В колонках играет - Кипелов - Не сейчас
Настроение сейчас - Философия

Смерть кругом нас.

Но оглядываться не хочется, и знать о ней не хочется. До тех пор, пока она грубо не ворвется в наш живой мир исключительно для того, чтобы обеднить его.

Есть такой рассказ у кого-то из фантастов, и называется он, кажется, «Жатва».
Есть поле, есть коса, и невозможно не выйти в это поле с косой. И подневольный косарь – винтик в этом безумном неснашиваемом механизме. Нельзя винить в смерти саму смерть, хотя она выбирает не тех, не тогда, и не справедливо. Можно винить себя. Потом. Потому что это всё, что остается тем, кого не задел очередной взмах косаря.

О смерти не думаешь, пока она сама не заявит о себе тем единственным способом, на который она способна.
Последний месяц выдался тяжелый.
В середине августа погиб во время несложной операции совсем нестарый человек, депутат Украины от Днепропетровска, с которым я играл вместе в одну сетевую игрушку. Узнали мы все об этом потому, что его спутница вышла на наш форум сказать о том, что его не стало. Вот так… – и далеко, и близко, и резко, и.. и неприемлемо тяжело снова осознавать, что за каждым ником в аське стоит живой смертный человек. Страшно.
22 августа взмах жнеца забрал с собой самолет в небе над Донецком. Нет, лично у меня там никого не оказалось. Но… смотря как к этому отнестись. Тем более, что там ДОЛЖНА была лететь мамина хорошая знакомая, женщина, очень много для меня сделавшая в плане подготовки химии к Универу. У нее был билет на этот рейс. А ее дочь должна была выезжать из Анапы в этот день. Но Анна Алексеевна билет поменяла на более позднее время, а дочка поехала поездом. Вот так люди проходят по краешку. Кто-то скажет – «повезло!». Кто-то посчитает, что человек своей волей или волей провидения избежал смертельного полета. А можно молча подумать, что единственный вершитель нашей жизни просто позволил себе подменить одну судьбу – другой. Страшно.
Пока я думал, ехать или нет хотя бы на пару дней к родителям в деревню, вопрос отпал сам собой. 26 августа они были вынуждены вернуться в город, приехать на несколько дней раньше – на похороны папиного сослуживца и его ровесника. Сколько еще осталось в живых людей из ЕГО друзей, однокашников, сотрудников, тех, с кем он долгое время общался?.. Их все меньше и меньше. И… и волей-неволей перекрестишься, сплюнешь, отгонишь нехорошие мысли и при случае выпьешь за его здоровье. Страшно.
Через несколько дней – еще страшнее. Ей было 26. Она собиралась замуж. Я ничего не знаю про нее. Но возраст – мой. У смерти на этот счет были свои планы. Страшно остаться одному без невесты, дочери, сестры. Ты не один, но ужасно одинок без того, кто ушел невовремя. И от несвоевременности – жутко до перехватывания дыхания. Страшно.
Еще несколько дней – и мама снова едет на похороны. На этот раз – двоюродного брата. На похоронах становится плохо с сердцем второму двоюродному брату, и его увозят в больницу на скорой. Его жена не смогла выбраться на эти похороны из деревни, где они были вместе, и он оказался один на один с потерей брата, а после – и в больнице с приступом. Смотришь на родственников, и понимаешь, что тёти и дяди давно стали бабушками и дедушками, и горько от того, что всё некогда к ним зайти, а потом вместе со своей горечью ты оказываешься в толпе родственников на кладбище. Стоп. Поздно что-либо делать. Жнец сделал взмах, и тонкие колосья легли. Страшно.
На следующий день утром меня меняют в охране, мой тезка наоборот Анатолий Иванович, чем-то похожий на моего отца, и не только именем. На нем нет лица. Говорит – «в последний раз, наверное, видимся». Жена с инсультом, паралич. И между делом я узнаю, что сына он похоронил два года назад… «Так не должно быть – родители должны умирать, а не дети» - и где оправдание даже таким его словам?
Никто не должен, но таков порядок, наши документы подготовлены к отправке в неведомый нам день в неведомой канцелярии. Страшно.

Этот ли страх породил кошмар, который я увидел вчера ночью, или что-то еще – я не знаю. Сбиться нельзя, потому что увиденное – жутко до дрожи, хотя абсолютно нереально и невозможно.
Поезд, последний вагон, похожий на вагон метро с открытыми от жары окнами. Лето. Веселая компания. Медленно едем по стрелкам – широкий разъезд, много веток. Наш вагон сзади что-то подталкивает, я, как сидящий последним, вижу, что в вагон толкается какая-то платформа… и вроде не одна, несколько вагонов – которые руками с горки подталкивают несколько мужиков. Меня ничего не удивляет, так и должно быть… И при следующем их подталкивании эти несколько платформ – штук 5, наверное, - проезжают мимо нас, попав на нужную развилку, и едут дальше.
Ужас ситуации разворачивается в следующие несколько секунд.
Вагоны проезжают мимо нас, набирая приличную скорость, и я замечаю, что последний вагон несет дополнительные опорные колеса, как на детском велосипеде. Обычные поездные колеса, они на длиннейших металлических упругих штангах, таких, что эти колеса едут на расстоянии 15-20 метров от самого вагона, торча в стороны. Блестя на солнце хромированными штангами, вагоны проезжают мимо всё быстрее. Я поднимаю голову, и вижу, что ветка, по которой уже летит этот странный состав, проходит мимо маленькой платформы длиной в один вагон, на которой полно людей. Я за доли секунды, пока состав приближается к станции, осознаю, что эти чертовы колеса не пройдут в ограниченное платформами пространство. Мы (потому что на всё это уже смотрю не я один) не успеваем ничего сделать, как состав влетает по путям на станцию, а его волочащиеся по земле трубы с колесами взмывают на платформу и бьют с разгона по людям. Кто-то падает прямо на платформе. Кого-то выбивает за нее, и я вижу, как с высоты в несколько метров чье-то тело падает головой вниз на привокзальную вытоптанную землю. Я не врач. Но надо бежать, надо что-то сделать, ну хоть что-то!.. Я подбегаю, на земле – пожилая женщина, земля вокруг в крови, почему-то мои руки оказываются все в крови, хотя я ничего не касался, я в ужасе пытаюсь дозваться, чтобы кто-то вызвал скорую… Но сделать ничего невозможно, женщина умирает у меня на глазах. Чуть спустя я сижу на краю платформы, и виню себя за то, что не успел, чуть-чуть не успел заорать «Ложись!!!», пока состав летел к станции. Я мог спасти этих людей – и не спас.
Мои руки в крови, я закрываю ими лицо и глухо рыдаю от бессилия.
И проснулся я так же – закрыв лицо руками, головой в подушку, тихо подвывая от ужаса, произошедшего со мной во сне, от невозможности что-то изменить.
Вот что страшно.
Страшно, потому что у каждого из нас в руках билет на рейс 612 Анапа - Санкт-Петербург с непроставленной датой…