Ты знаешь, что однажды придёшь на какую-нибудь скалу – она обязательно будет белой, с плоской колючей вершиной, а внизу – обрыв, какой любили рисовать в 18 веке. Ветер там завывает так, что сил не остаётся ни на одну из мыслей. Облака – как ты всё время пытался нарисовать в рыжем блокноте, но так и не получилось, теперь уже поздно – вон они, настоящие, прямо совсем рядом, кажется, только встань на цыпочки, и сразу дотянешься. Пальцы дрожат так, что можно подумать, будто ты никогда раньше не ходила на цыпочках по белому обрыву. Ты каждый раз оттягиваешь этот момент, разрываешься на части рвёшься на море, рассказываешь, что черепахи с гигантскими ластами тебя привлекают больше, чем ветер в нестриженных уже целую вечность волосах. Или что готическая европейская архитектура завораживает куда сильнее, чем где-то далеко затерявшаяся скала – попробуй, найди её ещё, попробуй доберись до вершины, попробуй не смалодушничай в последний момент – стоит ли оно того, оценит ли кто, не забудет ли даже первый встречный через два дня.  Тебя не мучает совесть из-за бесконечных отсрочек всего лишь потому, что ты знаешь, что рано или поздно ты возьмёшь одну-две самые важные для тебя вещи – не дай б-г это окажется какой-нибудь чепуховый пустяк кем-то давно подаренный – оставишь всё остальное без сожаления и обязательно придёшь туда.
    Ты потому и живёшь вечно – каждый день, как звук порвавшейся струны – что надеешься на очередную ничего не меняющую отсрочку, боясь признаться, что можешь давать их сам себе одну за другой до бесконечности.

окулистическая альтеромания
душевная блаптофобия
охота к перемене мест слагаемых
псевдозаумическая графозависимость
что там у меня ещё написано в истории неизлечимых болезней?

 

Настроение сейчас - кого я всё время обманываю