Жил да был Белый Карлик. Маленькое, жестокое и злобное существо. Его душила зависть и обида. И жалость к самому себе. От нее порой даже слезы наворачивались на глаза. Несчастный, обделенный судьбой Белый Карлик… Квинтесенция узколобой хитрости и подлости. Он был уязвим и смертен, но никому не было до него дела. Что порождало очередную порцию как жалости к себе, так и распирающей гордости.
Я всесилен! - Кричал Белый Карлик, забравшись на вечную скалу, чтобы эхо разносило его визгливый голос как можно дальше.
Живущая на вечной скале Веда, жмурилась и не обращала на него никакого внимания. Прекрасная всезнающая многоликая Веда знала больше, чем знаний существовало. Она была неподвластна пространству и времени, как впрочем, и они ей. Веда была всегда и везде в одно и то же время и нигде полностью. Белый Карлик напрасно попытался укусить ее за ногу и, шипя проклятья и угрозы, поковылял прочь. Полупрозрачная Веда, жмурясь, наблюдала как рушились империи тысячи лет назад, как шипит и спотыкается Белый Карлик и как Седовласый Старец однажды проспит пророчество…

Седовласый Старец вот уже почти двести лет ждал явления черной воды, ибо зло выйдет из нее ликом змеи, и уйдут те -кто -были в тьму и заменят их двойники. Так гласило пророчество. Остановить его должен был Седовласый Старец. И он ждал, не имея права на смерть до исполнения пророчества. Старец жил на другой стороне вечной скалы, возле бешено бурлящего ключа, в котором любила болтать ногами рыжая девчонка. Она помогала старику по дому. И без того вся в веснушках – радовалась солнцу и смеялась над всеми. Над злобным Белым Карликом, вечно путающемся под ногами, над все забывающем и теряющем Седовласым Старцем, ждущем непонятно чего, и Ведой, которой как бы и не было…

Пророчество наступило на стыке ночи и дня, когда еще не светлеет и лес молчит. Девчонка проснулась от воплей мечущегося по хижине Седовласого Старца и хватающего непонятные предметы.
Проспал! - Единственное, что разобрала она. Старец вывалился из хижины наружу и бросился к ключу. Тот бурлил все так же бешено, но уже черной и липкой водой, разбрасывая по берегу хлопья грязно - коричневой пены.
Девчонка, выбравшись за стариком и протирая глаза, наблюдала как он, что-то выкрикивая, бросал в воду непонятные предметы, то безрезультатно пытался загнать воду в глиняный бочонок. Потом вдруг осел как - то странно охнув, завалился на бок и больше не встал. Девчонка метнулась к ключу, подобрала бочонок и зачерпнула им все сильнее густеющую и обретающую форму воду. Заметалась взглядом в поисках пробки, но ее не было. В бочонке выгибалась змея. Девочка бросилась к хижине, закрывая горлышко бочонка подолом рубахи, но ткань лопнула, выпуская взвившуюся в полете змею. Время остановилось. Чешуйчатые глаза становились все ближе и ближе, пока змея не впилась в веснушчатое лицо.

Незаметная на вечной скале многоликая Веда выдала себя вздохом, когда рассыпалась в прах рыжая босоногая девчонка. Всезнающая не могла вмешиваться.
Белый Карлик хохотал навзрыд у нее за спиной.