать альбом в том порядке, в котором он хотел бы его слышать (две быстрых песни, две помедленнее и т.д.). Он мучает меня вопросами: "Какой трэк выпустить синглом? Какой ремикс лучше?"
"Мы никогда не соревнуемся с другими группами,- говорит Боно, прикуривая сигарету,- мы соревнуемся с собой, стараясь не стать дерьмом. Только так и можно жить в шикарных домах и с кучей денег- не быть дерьмом."
Когда Боно ставит диск по второму разу, возвращаются Kлэйтон и Лиллиуайт. Надо записывать финальные вокальные партии. "Нам с Адамом не доставляет удовольствия наблюдать твои вредные привычки"- говорит Лиллиуайт.
"По крайней мере, мои привычки не идут в разрез с законом"- отвечает Боно.
Клэйтон- темная лошадка в семье U2, известный своей помолвкой с Наоми Кэмпбелл в 1993 и тем, что в Сиднее был слишком пьян, чтобы нормально играть. Он говорит, что не пьет уже шесть лет. Когда-то его мечтой было завалиться спать к 23:30. Спросите его, когда он в последний раз занимался сексом, и он ответит: "С парнем или девчoнкой?" Потом добавит, что ни того, ни другого уже давненько не было. "Когда слишком много пьешь, секса становится все меньше и меньше." С седеющими волосами, очками и акцентом, Клэйтон больше похож на учителя географии, чем на рок звезду. Он не понимает, что в группе зависит от него. "Во время двух последних альбомов играть стало гораздо легче,- говорит он,- раньше было сложнее. Я всегда старался выступить как можно лучше, всегда. Такое постоянное напряжение ни к чему хорошему не приводит. Был период, когда я очень волновался за свою роль в группе."
Сейчас 13:00, Эдж предлагает мне прослушать его версию альбома. Во время воспроизведения он мягким голосом объясняет, почему поставил ту или иную песню именно на это место. Потом надвигает на глаза свою шляпу и кивает под музыку. В Эдже есть что-то от безумного ученого. В последнем ревю для журнала "Q" он заявил, что он насчитал 39 миллионов возможных комбинаций песен на последнем альбоме. (Боно заметил на это, что "девчонки всегда хотели быть лучшими ДиДжеями, а Эдж- всего лишь девчонка с усами.").
Приближается вечер. Маллен смотрит телевизор. бессмысленно переключая каналы. Кажется он совсем не изменился за последние 20 лет. Он говорит. что большинство его друзей- "строители и водопроводчики". Когда в 1997 вышел клип "Discotheque", завсегдатаи паба, где сидит Маллен, зациклили на музыкальном видео автомате кадр, запечатлевший ударника в роли выплясывающего ковбоя . Его совсем не беспокоит, что U2 перестали нас веселить.
Маллен готов высказать объективное мнение об альбоме. К его удивлению, он не первый. "Были ожесточенные дебаты, но линия партии такова: если у тебя нет лучшей идеи, тогда заткнись на х... Обычно срабатывает."
Боно входит, что бы пожелать спокойной ночи. На улице темно, но он в солнечных очках. "Эдж поставил тебе свой вариант?- спрашивает он,- Чей лучше, его или мой?"
Середина июля. U2 отдыхают на юге Франции. Они приезжают сюда со времен The Joshua Tree. У Маллена и Клэйтона дома на побережье восточнее Ниццы. Эдж и Боно со своими семьями делят виллу неподалеку.
"Боно хочет, чтобы мы все там жили,-говорит Маллен,- а я рад туда заходить, но жить с ними вместе не желаю."
Боно договаривается встретиться в ресторане "Африканская королева", что находится на побережье в пяти милях от Ниццы. Идет дождь, но Боно в темных очках и шляпе. Он выглядит похудевшим.
"Иногда я смотрю на свои фотографии,- говорит Боно,- и ужасаюсь. Я могу выглядеть как рок звезда. Но могу и как маленький толстячок-политик, или игрок в дартс. Хотя, в этом тоже есть нечто сексуальное."
Он заказывает два бокала вина и вспоминает, как Роберт де Ниро убедил его произнеси речь на Tribeca film Festival в 2003. Потом вспоминает о встрече с Папой Римским пять лет назад. "Он был в красных туфлях из бычьей кожи. Как у сутенера!"
Маллен утверждает, что каждый раз, когда в Дублине его ругают незнакомые люди- это из-за Боно. "Заходишь в бар, и какой-нибудь старик начинает: Ларри, твой Боно- ё...й придурок."
Завтра Боно пригласят на Radio 4, дабы прокоментировать заявление Гордона Брауна об увеличении материальной помощи Великобритании странам третьего мира. "Потрясающий момент,- сказал Боно.- два года назад Браун вместе С Бушем отказали в увеличении помощи Африке до пяти миллионов долларов. Моя жизнь теряет связь с реальностьб все больше и больше."
В добавок ко встречам с Бушем и Блэйром, Боно убедил республиканца Джесса Хелмса (82-летний старик, бавший сенатор, назвавший гомосексуалистов "слабыми, морально больными отбросами",) сделать пожертвования в его фонд борьбы со СПИДом. Сам фонд (DATA) кроме Боно учредили миллиардеры Гейтс и Сорос.
