Рассказ
by юсенька Ю


7. Предложение.

Ей показалось, что она ослышалась.
- Где?
- Тут, я сказал. И не дергайся. Предки на даче, раньше, чем через два дня, не жду. Вопросов не будет. Дома собаки-кошки-попугаи имеются?
- Нет, только рыбка.
- Ну, она переживет краткую разлуку с хозяйкой, - он вдруг хихикнул.
- А…а... ты...
Он опять иронично усмехнулся:
- Не боись, приставать не буду. Детей не обижаю.
Настя возразила ехидно:
- Я, между прочим, всего на три месяца младше тебя. Старичок!
Дэн глянул лукаво:
- Это понимать как намек? Или как приглашение?
Она смутилась:
- Как то, что ты дурак!
- Ага, я в курсе. Благородный дурак. Вот так и предлагай современным девушкам помощь.
- Да ну тебя.
- Вот-вот, - он явно дурачился, - такие вы! А вообще, признаюсь, это не благородство, а банальный эгоизм. Ты сейчас уйдешь, а завтра тебя найдут где-нибудь в темном переулке, а я потом всю жизнь комплексом вину мучаться буду. Нет уж!
- Денис, прекрати! Я, пожалуй, дождусь, когда он уйдет, и двину домой.
- Я-сказал-нет, – в его голосе вдруг послышался металл, - не глупи. Это придурок может дожидаться в ближайшей подворотне. Так сильно жить надоело?
- Ладно, только не кричи на меня,- Настя была слегка шокирована.
- Я не кричу, просто…
Он махнул рукой. Даже самому себе было удивительно признаться, что заставило его уговаривать ее остаться ночевать. Совершенно неожиданно он почувствовал тревогу за эту девушку, тревогу такую сильную, что сердце сдавило от резкой боли – словно раскаленная игла вонзилась в него.
- Кстати, тебя саму родители не потеряют, или они у тебя опять… где-то там? – весь класс знал о том, что Настя периодически остается одна.
- Ага, точно, где-то там.
- Только, Насть, слушай… Завтра утром перед школой за мной Женька зайдет. До этого момента ты должна уже уйти.
Женя Савинов, его лучший друг с первого класса и сосед по парте, жил в соседнем подъезде.
Настя сощурилась:
- Что, боишься за свою репутацию? Как бы нас вместе не увидели и чего не подумали?
Он беззлобно огрызнулся:
- Дура. Я боюсь за ТВОЮ репутацию. Думаешь, кто поверить, что ты у меня просто ночевала?
Она вновь смутилась. Намек был очевиден. И чего она задирает его? Может, все-таки коньяк действует?
Денис примирительно спросил:
- Слушай, Настя, может, ты есть хочешь? Только надо готовить, а то я на сухом пайке, мне лень.
- Нет. Я не голодная, - есть и вправду не хотелось, - если только ты…
- Я тоже не хочу. Тогда спать?
- А можно… ванну? Я после тренировки, мышцы болят, и вообще …
- Да, сейчас полотенце принесу. Только с халатами у меня напряженка, обычно девушки у меня не ночуют… в халате. - Он снова ухмыльнулся. – Тебя моя футболка устроит?
Настя замерла. Нет, это не может происходить с ней. Остаться у него, спать в его футболке… Сдавленным голосом она произнесла:
- Да. Устроит.


8. Имена.

Когда через десять минут Настя вышла из ванны, на ней были только трусики и его футболка. Достаточно длинная и плотная, чтобы скрывать все, что девушка хотела скрыть, она все же не давала ей чувства защищенности, которое испытывает одетый человек.
Свет был везде погашен, только в зале чуть светился экран телевизора.
Дэн бездумно щелкал пультом, устроившись в кресле.
Настя пробормотала:
- Денис, а куда мне ложиться?
Он обернулся. Даже сейчас Настя не могла не отметить, как же он был невероятно хорош. В домашней обстановке, расслабленный, он походил на большого довольного гепарда после охоты – такой же неотразимый, элегантный и опасный.
Она одернула футболку нервным жестом. Он заметил.
- Не дергайся, я же сказал, что не трону. Пойдем. Будешь спать в моей комнате, а я лягу в спальне родителей.

