- Я, Василий Иванович, думаю о том, что любовь прекрасной женщины -
это на самом деле всегда снисхождение. Потому что быть достойным такой
любви просто нельзя.
- Чиво? Серьезно? - спросил Чапаев. - Ну ладно. Тогда гляди - снисхождение
всегда бывает от чего-то одного к чему-то другому. Вот как в этот овражек.
От чего к чему это твое снисхождение сходит?
Я задумался. Было понятно, куда он клонит. Скажи я, что говорю о
снисхождении красоты к безобразному и страдающему, он сразу задал бы мне
вопрос о том, осознает ли себя красота и может ли она оставаться красотой,
осознав себя в этом качестве. На этот вопрос, доводивший меня почти до
безумия долгими петербургскими ночами, ответа я не знал. А если бы в виду
имелась красота, не осознающая себя, то о каком снисхождении могла идти
речь? Чапаев был определенно не прост.
- Скажем так, Василий Иванович, - не снисхождение чего-то к чему-то,
а акт снисхождения, взятый сам в себе. Я бы даже сказал, онтологическое
снисхождение.
- А енто логическое снисхождение где происходит? - спросил Чапаев,
нагибаясь и доставая из-под стола еще один стакан.
...
- Правильнее сказать, что никакого снисхождения на самом деле нет.
Просто такая любовь воспринимается как снисхождение.
- А где она воспринимается?
- В сознании, Василий Иванович, в сознании, - сказал я с сарказмом.
- То есть, по-простому говоря, в голове, да?
- Грубо говоря, да.
- А любовь где происходит?
- Там же, Василий Иванович. Грубо говоря.
- Вот, - сказал Чапаев удовлетворенно. - Ты, значит, спрашивал о том,
как это... Всегда ли любовь - это снисхождение, так?
- Так.
- Любовь, значит, происходит у тебя в голове, да?
- Да.
- И это снисхождение тоже?
- Выходит, так, Василий Иванович. И что?
- Так как же ты, Петька, дошел до такой жизни, что спрашиваешь меня,
своего боевого командира, всегда ли то, что происходит у тебя в голове, -
это то, что происходит у тебя в голове, или не всегда?
"Чапаев и Пустота" Пелевин
***
а что может произходить НЕ в моей голове???....ни-о-чём всё получается както...