Сходили вчера в театр...Спектакль "Бал господень", о жизни и творчестве Вертинского...
Итак. Что для меня Вертинский? Незнакомое, волнующее чувство сопричастности с его миром - миром страшной революционной эпохи, переплетенной с тончайшим ощущением прекрасной недосягаемой мечты - о женщине, о красоте, о гармонии, о причастности родной земле... Его сарказм, горечь, ощущение родины, ненужности нашей этой самой родине - все наводит на мысль о неизменности человеческих чувств и понятий...
Цветы. Идя на спектакль, купили гвоздики - нежно-розовые, цвета зацелованных губ... опаленных, с красной каймой... При взгляде на них возникало в памяти ощущение утреннего больно-сладкого прикосновения после неистовой ночи любви... Мне кажется, они понравились бы Ему...
Театр. Спектакль дневной, театр пуст. Задержали у входа на полчаса, радостное ощущение сменилось легким раздражением... Буфет не работал - а как кстати было бы выпить бокал шампанского, холодными пузырьками в крови и покалыванием на языке ощутить приближение праздника...
Спектакль. Маленькая сцена, минимум декораций... На сцену с топотом выбегает упитанный напудренный мужчина с бритым затылком. Полтора часа эта тушка в смокинге или наброшенном на пингвинье брюхо халатом Пьеро с помпонами заламывала жирные ручки и ПЕЛА!!! Сразу вспомнился старый еврейский анекдот: встречаются два еврея - И что все находят в этих "Битлз"? Поют гнусаво, картавят, ноты врут... - А что, ты вчера их слушал? - Да нет, зачем? Мне все прекрасно напел по телефону Рабинович!!! Так вот, "Рабинович" напел... Он с придыханием взвывал, вскрикивал и пришепетывал... За весь спектакль прозвучала одна-единственная песня в исполнении самого Вертинского - и это было просто пощечиной актеру и режиссеру... Лучше бы вы, господа, просто поставили нам записи певца... И ушли со сцены... Цветы вручил Кисик - не тащить же их домой...Тушка кокетливо заулыбалась и пожала Кисикову лапку... Кисик гадливо вытер ладони носовым платком...
После всего. С горя нарушила диету - пошли и слопали с Кисиком по пицце... Теперь раскаиваюсь, но поздно, Рита...