Его комната была небольшая, очень уютная, чисто мужская и какая-то взрослая. Никаких постеров с музыкантами, голыми красотками и прочей ерунды. Мебель, компьютер и длинноворсный ковер во весь пол. Ступить голыми ногами было приятно. Она обернулась и успела заметить, что эти-то голые ноги он и рассматривал с интересом до того, как отвел взгляд. Краска хлынула к щекам, она торопливо забралась под одеяло и укрылась до шеи. А Денис невозмутимо включил настольную лампу, выключил верхний свет и сказал:
- Ну давай, спокойной ночи.
- И тебе тоже, - она постаралась, чтобы голос не дрожал, - спокойной ночи.
Он уже выходил, когда Настя вдруг окликнула:
- Денис!
- Аюшки? – он повернулся и прислонился к косяку. Все та же ироничная улыбка на чувственных губах. Она старалась не смотреть на них.
- Спасибо тебе, - тихо сказала она.
- Да нема за чо, обращайтесь, если что. Кстати, хотел тебя спросить, почему ты зовешь меня Денис?
- А… как еще? – она растерялась.
- Ну, все называют меня Дэн, или просто – Сокольских, по фамилии.
- Не знаю, правда, не знаю. Может, мне кажется, что тебе больше подходит полное имя? Ты такой… взрослый. А по фамилии – грубовато.
Он не улыбнулся, продолжая смотреть на нее.
- А тебя как зовут?
- В смысле?
- Ну, не зовет же тебя мама дома «Романова Настя»!
- Ну, нет, конечно, - она в который раз смутилась, - она по-другому зовет.
- Как? - он не насмехался, взгляд был серьезный.
Настя вдруг решила, что скажет, вот возьмет и скажет! Сегодня странный вечер, все такое нереальное, почему бы и не быть немного откровенной? Он, кажется, не собирается издеваться.
- Стася. Родители зовут меня Стася.
Он тихо повторил:
- Стася… Красиво. А меня мама в детстве звала Динька.
Вдруг, словно решив, что наговорил лишнего, он повернулся, и молча закрыл за собой дверь.

9. Ночь.

Едва за ним закрылась дверь, Настя уткнулась головой в подушку. Щеки немилосердно горели, словно ее уличили в чем-то постыдном. Голова слегка кружилась от нереальности происходящего – она лежит в его постели, в его футболке, и он только что назвал ее домашним именем. Все казалось сказкой.
Как часто она украдкой смотрела на него на уроках! Как ее восхищала его улыбка, его смех, даже его проделки и шутки над учителями, порой жестокие. Насте казалось, что все ее существо занято им, мыслями о нем, любовью к нему. Она любила… Любила искренне, сильно и безнадежно, тем безнадежней, что он был так хорош, и оттого недосягаем. Так любить, без перспектив на будущее, можно только в семнадцать, ничего не требуя, не смея сказать о своей любви. О, никогда, никогда не призналась бы она ему, как невыносимо тяжело было ей видеть его с многочисленными «другими». Ни ему, ни лучшей подруге не рассказала бы, сколько слез видела ее подушка, сколько признаний выслушала.
И вот она здесь. Понимая, что это единственный раз, и такое больше не повториться, она старалась впитать каждую подробность, запомнить каждую минуту, чтобы сохранить их в сердце и потом перебирать, как скупец перебирает свои сокровища. Теперь у нее было что хранить, о чем вспоминать!
Обнимая его подушку, она засыпала с улыбкой на губах и с тихим шепотом: «Динька…»

