Квартира с утра напоминает цирк шапито, чтобы не назвать ее психбольницей.
По комнатам, изображая привидение, неторопливо брожу я под изрядной дозой валерьянки и честно пытаюсь нарисовать на зареванной морде пригодное для сегодняшней фотосессии лицо.
В одной из комнат папа на доступном ему языке общается с мясорубкой. Доносящиеся лингвистические конструкции вызывают у меня непреодолимое желание вызвать бригаду филологов, собирающих устное народное творчество.
На коврике возле двери обнаружили пластиковый контейнер с лежащими в нем клоками волос, перьями и восковой фигуркой. Изучив находку, бросили в нее горящую спичку. Едва пламя занялось, прибежала полоумная бабка-соседка, с пеной у рта и чайником в руке. Вы когда-нибудь видели, как раненая птица с криком бьется в стекло? Вот примерно так же бабка бьется в стеклянную дверь четырехквартирного отсека и орет: "ДАЙТЕ ВОДИЧКИ!!!", при этом ее ломают конвульсии. Зрелище не для слабонервных.
На кухне сидит разговорчивая француженка Элен. Вот я честно не знаю, у нее титанический запас интеллигентности или просто русских слов не хватает для характеристики всего происходящего. Элен пьет чай и удивляется нашим пирожкам, а мы отвечаем на ее вопросы про московское жилье - тема, по которой она пишет диссертацию.
Вся квартира уставлена засохшими цветами - мама с трех работ притащила кучу цветов, и к сегодняшнему утру они все засохли.
Единственные нормальные существа в доме - это крысы. Они едят и спят в обнимку. А потом снова едят и снова спят.
Меня вчера утром накормили картошкой с салом, теперь мне очень стыдно перед собственной фигурой, и безумно хочется еще. Не напрашиваюсь)