Моя казнь была на рассвете. Было свежо и морозно, как на картинке пастелью. Пели тощие снегири, волновалась кровожадная толпа. Непоколебимым куском самомнения на плахе возвышался палач. Он не дёргался, не нервничал, не тянулся за сигаретами во внутреннем кармане пиджака. Его секира была наточена намного острее, чем нужно для простого правосудия. В целом, все были готовы. Не было только меня.

И я не явился.

Толпа психованной, но бессильной волной бросалась на плаху, на возмущенного до потрохов палача, который никак не мог уразуметь всей глубины моего случайного коварства...

-Ты что же не выйдешь и не поприветствуешь своих подданных?
-А мне пофиг, я болею. Оставьте карася в покое, от его температуры вскипает вода в кастрюле.