Вопрос, ответ, немой укор вдогонку крику. Слова стоят за всем, не мы за ними. Одно, другое, они падают на весы спокойствия, и в тот миг, когда мы окончательно поддаемся тяжести чужого молчания, опрокидывают их вовсе. Бывшее водой обжигает кипящей лавой, а успевшее зарубцеваться кровоточит с удвоенною силой. Сошедшиеся клинки вышибают искры, обреченные в следующую секунду потухнуть на заснеженной земле, столкнувшиеся взгляды мечут молнии, то и дело попадающие в повсюду расставленные громоотводы. Холодный пот льется по горячим спинам, нежные сердца, призванные отстроить еще одну стену, каменеют.
И вряд ли здесь кому-то посчастливиться выжить, зато, возможно, удастся победить. А если чей-то дрогнувший голос попросит о пощаде… Что ж, его уже никто не услышит. Однажды, сама, оказавшись чересчур слепой, Фемида нас заставила оглохнуть. Наверное, теперь все мы – обреченные. Но, тс-с… Разве кто-то сказал «проигравшие»?