"Боно хорошо представляет, чего хочет, и как этого добиться.- говорит Клэйтон.- У него призвание к этому. Иногда кажется, что благоразумнее было бы куда-то и не влезать, но он знает свое дело."
Ходили слухи, что в группе недовольны тем, что Боно так много времени уделяет общественной деятельности. Эдж с эти не согласен. Он только благодарен Боно за возможность поработать некоторое время над новой записью одному. Он упрашивал Боно не встречаться с Бушем, но достигнутые результаты, по его мнению, оправдывают затраченные усилия.
Сам Боно говорит, что отобедал бы с дьяволом, если это пошло бы на благо делу мира.
Боно говорит, что он и есть та атомная бомба, которая фигурирует в названии альбома. 21 августа 2001 он был у кровати своего умирающего отца, Боба Хьюсона. Две песни на альбоме посвящены ему - "Sometimes You Can't Make it On Your Own" и "One Step Closer". В последней Боно поет:" Когда я смотрю в зеркало- я вижу тебя. Когда я поднимаю трубку телефона- я слышу тебя."
Боно: Бомба вылетела, когда умер мой старик. Я не знал, что с этим делать. Я бежал от этого последние два года. Мне всегда нравилось пить. Я отправился пить на Бали. Сел на самолет, через два дня вернулся.
Риз: Почему Бали?
Боно: Не знаю. Потому что мог себе позволить. Когда я прилетел туда, я зашел в бар, сидел и думал: что я здесь делаю? Я занимался многими проектами, но в конце концов надо повернуться и к себе лицом. Думаю, мы с отцом ладили до конца. По-ирландски. Как будто сидели вместе в баре и не разговаривали. Он любил Шекспира, и я читал ему иногда. Я рисовал его, пока он спал.
Риз: Какими были последние слова, которые ты сказал ему?
Боно: Не помню. Помню. что он мне сказал. Я сидел рядом с его кроватью. Он проснулся. Я спросил, все ли в порядке. Его рот зашевилился, он мог только шептать. Мне пришлось наклониться к нему, и он сказал: "Пошел в ж...у!". А потом сказал: "Это тюрьма. Забери меня домой."
Риз: О чем в нем ты больше всего скучаешь?
Боно: Иногда я забываю, что его больше нет. Хочется ему позвонить. Осталось слишком много вопросов, которые я хотел ему задать и не задал.
Еще одна тема. часто звучащая на альбоме- тема брака. В "A Man and a Woman" Боно поет:" ... вера, секс и страх, все что держит нас здесь", и далее:" никогда не мог решиться потерять любовь, чтобы обрести страсть." Это он о себе?
"Да, это личное,- говорит Боно,- но я не могу сказать, о чем эта песня. В ней много отчаяния. Она берет за нерв."
Боно и его жена Эли дружили еще в школе. Сейчас у них четверо детей. Младшему три, стпршему 15 лет. Боно отзывается о жене как об уверенной, спокойной и умной женщине. "Мы с Эли знакомы со школы, мы как друзья. Многие пытаются понять долголетие нашего брака. Все очень просто. Семейные отношения нуждаются в управлении, а она- хороший управляющий. Я до сих пор многого о ней не знаю. Она-загадка для меня. Иногда мне кажется, что я недостаточно хорош для нее... я люблю ее."
Боно допускает, что может смущать своих старших детей. Особенно 13-летнюю Ив, поклонницу хип-хопа. Он вспоминает, как в этом году к нему заезжали Jay-Z и Beyonce Knowles. Во время этого визита Боно услышал, как его дочь говорила своей подружке, что ее отец задолбал своих гостей разговорами об Африке.
"Наверное, задолбал,"- улыбаясь, соглашается он.
Тем вечером мы сидели в баре на побережье. Ларри здесь. Адам (которого Маллен небезосновательно называет "маскирующимся алкоголиком") предпочитает не шляться рядом с кабаками. Эдж уехал за семьей в аэропорт. Мы сидели на деревянной веранде и слушали истории Боно про Боба Гелдофа и Боба Дилана. Интересно, он не устает сам от себя? "Я-Боно, и меня от него тошнит. Правда. Но есть много разных Боно. Некоторые достают меня больше других. Как сказал Ван Моррисон- стану великим, когда умру."
В конце августа Боно позвонил мне домой. Сказал, что отдыхает с детьми. На следующей неделе должен заехать Dr. Dre. Опять будет парить про Африку.
У U2 украли альбом, копию Эджа.
"Я был так счастлив, что это случилось с ним,- говорит Боно.- А то я бы сам украл его копию... По крайней мере альбом еще нигде не засветился."
Он разослал копии новой пластинки Рику Рубину, Майку Стайпу и Джимми ловайну. Все согласились, что U2 сделали свою лучшую запись.
Риз: В прошлый раз ты сказал, что есть много Боно. Что ты имел в виду?
Боно: Много чего,- молчание,- а я правда так сказал? Людей, говорящих о себе в третьем лице, всегда избегали. А я частенько говорю о себе именно так. Опасно.
Риз: Еще заявления?
Боно: Виновен по всем пунктам. И еще во многом, очем тебе не говорил.
________________________________________
© Q magazine, 2004.

Автор: