Я поняла сейчас совершенно удивительную вещь. Возможно, думала об этом и раньше, но мысли каждый раз ускользали и забывались. Поняла, кажется, почему именно любовь неизменно представляется мне самым важным и ценным при любой степени познания.. и при любом направлении развития.

Мы можем говорить о любви не как о чувствах и не как о привязанности – одержимости чьим-то образом и чьей-то близостью, или как о взаимной заботе и поддержке. Но есть еще один аспект – познающий: изучающий и воспринимающий.
Познание другой личности, другого существа, будь то Бог, человек или муравей, предоставляет невероятные возможности, которые недоступны «правильному», рациональному знанию, изучающему объективный материальный или абстрактный предмет.

Мы можем выслушать другого, расспросить его, мы можем записать его переживания на какой-нибудь осциллограф, рассчитать их на компьютере. Но мы никогда не можем ощутить переживания другого изнутри, один к одному. Даже при очень близком опыте, передаваемом практически одними и теми же словами, мы никогда не знаем, до какой степени этот опыт тождествен своему собственному. Если даже какой-то невидимый дух проникает в мою душу, считывает мои чувства, открывает мне для переживания свои (а опыт такого общения у меня есть), то всё равно эти чувства – лишь отражения чувств другого.
Некоторые эзотерики считают, что души в дальнейшем сливаются в единое божественное познание и сознание, а индивидуальный опыт становится ненужным. Это очень спорно, что такое интегрированное сознание будет воспринимать опыт отдельных индивидуальностей идентично тому, как они сами это переживают. Впрочем, думая о своих прошлых переживаниях, мы всегда повторяем их уже иначе, теряя уникальность прежде бывшего мига острого и непосредственного восприятия. Но в этом случае личность фиксирует разницу и в результате обогащается тонкими деталями самопознания. Так же точно попытка подключиться к переживанию другого предоставляет бесконечно тонкие возможности – сегодня ты лучше почувствуешь одну деталь, а завтра другую.
Игра индивидуального бытия и его бесконечного отражения в других сознаниях представляет уникальное богатство разнообразных возможностей, по сравнению с чисто абстрактным познанием разнообразных структур и неодушевленных предметов. Увеличивая чисто формальную сложность познаваемого, можно лишь нагромождать сущности и формы. Но пытаясь постигать уникальный мир другого существа, мы сталкиваемся с бесконечным и непостижимым.

Можно, конечно, постигать другого и в состоянии борьбы, войны! Да, но для того, чтобы это доставляло радость, нужно любить процесс борьбы. И хоть в какой-то степени – любить своих врагов за то, что и они разнообразят жизнь, и весьма существенно! По большому счету, и в этом случае лишь чувство любви позволит получить полную радость от процесса, от наблюдения и самонаблюдения.
Вот курьезный пример.
Я пыталась исследовать свое отношение к боли, работу с ней, и опубликовала рассуждение на эту тему.
http://vereya.slavya.ru/post77222481/
Оно вызвало возмущение одного из читателей, который безапелляционно заявил: «Ты не знаешь, что такое настоящая боль!» Его также возмутил равный подход к физической и душевной боли. Конечно же, смешно судить о том, знакомы ли другому человеку «настоящие» боль или любовь, отчаяние или радость. Некому померить их внутренние конкретные воплощения в каждом из нас.

Процесс взаимного познания в известной степени уравнивает достаточно продвинутые в этом отношении живые существа. Бог непостижим для нас… но и мы непостижимы для Бога, как не вполне постижимы для него и муравьи. Бог может выучить ваши мысли наизусть, но он будет все равно воспринимать их как Бог, а не как человек. И никогда не почувствует себя 1:1 как человек.
Каждый из нас, кроме всего прочего, представляет собой весь мир – мир объективный познается им лишь через посредство своего индивидуального духовного мира, и никак иначе. А по совместительству каждый также – и единственный Бог, владеющий и управляющий собственным миром. И если этот мир будет уничтожен (со смертью личности), то другие смогут увидеть его разнообразные слепки, отпечатки, записи, но не восстановить сам мир, как место обитания исключительной личности. Когда личности нет, остаются «суррогаты бессмертия» в виде передачи свойств индивидуальности – в форме ли научных знаний и произведений искусства, или в форме заклада – перевоплощения, не столь важно.

Собственное «я» кажется кому-то малым и неважным по сравнению с величественной картиной разнообразного «общего» мира. Но возможно, это неправда… Возможно, любовь к себе заложена в духовной природе каждого из нас. Но только в некоторых она глубоко и робко прячется – когда за проявлениями депрессии и осуждения действительности, а когда за кажущимся большим величием над-личности, которой суждено поглотить ничтожное сегодняшнее существование.
Для меня же любовь к себе неразрывно связана со способностью по-настоящему любить кого-то еще. Трудно объяснить, каким образом в сознании сочетается восторг и трепет перед величием и разнообразием Божественных существ, их несравнимой мощью, опытом и разумом, – и одновременно ощущение полного экзистенциального равенства, в праве на жизнь, разум и познание, в независимости и абсолютном бытии моей собственной, полностью автономной и никому не подчиненной в своих внутренних устоях личности. Мне кажется, что опыт любви помогает и в этом. Он позволяет раскрыться для всех чувств и мыслей, которые связаны с познанием трудно познаваемых вещей, и воспринять их просто, без тех барьеров, которые создают страх и неприятие действительности.