Дэн был крайне недоволен собой. Что-то происходило, и он не мог этим управлять. Вовсе не собирался он быть с ней таким колючим! И против воли ерничал, иронизировал и насмехался. Теперь, устроившись в родительской постели, он закинул руки за голову, уставился невидящими глазами в темный потолок и попытался понять.
Настя Романова… Просто девчонка из школы, одноклассница. И почему он раньше не замечал, что у нее обалденная фигура? И этих странных желто-зеленых глаз не замечал? Может потому, что она никогда раньше и не смотрела ему в глаза? Дэн вспомнил, какая притягательная она вышла из ванной, и хмыкнул. Как она смутилась! «Стася… А ей идет. Что-то такое нежное, но со стальным стержнем внутри». Да, она девушка с характером, и чтоб такую получить…
Черт, о чем он думает? Он не собирается никого получать. Ему достаточно девушек, которые сами хотели бы его получить. Вот, Вера Колесникова – ей даже намек не требуется, чтобы повиснуть у него на шее. Правда, сам он от этого не в восторге…
Стася…

Он встал и пошел на кухню попить. Проходя мимо своей комнаты, Дэн заметил там свет. Подойдя к двери, он тихо постучал. Никто не ответил. Он приотворил дверь и в свете ночника увидел спящую девушку. Дэн осторожно вошел, повторяя про себя, что только выключит ночник, и сразу назад, но стоило ему кинуть взгляд на Настю, вся его решимость испарилась. Она свернулась под одеялом клубочком, как котенок, и чему-то улыбалась приоткрытыми губами. Удивительно, она казалась почти ребенком. На нежной шее лежал темный завиток волос и, не в силах себя сдержать, Дэн осторожно коснулся его кончиками пальцев. Настя не проснулась, только чуть вздохнула во сне и что-то прошептала, он не услышал – что.
От прикосновения по его руке от пальцев до плеча побежали мурашки. Какая-то непривычная нежность на миг затопила его с головой. Он испугался этого незнакомого чувства и отдернул руку. Выключив ночник, он быстро вышел и закрыл дверь, словно отгораживаясь от чего-то пугающего.

Выбежав на кухню, он долго пил воду прямо из-под крана. Потом закурил. Но спокойствие все не приходило. Оказавшись в постели, он долго не мог отдышаться. Мысли лезли в голову. Дэн пытался анализировать весь сегодняшний вечер, но получалось плохо - сумбурно и непонятно. Началось с того, что он испугался – испугался не за себя – за Настю, когда увидел этого парня, поджидающего ее. Если бы она не успела зайти в его подъезд, если бы дверь была закрыта, лифт не работал, и если бы он не вышел покурить на площадку… об этом не хотелось думать, подступала волна паники. Слава Богу, что все сложилось к лучшему.
Его пугало, что он испытывал тревогу, думая о ней. Никогда раньше такого не случалось, и Дэн не мог понять причину тревоги. Хотелось защитить, укрыть Настю от всех, и еще множество неоформившихся желаний, совершенно незнакомых ему.
Стася… Он печально улыбнулся – имя словно приклеилось, его хотелось повторять снова и снова. За один вечер он узнал о Насте так много, сколько не успел за полтора года совместной учебы.

Уже засыпая, Дэн вдруг вспомнил свой сон, и нахмурился. Уже не в первый раз ему снился странный сон – он стоит на краю черной, бездонной пропасти, на дне которой клубится черный дым, его охватывает отчаяние, и он чувствует, что все, это конец, там, внизу – что-то очень страшное, чему нет названия. До края оставался шаг, полшага – и он просыпался от непереносимого первобытного ужаса. Это был единственный кошмар, который снился ему за всю жизнь, всегда один и тот же. Последнее время он повторялся все чаще, и вот сегодня Дэн вдруг на уровне подсознания понял, что его сон как-то связан со всем произошедшим. Он попытался разобраться, но сил больше не осталось, и он, засыпая, медленно провалился в темноту.