- Поднимайся. Сегодня вечером будем там, - коротко бросила Рыжая в конце третьего дня. Мы , - сразу за перевалом находится долина, до которой еще никто из простаков не добирался ни с огнем ни с мечом.
Я встал на ноги и поплелся к костру. Сам себе я напоминал некачественно поднятого зомби - тем более, что теперь у меня было право проводить такие аналогии, заодно оценивая... эээ... качество работы. Так вот - Рыжая подняла меня с утра из рук вон плохо. Я прислушался - из телеги доносилось хриплое дыхание алхимика; уже хорошо - если дышит, значит помочь может еще кто-нибудь кроме меня. Холодное вчерашнее мясо противно застревало в зубах, так что я постарался побыстее с ним закончить и забраться в повозку. Рыжая подновила тело клячи, просто разобрав его и заново собрав, и мы поплелись по каменистой горной дороге.
Из-за постоянных поворотов и подъемов-спусков наше передвижение напоминало странствия слепого - как по скорости так и по обилию информации о пути, так что к полудню я не выдержал.
- Можно я отломлю от лошади кусочек? - обратился я к Рыжей, чувствуя себя немного идиотом.

- Отламывай, - пожала она плечами, - только не от ходового комплекса. Большая часть плоти на спине и боках носит чисто декоративную функцию, оттуда и бери. А зачем тебе?
- Разведку соорудить.
- А... не забудь вырвать ресницу из своего века.
- Заче?... а, понял. Добро.
Через двадцать минут за поворот нырнуло небольшое шустрое существо, больше всего напоминающее крылатый глаз. Я же повязал на левую сторону лица черную тряпку и погрузился в созерцание, не забывая сообщать Рыжей об увиденном впереди, чтобы она корректировала движение телеги. Продвижение стало на порядок эффективнее, но мы все же двигались слишком медленно - похоже, что в округе до сих пор пару недель шли дожди, дорогу развезло, и иногда с чавкающей жижей под колесами не справлялись даже искусственные мышцы псевдокобылы.
Наконец под вечер мы выбрались на каменистую дорогу и бодро полетели вперед, направляемые моим крылатым "глазом". Думаю, если бы не он, мы расколотили бы телегу о дерево, лежавшее поперек дороги сразу за одним из поворотов, завершающих длинный прямой участок. А так мы просто остановились и, оглядевшись, поняли, что вокруг темнеет, и мы не успеем перебраться и продолжить путь.
"Глаз" облетел округу, и я уверенно направил псевдокобылу к небольшой поляне, прижавшейся к скале за густыми кустами. Десять метров зарослей служили хорошим прикрытием от чего угодно, а надежная стена камня с другой стороны не позволяла ожидать нападения со спины.
Когда мы устроились у огня, мое творение село на плечо Рыжей и издало непонятный курлыкающий звук. Демонолог фыркнула и почесала "глаз" под нижним веком. Штука переступила лапками и снова фыркнла, а я ощутил щекотку под ресницами.
- Не развоплощай это, - улыбнулась Рыжая, впервые не вызывая у меня отторжения своей улыбкой, - Оно... забавное.
Глаз завернулся в крылышки и смежил оба века. Я подумал и добавил ему бурую бархатную шерстку; раз уж тварюшка более не планируется как одноразовая, то пусть будет приятна на вид. Нужно будет разбудить его, когда придет мой черед дежурить, и отправить полетать по округе.
Так я и поступил, благо на этот раз дежурил в первую половину ночи. Надо сказать, Рыжая в свои дежурства не бодрствовала вовсе - ей проще было недоесть свой ужин и оставить дежурить его, а заодно отправить себе за завтраком. В принципе, я тоже мог так поступить, но мне нравилось сидеть ночью, грея спину о костер и вглядываться во мрак, постепенно сгущающийся, а потом расходящийся жидкими сумерками. А теперь у меня была возможность заодно удовлетворить свое любопытство относительно окрестностей.
Глаз встрепенулся и, смешно подпрыгнув, лег на крыло. Я привычно закрыл пол-лица повязкой и сел спиной к костру. Теперь я видел и то, что передо мной, и то, что видело мое творение - но в наступившей тьме мое поле зрения выступало скорее темным экраном для образов, посылаемых Глазом. Под нами зияли провалы ущелий, далеко по краю серебрились в лунном свете горы, а впереди поднимался перевал, через который лежал наш путь. К сожалению, Глаз не мог улетать от меня слишком далеко - изображение расплывалось и у меня начинала болеть голова. Поэтому когда перевал озарился алыми всполохами, мы не ринулись туда, чтобы выяснить, в чем дело, а спустились на одну из ветвей орешника, сложили крылья и прищурились.
Вскоре источник иллюминации показался на дороге. Я вздрогнул - ничего хорошего строй, в котором на железе пляшут блики от огня факелов, не предвещал. Строй направлялся по той дороге, по которой шли мы, но - в обратную сторону. Я подумал, что они могут заметить следы от колес нашей телеги и принялся судорожно осмысливать, как бы это предотвратить. В конце концов я не нашел ничего лучше чем зашуметь и зашуршать в кустах, что начинались за несколько десятков шагов после того, как мы повернули в заросли, отвлекая внимание на себя.
Строй - их было совсем немного, человек двадцать, причем вооружены и одоспешены была только две трети, остальные носили длинные черные рясы, - остановился, уже пройдя по нашим следам. У меня отлегло от сердца. Но когда в руках пехоты появились арбалеты, нацеленные на наш с Глазом куст, мне стало не очень хорошо. Я вспомнил, как почувствовал ласку Рыжей, предназначенную твари, а отозвавшуюся во мне, и чуть не потерял контроль. Нужно было мне просто приказать Глазу упасть на землю и затихнуть, но я решил изобразить ночную птицу и мы, дергая траекторию из стороны в сторону, поднялись в ночное небо. Несколько стрел свистнуло мимо нас, одна задела крыло и я зашелся беззвучной руганью, когда кровь залила мне щеку, после чего последовала команда "продолжать движение!", и странная процессия ушла в ночь, не обнаружив нас. Глаз вернулся, и я занялся его восстановлением; к сожалению, на состоянии моего века это никоим положительным образом не сказалось. Я снял липкую от крови повязку и заменил ее на бинт из своего портфеля, заодно заглянув в конверт, не появилось ли там уточнений или дополнительных указаний.
Какой-то текст на имевшихся листах, безусловно, был, но в темноте я не мог - да и не очень-то хотел, если честно, - его разобрать.
Оставалось только разбудить Рыжую и передать ей дежурство. Когда я рассказал ей о происшествии, она выругалась сквозь зубы, но махнула рукой. И я отправился спать, терзаемый нехорошими предчувствиями относительно произошедшего в долине.