Каждое утро я просыпаюсь в том же месте, где и заснул. Я разочарованно вздыхаю, достаю из-под подушки лезвие с синей рукояткой и иду в ванную бриться. Я сплю на чёрных простынях и на ужин ем блюда, приправленные белым соусом, потому что однажды мне сказали, что научиться вот уже столько лет занимающей мой ум науке я смогу только во время чёрно-бело-синих сумерек.

Каждое утро я как можно медленней открываю глаза, в надежде уловить хотя бы часть отражения того места, где я должен проснуться. Но разложенные на полу осколки разбитого накануне зеркала отражают только слегка пожелтевший за ночь потолок. Будет жаль оставлять моего знакомого стекольщика без ежедневного гарантированного дохода, когда это всё произойдёт: за столько лет мы не то чтобы стали друзьями, но привыкли друг к другу. Пожалуй, это самый близкий мне человек.

Я знаю, что однажды я всё же проснусь и замечу, что стекло слегка помутнело. Со временем я научусь открывать глаза за секунду до того, как мой настоящий мир ускользнёт. И с этого момента с каждым днём он будет виден всё отчётливей: скоро зеркало можно будет не разбивать каждый вечер, потом – перевесить с пола на стену и, наконец, однажды отказаться от него вовсе, увидев там отражение вчерашнего себя.

Это будет тот день, когда мой знакомый стекольщик получит последний от меня заказ – на три зеркала: чёрного, белого и синего цвета, и когда я в последний раз проснусь в этой комнате. Я знаю, что всё будет именно так. Так было с моим отцом, так будет со мной, так будет с моим сыном, который никогда не появится на этот свет, потому что это не то место, где можно научиться вот уже столько лет занимающей мой ум науке.